Сказки Ольги Адамовой - Ольга Акимовна Адамова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эйген видит пред ней
Белый пёсик бежит.
— Боже, чудо откуда он взялся?
Он смеётся и радостно что-то кричит
И смеётся, смеётся, смеётся.
А невестка увидев, что вызвала смех,
Долго думать над этим не стала.
Я иду за собакой,
Конечно, смешно и посланника Бога прогнала.
Все замолкли, рабочие стихли тот час.
И поник головой бедный Эйген.
А невестка задрав ассирийский свой нос,
К ним с холма горделиво спустилась.
Над великой рекой мост стоит и поныне.
Нет Ассирии той.
И народ размело.
Две косы над рекой,
Подчиняются ветру
И ночами там песня
Из камня идёт.
«В колыбельке дитя я оставила утром,
Накормите его, говорите, что мать,
Не бросала его, а по-прежнему любит
И в раю будет милого ждать.
Если бьёте его, то моею рукою,
Если любите сердцем моим.
Заменить ему мать не подвластно живому,
Здесь придётся мне вечность стоять.
Не носите сестрицы мои одеяния.
И не трогайте гребень, а киньте вы в пасть.
Ненасытного, бурного Тигра,
Здесь придётся мне вечность стоять!»
Шлемиль
Люди живут, пока мы о них помним.
Каждый оставил свой след.
Часто поступок, иль просто забава
Память на тысячу лет.
Было давно,
Но когда, я не помню,
В Турции в самой глуши.
Шлемиль — красавец,
В селе ассирийском
Чистил чужие дворы.
Если лежит не в положенном месте,
Это тревожит ребят.
Завтра всё будет,
Вернее, исчезнет,
Если ты любишь поспать.
В те времена всех судили не судьи,
Бога боялся, народ.
Не было столько убийств и насилий.
Кара — от церкви отвод.
Если тебя изгоняют из церкви
Нет тебе места нигде,
Нет на земле, нет и на небе,
Бог он всё видит везде.
Люди боялись, судьёй был учитель,
У православных знать поп.
Звали учителем у ассирийцев,
В церкви служивших отцов.
Вере учили они,
За советом
К ним приходили толпой,
С просьбой, надеждой,
Иль просто с обидой.
Все обращались с мольбой.
Вот как- то утром,
Проснулся учитель
С жалобой люди пришли.
— Ночью козу из сарая у Сарьи,
Шлемиль унёс, накажи!
Это село, здесь глаза и повсюду.
Уши шевелят кусты.
Что бы ни сделал, на утро узнают.
Хочешь, хоть в маске ходи.
Знают походку,
Взгляд твой, дыханье.
Здесь ты растёшь на глазах.
Знают с пелёнок и наблюдают
Каждый проделанный шаг.
— Так, хорошо, вы ему сообщите.
Жду я его через час,
Будет на библии клясться проказник,
Хватит ему воровать!
Шлемиль пред тем как отправиться в церковь,
Долго сидел у реки,
Люди подумали, -
«Кается парень»,
Не подымал головы.
Шлемиль поймал в грязной луже лягушку,
Сунул в карман на груди.
Куртку надел и отправился в церковь,
Что-то, шептав по пути.
Библию подал ему
Наш учитель
— Ну-ка, проказник, клянись.
Мне можешь врать,
Но перед этим писанием
Вряд ли тебе устоять.
Шлемиль, подняв свою правую руку,
К сердцу её приложил.
— Этой душою клянусь, что не брал я,
Врут, что козу я стащил.
Бедный учитель развёл лишь руками,
Парень клянётся душой:
— Ладно, ступай! Ступай, себе с миром.
Бог пускай будет с тобой!
Шлемиль домой возвращался с ухмылкой,
Вспомнил, лягушку пущу.
Смотрит, подохла
От клятвы столь сильной,
Душу, отдав за козу.
Шлемиль подумал, жалко лягушку.
Ладно, учитель тебя,
Я проучу, заставляешь всех клясться.
Я отомщу за себя.
Тёмною ночью Шлемиль с друзьями
Снова ограбил людей
Ну, и конечно утром учитель
Ждал пострадавших гостей.
С раннею зорькой Шлемиля мама,
В церковь кастрюльку снесла,
Ночью с баранины хаш наварила.
Да, угостила отца.
— Ну, что случилось?
Шлемиль?
Зовите! Хватит дурачить людей!
Я покажу сорванцу!
Будет знать он, как воровать.
Ух! Злодей.
Яркое солнце играло лучами,
Шлемиль шагал,
Улыбаясь весне.
Ждал его отче,
Остывший немного,
Сидя у самой двери.
— Заходи, озорник!
Знаешь, в чём обвиняют?
Ну, клянись, что не брал, хулиган!
Вот бери и клянись, непоседа,
Это библия, а не букварь.
Шлемиль руку поднял над писанием,
Вот клянусь Вам, его я так ел,
Как и вы его видели, ели,
Я бы врать вам, отец, не посмел.
Вышел к людям учитель:
«Не брал он.
Он поклялся,
Ступайте домой.
Видно врут, оболгали парнишку.
Иль не всё у него с головой».
Через месяц на исповедь парень,
С сожалением к учителю шёл.
Долго тот над собою смеялся,
Как его малолетка провёл.
Время шло и раскаяние гасло
У парнишки в весёлой груди.
Расскажу, как других обучал он
Вере в бога,
Ты только прочти.
Турок жил в Ассирийском посёлке,
Был богатым, таково искать,
Но не верил ни в Бога, ни в чёрта.
И любил он народ обижать.
На земле его, прямо за полем
Дуб высокий рос,
Триста в нём лет.
Говорили, что место святое,
И, что в дереве сила и свет.
Но решил он людей, чтоб отвадить
Ночью дерево, то отпилить.
— Хватит этим бездельникам бегать.
Свято ль место, коль дерева нет.
Умоляла жена на коленях,
— Ты не трогай его, я прошу.
Бог накажет его ты не гневай.
Я с тобой этот крест понесу.
— Распоясалась, женщины голос
Слышу в доме, ведь это позор!
Если надо умрём, засмеялся,
Подымая, он к небу свой взор.
Отрубили, да прямо под пасху,
Крик людской разносила земля,
А богач всё себе ухмылялся,
Пока горькая плата пришла.
Дочек пять,
А сынок стал калекой,
Откосил ему бог две ноги,
В тот же день
Он упал с дохлой клячи.
И его ели-ели спасли.
Наш богач долго плакал, взывая,
Умоляя пощады с небес,
Но теперь каждый день по овечке,
Мор напал пожиравший овец.
Мусульмане погибших, умерших
Не едят никогда, отдают.
Христиане едят это мясо.
Кто пройдёт, тот его заберёт.
Каждый день бедный Шлемиль, уставший
В ночь глубокую шёл к богачу,
Залезал сквозь окошко к овечкам,
А на утро за ними же шёл.
Задушил, нет кровинки, пылинки.
Сам хозяин тебе отдаёт.
Он грешил, но себе оправдание
Каждый ищет и может, найдёт.
Много лет с тех времён прошагало,
И века друг за другом прошли,
Но все помнят мальчишки проказы,
Он оставил свой след на пути.
София
О чём мечтаешь ты, не знаю.
Я предлагаю полетать.
В далёких странах
И конечно с собою невидимку взять.
Давай отправим вспять мы время,
Хотя б навек один назад,
И полетим мы не на север,
А на восток в персидский рай.
Темно! Настало время править — Луне,
Поднявшись над землёй,
Она нас
