Анифа. Пленница Севера (СИ) - Фрост Деметра

Еще женщину раздражало, что она так много об этом думает. Видимо, глубоко внутри она всё та же маленькая девочка, над которой беззлобно посмеивались степняки, ведь она была… такой маленькой… наивной… и совершенно беззащитной…

А ведь она давно выросла из той девочки! Она стала женой и матерью, стала женщиной — почитаемой и уважаемой! Набралась опыта и знаний и готова была передавать их другим!

Анифа пришла в себя, лишь обтеревшись влажным и холодным полотенцем, переодевшись и переплетя свои волосы. А после — убежала за окраину городища, где спряталась, как раненый зверь, на капище, чтобы окончательно привести свои мысли и чувства в порядок.

Это место всегда действовало на нее умиротворяюще. Когда-то они часто приходили сюда вдвоем с Риксом. Неспешно бродили по округе, держась за руки, обнимаясь и целуясь. Разговаривали. И иногда предаваясь страстной и полной нежности любви, расстелив на земле теплый плащ.

Большие мозолистые руки аккуратно сжимали ее тяжелые, полные молока груди. Белые капельки выступили из раздувшихся сосков, но Рикс тут же слизал их своим языком и довольно рыкнул, будто большой дикий кот. Несмотря на неприятные ощущения, Анифа сладко застонала и поддалась вперед, стремясь сильнее насадить себя на твердый и крепкий член. Ее обнаженное тело горело от удовольствия и одновременно — покрывалось мурашками от прохладного воздуха. А ноги подрагивали от напряжения, стараясь сильнее обхватить двигающиеся бедра мужа.

— Такая сладкая…. Такая мягкая… Такая… моя… — безостановочно шептал Рикс, продолжая терзать своими губами ее груди, плечи и шею.

И двигаясь в ней, двигаясь… Упруго и глубоко, будто пронзая ее насквозь и вознося все выше и выше…

Вторые роды дались ей куда как проще, чем первые. А еще она похудела и практически вернула телосложение себя прежней — той маленькой и хрупкой рабыни, которая только-только училась быть женщиной. Но она стала гораздо чувственней и отзывчивей, а еще — куда как более откровенней в своих желаниях. Рикс радовался этой ненасытности, как ребенок, и безумно восторгался ее округлившимся бедрами и большой грудью.

Он был доволен ей, своей женой. И каждый день доказывал это, игнорируя других женщин — более красивых по стандартам их, северной и суровой, красоты.

Рикс ласкал ее тело жадно и исступленно, вылизывая своим языком и сжимая в своих руках мягкое и податливое тело. Он неустанно насаживал Анифу на свой член — спереди, сзади, на боку. Тесно смыкая ее ноги вместе или, наоборот, распахивая максимально широко и любуясь, выпрямившись, как его плоть поглощается ее собственной, влажной и издающие порочные звуки. Он мощно и щедро орошал ее своим семенем — внутри и снаружи, пачкая белым соком, а потом размазывая собственными пальцами по коже и губам. И, совершенно не брезгуя, целовал — хищно рыча и громко восторгаясь. Долго и собственнически. Наслаждаясь сам и даря наслаждение ей…

Потрясенно распахнув глаза, Анифа в инстинктивном жесте прижала ладонь к груди. Почувствовала, как сильно и быстро бьется ее сердце. И резко согнулась от сильнейшего спазма между ног.

Сладкие воспоминания вызвали в ней естественную реакцию — возбудили, наполнили желанием и увлажнили ее лоно. Пробудившая как после долгой спячки чувственность требовала выхода, и Анифа, горестно застонав, завалилась на бок, прямо в снег.

Однако прикосновение холодного сугроба отрезвило ее, и она, глубоко дыша через рот, выпрямилась. Поднялась на ноги и быстро зашагала между деревьями и идолами, разгоняя морок и возбужденную кровь.

Мороз зло щипал ее щеки, а ноги то и дело проваливались в мягкий снежный покров.

Любимый! — кричало ее сердце.

Где-то вдалеке противно каркнула ворона.

Я так скучаю! — больно ударила в горло душа.

Под ее ногами звонко хрустнула веточка, но это не остановила быстрого шага Анифы, и она уверенно пошла дальше.

