Затворник. Почти реальная история - Сергей Кузнецов

«Ну да, – неохотно признался Санчо. – Я работаю над этим». – «Получается?» – «Понимаешь, не терплю болтунов, поэтому и сам не хочу им выглядеть... – Он посмотрел на меня и поморщился: – Мне кажется, что да, получается! В любом случае, лето – не сезон для кадровых решений. Дождемся осени. Но очень нужно, чтобы Костян не растворил в водке свои гениальные мозги».

Наверное, далеко в этот момент заплывший и не имевший возможности нас слышать Костя все-таки услышал. Или ангел ему конспективно нашептал. Но две недели спустя все изменилось. Не кардинально, конечно. Егоров был под хмельком, но он сам вышел нас встречать! Его комната была полна солнца и чистого воздуха, прибрана. «Волшебники, – прошептала нам тетя Лена и смахнула слезу. – Руки буду целовать...»

Окончивший Финансовую Академию, аналитик с пытливым умом («счетовод Вотроба», как называл его Костя «во дни сомнений и тягостных раздумий»), наш друг Санчо в тридцать два года был самым молодым зампредом не очень крупного, но твердо стоящего на ногах банка, одним из первых в России впрягшегося в решение сложнейшей проблемы ипотечного жилья. Руководитель хозяйственного управления банка был, по словам Санчо, «склочным дикобразом», дело свое понимал плохо, держался трепом и оговорами, но приятельствовал с первым зампредом, оттого было его пока не сдвинуть.

Банк перелез через дефолт без тяжелых потерь. Часть персонала отправили в неоплачиваемые отпуска, которые, предполагалось, затянутся на полгода, но всех вернули уже через три месяца. Банк зализывал раны, благо умных голов хватало, а Санчо начал работу над проектом, носившим черновое название «Изгнание из рая». «Я его выдавлю, – говорил он мне в конце августа, имея в виду начальника хозуправления. – Я с весны этим занимаюсь. Если чего-то очень хочешь, рано или поздно это случится. Читал «Метафизику желаний» Гасслера?» «Нет», – отвечал я. «Ну да, конечно, – как бы спохватывался он, – я и забыл, тебе такую литературу еще рано. Буквы сперва доучи». – «А в бубен?» – «Нельзя. Сразу за ним у меня мозг, а мозгом я думаю. Словом, я эту дикобразину выдавлю и быстро рокирну на Костю. Они даже не успеют сказать «кушать подано»...»

Мне кажется, Саня провернул какую-то зловредную каверзу; да, он был финансистом с будущим, а в банке стал к тому же хитрецом и интриганом. Словом, в ноябре 1999 года начальник Хозяйственного управления уволился, и Костю пригласили на собеседование. Саня потом сказал, что даже не вылезал из своего кабинета, боясь сглазить, а Костик...

Истосковавшийся по работе, профессионал и умница, Егоров так всех очаровал, включая начальницу кадровой службы («тоже змея очковая», по словам Панченко), что его оформили за две недели – небывалый рекорд! «Вы слишком долго размышляли над вопросами на тестах, – сказала «очковая» кадровичка, бесстрастно глядя сквозь Егорова. Помолчала и добавила: – Но такой классный хозяйственник у нас впервые, а я тут с основания, восемь лет. Не разочаруйте!»

Костя пообещал.

И оказалось, что все для того, чтобы руководить столь непростым и масштабным делом, как хозяйственное управление живого, двигающегося вперед банка, Егоров умеет. Или интуитивно чувствует, как надо уметь.

В его подчинении было четыре отдела, двадцать восемь человек; все разные, многие вдвое его старше, и кое-кому очень не понравилось, что над ними поставили молокососа без большого опыта в этой сфере. Начались интриги и «проверки на вшивость». Но довольно скоро наш друг сумел расположить к себе всех, даже самых упрямых и резких, именно своим отношением к людям и работой.

Он лихо провел несколько тендерных мероприятий, безошибочно распознав две-три уловки особенно ретивых и считающих себя отменными хитрецами контрагентов. Он наравне и с уважением общался как с уборщицами и водителями, так и с начальниками подчиненных ему отделов. На совещаниях нередко полностью переформулировал задачи, стоящие перед управлением, но делал это столь деликатно и ненавязчиво, что руководители отделов после были твердо убеждены, что именно они предлагали работать так, а не иначе. Он наладил питание руководства банка, отыскав и переманив первоклассного повара. В течение последующих полутора лет работал над тем, чтобы организовать питание всех сотрудников – вне зависимости от увеличения штатной численности.

Мы с Санчо взирали на него с изумлением: никто из нас и предположить не мог в Косте тех талантов, что открылись в нем с его приходом на работу в банк.

