Не уймусь, не свихнусь, не оглохну - Николай Чиндяйкин

Вообще мне кажется все закономерным… Трагически закономерным… Река… И ничего с этим не поделаешь… Годы идут, и можно только, судорожно вцепившись в дело, пахать и пахать ежедневно, не заботясь о цели, стараясь забыть ее. Не видеть потерь слева и справа и, если еще можно идти, делать — шаг за шагом… сколько возможно… Когда остановишься, задумаешься, соотнесешь с намерениями, становится дурно. И хочется бросить все, что бросить не можешь, потому что прикован отсутствием всего прочего в жизни…

Конечно, легче делать спектакли, снимать фильмы и проч., научившись в молодые годы. Это делать неплохо. И — не «заводиться», не хвататься за неподъемный вес… за фантастический неподъемный вес… Не думать о том, что есть невозможное… Даже не легче… нет… просто только так и можно выжить, остаться в здравом уме, со здоровой психикой и, может быть, даже сделать неплохие вещи в искусстве. Вполне, вполне. То есть только так и нужно… Никакого оттенка уничижения в этом нет. Никакого. Только так. Заступать за линию невозможного… глупо и не по-человечески. Человек все-таки наделен — должен быть — инстинктом самосохранения. Здесь уже тема рока, то есть уже Бог метит (может быть, наказывает). Тут обреченностью отдает.

Ха! Все не так просто! Не спешите в герои! Жизнь несправедлива! Вот главное! То, что всегда выносится за скобки, не учитывается. Жизнь несправедлива! Рок не значит — жизнь взамен истины. Ну, скажем, творческой истины. В том-то и дело, гарантии никакой. Как комета — пролетает и сгорает… и, может быть, никто ее не видел в этот момент.

А я лежал в траве в этот момент, в эту самую секунду лежал в траве у реки и видел эту сгорающую в долю секунды комету…

10 мая 1991 г., Одесса

Ценность дневниковой записи только одна… единственная… та, что она — дневниковая! Это записано сейчас (то есть в то самое время), вот и все!

Нет никакой тяжбы с литературой у дневника, но… свое неоспоримое достоинство он тоже не уступит! НОЧЬ…

Одесса. Ну, уж совсем добью аргументом в пользу дневника. 3.50 ночи. Вот. Именно сейчас, ни минутой раньше… сижу в номере 410 отеля «Черное море»… Выпивали сегодня водку… потом… опять выпивали, купались на пляже «Отрадное», и опять выпивали… А теперь — я (может быть, в первый раз за всю жизнь) лежал и читал… как книгу… как чужую, постороннюю книгу! А знаете, господа, это, может быть, интересно не только мне! Может быть, потому что выпил, мне так кажется. Но… Нет. Интересно. Наверное, час уже лежу и читаю…

Надо приняться и писать дальше. Хотя бы в общих чертах.

Столько уже всего произошло…

Ночь. Одесса.

Я снимаюсь в новой картине у Игоря Апасяна. Названия еще пока нет.

Кино… кино…

Сугубо секретно…

Нет, не признаюсь, даже сюда не напишу!

Театр. Театр!

«Школа драматического искусства». Все!

Все! Буду уходить! Отовсюду! Отовсюду!

Ночь с 16-го на 17-е июня 1991 г., Одесса

Сначала маршрут. Выехали из Москвы поездом с Киевского вокзала 28 июня в 2.47, через Львов и Чоп. В Чопе были почти через сутки, потом Будапешт, Вена, границу Италии пересекли в Тарвизио, Венеция, и сегодня утром (в 5.00 местного) прибываем во Флоренцию. Встречали Карла, Мод и другие. На машинах до Понтедеры минут 40, может быть, чуть больше.

Итак, семинар «Славянские пилигримы» начался.

Поездом я привез две группы, львовскую и пермскую (5 + 4 человека).

Своим ходом, на машинах, добирались ленинградцы — «Терра мобиле». Их должно быть девять человек в группе, но… где-то двух «потеряли», пока еще не выяснились подробности. Так или иначе все (почти) на месте. Сегодня в 21.00 первая встреча с Гротовским. Дорога была замечательная. Сплошные воспоминания. Будапешт — это было… У Танюши был первый кризис… Все гастроли в Будапеште прошли для меня как в бреду… Скорее, скорее домой… Она лежала в клинике на Березовой… Будапешт…

Вена… Из поезда не выходил, посмотрел на знакомые остроконечные купола… Достаточно.

Потом через Альпы… За каждым невероятным извивом дороги мерещится Гольдег… Так все похоже. Хотя ехали мы в другую совсем сторону от Зальцбурга… Но все… «узнавал». Когда так долго, так красиво… не веришь в реальность. Вечное представляется мимолетным, зыбким, случайным…

Дети мои балдели от восторга, что иногда могли выразить только нечленораздельными звуками. В Тарвизио на итальянской границе произошел казус, который мог кончиться большой неприятностью. Марина не снабдила меня нужными документами (что мы едем по приглашению), очевидно, раньше ничего не требовалось. А в этот раз нас чуть не ссадили с поезда, так как мы не могли показать достаточного минимума валюты для въезда в страну. Помогла одна итальянка, попутчица, долго объяснялись с властями… И потом еще чудо: я дал телефоны Центра Гротовского (было воскресенье), но совершенно случайно Карла Поластрелли зашла в офис на несколько минут, и в это время позвонили пограничники из Тарвизио… Это нас спасло! Они убедились, что нас ждут, что мы не повиснем на шее у итальянского правительства, и пропустили дальше. По Италии продвигались медленно, с длинными стоянками, но в Венецию опоздали, выбились из расписания (вагон наш, едущий до Рима, все время перецепляли от одного состава к другому), и вместо почти двух часов положенной стоянки в Венеции всего несколько минут потоптались на перроне.

Так что молитва моя — еще раз побывать в Венеции — и сбылась, и не сбылась. Из окна вагона было видно лагуну и огни Волшебной Венеции… потом Местре… После — дальше через Падову… Потом я спал и проснулся, почувствовав, что поезд стоит… В Прато! Да, в Прато! Стал будить ребят. Скоро Флоренция.

1 июля 1991 г., Италия, Понтедера

Вчера отдыхали немного. Водил ребят по этому небольшому городку. У них все равно очень много впечатлений. Ничего не поделаешь, обычный супермаркет маленького городка вызывает бурю чувств у советского человека…

«Терра мобиле» приехали группой в 8 человек (участников семинара 6 и двое из техперсонала), нет троих из названных ранее. Значит, у них будет группа из б человек, вместе с Михеенко.

Малкин Яков, Курушин Николай, Курушина Марина, Михеенко Надежда, Варкина Татьяна, Михеенко Вадим — лидер.

Пермяки: Игорь Носков — лидер, Жан Хоменко, Алексей Савицкий, Наталья Белоусова.

Львовяне: Наталья Половинка — лидер, Марьяна Садовская, Олег Стефанов, Роман Рос, Орест Гелитович.

Вечером встречались с Учителем. Были также Томас, Мод, Карла (говорили на польском, французском и немного на русском).