Горячий Ключ - Валентина Мельникова

Глава 4

Стрекоча, как гигантская швейная машинка, вертолет шел над руслом реки Агбан, в тени крутых скальных откосов, обрамляющих его с обеих сторон. Это был давно испытанный, выверенный маршрут, помогающий преодолеть Джебский хребет на хорошей скорости и в самое благоприятное время.

Пашка, слегка развалясь, сидел в кабине и с упоением мурлыкал какую-то веселую мелодию. Артем сел на свое место и некоторое время наблюдал за показаниями приборов, потом перевел взгляд на каменную стену, проносившуюся слева от вертолета так близко, что можно было разглядеть распустившиеся на скальных выступах цветы кандыка и крохотные звездочки мать-и-мачехи.

Затем еще раз проверил курс и сказал:

— Держи азимут двести тридцать на перевал Чойган и скажешь мне, когда заметишь триангуляционный пункт.

Он посмотрел вниз на землю и с удовольствием обнаружил знакомые приметы: серебряную ленту притока, впадающего в Агбан справа, крохотную полуразвалившуюся избушку охотника-промысловика, в которой уже лет пять никто не обитал, и старый, разрушенный прошлогодним наводнением мост, им тоже уже несколько лет никто не пользовался. Проходивший в этом районе участок тракта до границы с Монголией из-за особой его сложности лет эдак десять назад спрямили, а ставший ненужным мост гнил, распадался на бревна, пока не разметало его взбесившейся водой до основания, и только у берега еще ясно просматривались остатки деревянных опор, когда-то поддерживающих бревенчатый настил.

За два года работы на «АвиаАрс» Артему приходилось довольно часто летать по этому маршруту, а летом — практически ежедневно, и он уже назубок выучил не только крупные, но и мелкие земные ориентиры и точно знал, опаздывает на данный момент или нет. Северо-западный ветер, предсказанный метеорологами, на самом деле был гораздо сильнее, чем ожидалось, поэтому Артем приказал Павлу слегка подправить курс и позволил себе немного расслабиться. До Горячего Ключа оставалось чуть больше часа лету, но впереди еще был дьявольский каньон реки Ара-Шутгулай, самый сложный участок маршрута, здесь Таранцев брал управление вертолетом на себя вплоть до самой посадки на ручье Хойто-Гол, рядом с которым располагалось несколько горячих источников, бьющих из-под огромных валунов.

Еще до революции по приказу золотопромышленника Корзунова выстроили в этих местах несколько деревянных ванн, укрытых в небольших домиках — «банях». Как рассказывали Артему старожилы, «корзуновские бани» просуществовали до середины шестидесятых, потом их раскатали в угоду какому-то чиновнику от медицины, посчитавшему их вредными для здоровья трудящихся. Только сами трудящиеся на подобную заботу о своем здоровье глубоко чихали и в конце концов совместными усилиями не за год, не за два, но выстроили большую избу для отдыхающих, в которой в самый «курортный» для Саян сезон, в июле месяце, проживало до пятидесяти человек, и это не считая палаток и появившихся за последние два года десятка неплохо обустроенных коттеджей.

— Проходим Чойган, — прервал его мысли Пашка, — слева по курсу триангуляционный пункт.

— Вижу, — коротко откликнулся Артем и взглянул на часы. Нет, несмотря на приличный боковой ветер, они почти не выбиваются из графика: над перевалом прошли с отставанием в шесть минут. Артем повернулся к напарнику и неожиданно весело подмигнул ему. Теперь можно спокойно ждать появления следующего ориентира — скального останца, похожего на голову древнего воина в гигантской бараньей папахе. Артем сидел и смотрел, как проплывают мимо и под ними серые скалистые выступы, огромные поля курумов, чахлые ельники, редкие кедровые куртины и куда ни кинь взгляд — небесного цвета блюдца озер, напоминание о древних ледниках. Он помнил названия самых крупных — Эхин-Нур, Саган-Нур, Тохой-Нур, но сколько еще их было безымянных, совсем уж крошечных… Словно незабудки на заливном лугу, украшали они серое, унылое однообразие гор.

Впереди по курсу, уже совсем близко, замаячили покрытые снегом вершины Джебского хребта. Артем решил перекусить и достал из пакета бутерброды с ветчиной, которые Пашка купил перед полетом. Тут же захотелось и сделать пару глотков из фляжки, но неожиданно в памяти возникло испитое лицо Синяева, и вдруг словно что-то взорвалось в душе Таранцева — впервые за последние годы желание выпить исчезло также быстро, как и появилось.

Пашка посмотрел на компас и сказал:

— Поправка курса на тридцать секунд.

Артем вгляделся в голые скалистые вершины, выросшие прямо по курсу, — до противной похмельной отрыжки привычная картина. Некоторые из этих вершин были ему слишком хорошо знакомы. Например, Тобан-Эхин всегда указывала ему путь. А вот Хутэл-Добан была страшным и коварным врагом. В ней наверняка живут злые горные духи, насылающие на непрошеных гостей ветры, снежные бураны и туманы. Но Артем знал об этих фокусах не понаслышке и не боялся их, потому что хорошо изучил горы и умело избегал таящуюся в них опасность.

Теперь он взял пилотирование на себя и стал мягко давить на рычаг. Опыт подсказал, как правильно сделать поворот, чтобы не коснуться винтами огромных скальных карнизов, загораживающих вход в ущелье. Ноги работали столь же слаженно, как и руки. Вертолет, слегка наклонившись на правый борт, плавно вошел в узкий проем в каменной стене.

Артем слизнул капельку пота, скользнувшую по губе, и мысленно перекрестился: самый трудный участок маршрута пройден. Еще час полета — и, дай бог, такое же благополучное приземление в Горячем Ключе… Эту мысль он потом долго не мог себе простить: дурная примета — заранее мечтать о благополучном приземлении, а он так некстати забыл об этом…

— Артем Егорович, — произнес Пашка за его спиной необычайно тихим голосом. И Артема удивил как раз такой Пашкин голос, а не то, что второй пилот не назвал его привычно «командир», а обратился вдруг по имени-отчеству. А это было в их практике всего дважды, и тогда, когда Артем был особенно недоволен напарником.

Артем не отозвался.

— Артем Егорович, — повторил Пашка.

Голос его прозвучал совсем уж жалобно, и Артем наконец перевел взгляд со стен каньона, пролетавших справа и слева от вертолета, казалось, на расстоянии вытянутой руки, на Пашку и в тот же миг услышал прозвучавший над ухом металлический щелчок. Артем оцепенел. Прямо в лоб ему глядело дуло автомата. Он быстро сморгнул, не веря собственным глазам. Автомат сжимал в руках один из непонятным образом основательно похудевших кавказцев, а второй стоял за спиной у Пашки, приставив к его уху пистолет.

«О, черт, — было первой мыслью Артема, — как они умудрились проникнуть в кабину незаметно?»