К Егорову смело можно было отнести понятие «слуга царю – отец солдатам»: он умел сочетать в себе эти составляющие мастерски и тонко, в гармонии, хотя они то и дело норовили выпихнуть одна другую; никогда не давал в обиду своих, умея быть строгим и – по прошествии времени – грозным. В то же время – никакого раболепства перед руководством банка (впоследствии – холдинга), уважение при полном сохранении достоинства.

Он работал с удовольствием, приходил раньше всех и уходил поздно. Его авторитет в банке на всех уровнях и зарплата росли. Начав с шестисот, два года спустя он получал уже полторы тысячи. Когда я однажды спросил его, в чем причина успеха (присутствующий Санчо отмалчивался с загадочной улыбкой: ему ответ был известен), Костя ответил: «Атмосфера в коллективе. И управления и банка. Она такая, что хочется работать. Это бывает не часто».

Руководство пристально за ним наблюдало. Кое-что не нравилось: в первую очередь, отношение к подчиненным. Считалось, что Костя разводит панибратство. «Аккуратней, дружище, – говорил ему Саня. – Больше стали в голосе. Реже интересуйся у уборщиц, как их внуки. Довольно и тех денег, которые мы им платим». Костя молчал... и продолжал придерживаться своей линии.

Его уважали поставщики и контрагенты, любили сотрудники банка (особенно – женщины) и души не чаяли подчиненные, от начальников отделов до водил и дворников.

И год, и два спустя он продолжал учиться, шлифуя свои знания и умения: наравне с художественной литературой читал справочники, не реже раза в месяц посещал семинары; незаметно и естественно заведя знакомства в других банках с более опытными коллегами, много общался с ними...

Он нашел свое. Собственно, он нашел его давно, в тринадцать лет, когда начал помогать отцу и дяде в строительстве дачи. А теперь... он оттачивал мастерство, как оттачивает тонкое лезвие грифель карандаша.

Весной 2001 года вдруг объявилась Маша. Приехала с Ваней в Москву «на побывку». Надо сказать, Костя сразу стал отсылать семье в Тверь две трети зарабатываемых денег, оставляя себе лишь на самое необходимое. Маша, вышедшая было в родном городе на работу, вскоре уволилась: присылаемых сумм с лихвой хватало на жизнь не только ей и Ване, но и ее родителям и бабушке.

Но этого ей казалось мало. Ее изгрызли сомнения: если Костя отправляет им такие деньги, сколько же он оставляет себе?! Наверняка в два, в пять раз больше! Не хотела она быть «столбовой дворянкой», хотела быть «владычицей морскою». Мы с Санчо были убеждены, что Костя покорно примет их обратно, тем более, он очень любил сына и скучал по нему.

Мы долго не могли поверить, что Егоров Маше отказал. Он не простил ей предательства, визита накрученной Машей тещи, после которого впал в двухмесячный запой... к тому же в то время уже встречался с Оксаной, о чем мы до поры не знали. Замечательный «синий чулок» Машенька пустила в ход весь женский арсенал от запугиваний типа «ты никогда больше не увидишь сына!» и «я разменяю эту квартиру, а тебя выселю в коммуналку к соседям-алкашам!» до слез и попытки обольщения. Костя был тверд. Не до конца понимающий ситуацию Ванька тем не менее чувствовал, что происходит что-то нехорошее, и впал в тяжелую истерику. (Несколько лет спустя он говорил, что понял тогда: им придется снова уехать от отца и вернуться в опостылевшее «Дуево-кукуево» – родной город матери он не любил.)

Супруги, теперь уже окончательно бывшие, договорились, что Костя некоторое время поснимает жене и сыну в Москве квартиру, а там эмоции улягутся, и Маша с Ваней уедут в Тверь.

Но Маша быстро поняла, что возвращаться к родителям не хочет. Она устроилась на работу в парфюмерную сеть «Арбат-престиж» и, начав с малого, стала потихоньку зарабатывать и даже превращаться из «синего чулка» в околосветскую... если не львицу, то кошку – и отнюдь не драную. От Костиных денег она не отказывалась, но спустя еще год, видя, что дела у нее пошли на лад, Егоров урезал паек: он женился на замечательной девушке Оксане, сотруднице кредитного управления банка, презрев одну из житейских заповедей: «Не флиртуй, где работаешь».

Глава 3

В начале двухтысячных руководство банка, где работали друзья, дало добро на проведение крупномасштабной незаконной валютной операции, призванной вынести организацию на качественно новый финансовый уровень. Уже тогда существовало несколько подотчетных банку структур, превращавших его в холдинг и требовавших значительных денежных вливаний.