О чем молчат мужчины… когда ты рядом - Армандо Перес

Но если приглядеться, на ней действительно что-то похожее на униформу официантки. По сравнению с нарядом в тот вечер этот выглядит намного лучше, но узкая черная юбка ниже колен, как у школьной учительницы, – это приговор. Будь все это надето на другую женщину, оно смотрелось бы совсем иначе, думаю я, и даже представляю себе, как эта темная юбка соскальзывает по длинным ногам на пол.

– Какого черта ты на меня пялишься? – шипит взбешенная психопатка.

– Сам не знаю, – отвечаю я, теряя терпение. – Было бы на что пялиться.

– Я принимаю здесь участие в кейтеринге от кондитерской, где работаю. А Ева – бригадир официантов, – объясняет мне тем временем Мануэла, спешно приводя в порядок одежду и волосы.

К ней быстро возвращается официальный вид: от сжигаемой страстью женщины, какой она была минуту назад, не осталось и следа.

Внезапно я ощущаю себя глубоко одиноким.

Ева. Вот как ее зовут, эту… Слишком красивое имя для нее. Она толкает меня к балконным дверям с повадками опытного вышибалы:

– Уходи отсюда! Нам надо срочно привести здесь все в порядок… И оставь в покое мою подругу!

Я позволяю ей вытолкнуть меня из зала. Барышня оказалась сильнее, чем можно было предположить, но главным образом потому, что у меня пропало желание здесь оставаться. Не было никакого смысла. Исчез повод, а объяснить Мануэле, что я делаю на этой свадьбе в компании с некой блондинкой, было бы слишком сложно…

Но надо признать: случившееся только что между нами было чем-то невероятным.

Я должен переспать с ней. И я это сделаю.

Глава 4

– У тебя не кружится голова?

Розово-кирпичная чаша площади дель Кампо замерла у наших ног. Фасады окружающих ее дворцов, кажется, перемещаются вокруг нас в непрерывном танце. Центральная часть площади в соответствии с античной символикой цифр разбита на девять треугольных сегментов. Прямо перед нами дерзко устремлена в небо башня Манджиа со сверкающими белыми зубцами. Такое ощущение, будто тебя поместили в самую завораживающую из средневековых фресок.

Эта площадь, о которой я и понятия не имел до приезда в Италию, сразу же поразила меня своей потрясающей атмосферой. Сегодня вечером, слегка подсвеченная желтыми фонарями, она дышит волшебством, словно ее вогнутая линза вобрала в себя все прошлое и будущее, реальность и грезы.

Я сжимаю руку Мануэлы. Чувствую, что что-то должно случиться.

– Сиена – настоящее чудо. Целую жизнь не была здесь. Последний раз, кажется, с экскурсией в школе. Смешно, но я помню это до сих пор! – Ее голос вторгается в мои мысли, и я ощущаю ее ответное пожатие.

Внезапно чары рассеиваются, причиной – сильный запах жаркого, который доносится, вероятно, из ближайшего ресторанчика.

– Ты здорово придумал приехать сюда, – добавляет она, сияя.

– Быть в Кьянти и не посетить Сиену было бы непростительной глупостью, – отвечаю я. – Хоть отдохнем немного.

Я позволяю своей руке опуститься на мягкое бедро Мануэлы и пальцем, сантиметр за сантиметром, начинаю медленно поднимать край ее легкой юбки.

Площадь даже в этот час усеяна туристами, расположившимися прямо на изъеденной временем брусчатке, устилающей дно площади, напоминающей огромный бассейн, из которого выкачали воду. Мы тоже садимся, потом ложимся, согнув колени, и разглядываем облака, проплывающие в темно-голубом вечернем небе. Мы хорошо набегались сегодня. Нам удалось, покинув свадебную виллу, заскочить в Пинакотеку, где на втором этаже полюбовались работами мастеров Треченто – Дуччио и Лоренцетти. Строгие, пронзающие взгляды их Мадонн заставляли меня чувствовать свою неполноценность, словно им давно уже было известно то, что мне еще только предстояло узнать. Потом мы устроили себе роскошный ужин: мясо и красное вино. Чувство радости жизни переполняло меня. Ни за что на свете я не согласился бы поменять это место на любое другое.

Я позволяю своей руке опуститься на мягкое бедро Мануэлы и пальцем, сантиметр за сантиметром, начинаю медленно поднимать край ее легкой юбки. Она подвигается поближе ко мне и поправляет юбку спереди, чтобы ее обнаженное бедро не слишком бросалось в глаза. Мои пальцы продолжают разведку, забираясь все выше, и вот они уже под крепкой ягодицей. Не глядя на Мануэлу, я нежно поглаживаю ее кожу круговыми движениями. Похоже, самое время отправляться в гостиницу, думаю я.

– Нет, Альберто, я поехала сюда не для этого. Ты забыл, что я должна работать? Я же тебе говорила, что у меня свадьба за городом! – Звонкий нервный голос Евы врывается в уши, ломая мне весь кайф.

У меня нет желания смотреть, где она, я и так знаю это. Она почти весь вечер проторчала с телефоном у уха сначала в ресторане, а после – недалеко от него. По мне, так уж слишком недалеко: от ресторана, от уик-энда и от моей жизни.

Оказалось на удивление легко объяснить Мануэле, что я делал в Кьянти с Камиллой. Сопровождал несчастную знакомую, приглашенную на свадьбу бывшего жениха и попросившую в этой связи поддержать ее, сказал я Мануэле. Внимательно наблюдая за Камиллой, которая в ходе свадебного застолья становилась все более подавленной и потной в своем слишком тесном платье, Мануэла мне поверила. Гораздо труднее было уговорить ее сбежать в Сиену, тем более что машина, на которой они приехали в Кьянти, принадлежала Еве.

И как только Мануэла смогла позволить себе переложить на своих сотрудников финал свадебного ужина, она спросила Еву, не могла бы та добросить нас до Сиены. Идея была такая: воспользоваться выпавшим свободным временем на выходные, отдохнуть по полной и вернуться в Милан поездом завтра вечером. Но вместо того, чтобы оставить нас в Сиене и убраться с глаз долой, эта сумасшедшая не придумала ничего лучшего, как составить нам компанию за ужином. Компания – это слишком сильно сказано. Если кому-то она и составляла компанию, так это своему мобильнику. И она до сих пор рядом, заражая нас своей нервозностью.

Силуэт Мануэлы в контражуре одного из горящих на площади фонарей кажется мне рисунком мастера сиенского Дученто.

Она в Сиене не для того, чтобы побыть со своей подругой, которая остается здесь. Такое впечатление, что она просто не хочет возвращаться домой. Но, поскольку она не зарегистрировалась в гостинице, как сделали мы, все-таки есть надежда скоро от нее избавиться.

– Слава тебе господи, – бормочу я.

Мануэла хихикает и шлепает меня по руке:

– Не говори так, Ева – моя лучшая подруга.

– Это свидетельствует о том, что ты человек деликатный и великодушный, – улыбаюсь я. – Взвалить на себя такой груз гуманизма не каждому по плечу.

– Прекрати! Никакой это не гуманизм, просто она немного расстроена.