Я так тоскую по твоим объятьям и твоим поцелуям… По твоему запаху… По твоему смеху… — болезненно зацарапалась маленькая рабыня внутри нее, со страхам ждущая рассвета и не знающая, что ее ждет впереди…

Удивительно, но именно она — этот “цветочек”, как звал ее Шах-Ран, из прошлого — заставила Анифу наконец-то остановиться и ошеломленно оглядеться.

Оказывается, в роще уже плотно сгустились сумерки. И только небесный свод — видела она через заснеженные кроны — еще алыми полосами облаков разрезало свою шелковую синь.

Отчаянная тоска прошла так же внезапно, как и началась.

Дыхание постепенно выровнялось, а недавнее безумие растаяло дымкой, оставив лишь горько-пряное послевкусие.

— Спасибо… — тихонько прошептала Анифа, обращаясь не то к самой себе, не то к богам, не то к далекому и уже недоступному Риксу-северянину. — Спасибо…

Глава 4

В городище Анифа вернулась очень своевременно — ее уже потеряли и судорожно искали чуть ли не всем народом, зажегши факелы и шумно обсуждая план своих действий.

Редкостное столпотворение!

Анифу заметили, неторопливо идущую со стороны капища, и волна облегченных вздохов пронеслась сначала на окраине, а после донесся и до терема ярла.

Первой ей навстречу бросилась Лиа — простоволосая, в легкомысленно распахнутой куртке и в легких ботиночках вместо удобных сапог с широкой подошвой.

— Госпожа! — плача, вскричала она, бросившись к женщине, — Ну что же ты?! Госпожа!

— Почему ты в таком виде?! — возмутилась Анифа, принимаясь поспешно приводить прислужницу в порядок — застегнула крючки на куртке, собрала волосы в жгут и спрятала под капюшон.

— У тебя все в порядке? — взволнованно спросил один из мужчин, подняв факел повыше, чтобы свет от него поярче охватил пространство вокруг.

— Где ты была?! — воскликнул другой.

— Почему никого не предупредила? Не взялась собой никого?! — с укоризной произнес третий.

— Все в городище, а где ты — никто не знает! — осуждающе добавил четвертый.

Всегда спокойные, сосредоточенные и прагматичные, суровые северные мужчины разом загалдели. Среди их низких голосов колокольчиками позвякивали голоса женские. Но этот гвал поразили Анифу в самое сердце. Она удивленно огляделась и, увидев обеспокоенные и полные тревоги и облегчения лица, смутилась. Что такого, в самом деле, произошло? Ну, задержалась немного. Наверняка пропустила ужин или какое-нибудь сообщение…

Но не поднимать же из-за этого такую панику!

Но ей все равно было стыдно. И одновременно — очень приятно и отрадно. Ее глаза неожиданно обожгло слезами, и Анифа опустила голову, чтобы скрыть их. Ее рассыпавшиеся из низких веток, которые цепляли ее за прическу, косы распустились, и длинные черные локоны, вьясь жгутами и змеями, не только услужливо укрыли бледное лицо, но и плечи, и грудь, теряясь среди складок плаща и откинутого назад капюшона.

— Я в полном порядке, дорогие мои, — ласково проговорила она, когда, постаравшись незаметно утереть выступившую влагу, она наконец-то подняла голову и уже с теплой благодарностью посмотрела на стоящих перед ней людей. — Мне печально видеть вас в тревоге и прошу за это прощения. В будущем я буду аккуратнее.

Жители городища довольно загудели, а Лиа, подхватив ее под локоть, потянула в сторону терема. Идя сквозь собравшуюся толпу, Анифа чувствовала, как люди касаются к ней сквозь одежду, обдают дыханием из своих легких, а когда она ступила на первую ступеньку, случайно натолкнулась на кого-то, не отступившего в сторону. Задрав голову — выше и выше, потому что некий мужчина возвышался на много пядей, — она увидела Сигурда, хмурого и явно злого. Из-за его спины выглянули Инг и Далия, которые при виде матери радостно улыбнулись, и Анифа улыбнулась им в ответ.

— Волновались, мои хорошие? — сладко заворковала женщина, обходя сероглазого воина и одновременно обнимая своих детей. — Простите. Ваша мать увлекалась беседой с богами.

— Увлеклась беседой? — тихо и глухо прорычал Сигурд ей в спину, — Что за бред…

Не обратив внимание на колкое замечание, Анифа по очереди поцеловала в лоб сначала сына, потом — и дочь. А в горнице ей навстречу вышел совершенно спокойный Ран.