Леший в погонах - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что, осталось впечатление, что Гуранов просто со своими бойцами отсиживался в лесах и никакой партизанской борьбы не вел?
Виноградов удивленно посмотрел на Буторина, потом на своего товарища, который даже перестал бриться и тоже прислушивался к разговору. Буторин не спеша достал портсигар, извлек из него папиросу, постучав мундштуком по крышке портсигара, прикурил от спички. И только потом пояснил.
– Наверное, вы не слышали о таких «отрядах», – затягиваясь папиросой, сказал Буторин. – Их создавали люди, которые хотели спрятаться от войны. Кто-то из трусости создавал отряд, им выделялось оружие, продовольствие, готовилась в лесах база. Но они сидели на этих базах, никого не трогали и внимания фашистов к себе не привлекали. Правда, периодически выпрашивали помощь у местного населения в виде провизии и теплой одежды. А кто-то вынужденно прятался в лесах, потому что эвакуироваться на восток не успели. Тоже делали вид, что они партизаны, хотя ни дня не воевали с захватчиками. Вот и ваш Гуранов, видимо…
– Позвольте, – подал голос Митин от окна, где споласкивал лицо после бритья в старом тазике с водой. – Но я буквально два дня назад видел Гуранова в райцентре с медалью на груди…
Сосновский остановился у ручья, снял с головы фуражку и расстегнул воротник гимнастерки. В воздухе парило, как перед дождем. Здесь в лесу тоже не особенно ощущались свежесть и прохлада. Такое ощущение, что жаркий воздух с полей заполнил и этот лесочек. Набрав горсть воды, Михаил вылил ее себе на голову и разгладил мокрые волосы. Вода приятно стекала по спине за ушами, забиралась под воротник.
Местный оперативник, зрелый мужчина лет пятидесяти со шрамом во всю щеку, стоял и прислушивался к звукам лесочка. Его молодой напарник с новенькими лейтенантскими погонами с вожделением ждал, пока московский майор напьется, чтобы тоже припасть губами к живительной влаге.
– Пей, давай, чего ждешь, – поощрил его Сосновский, поправляя на плече ремень автомата ППС. Отойдя от ручья, он встал рядом со вторым напарником и тоже прислушался. – Напрямик не пойдем? Опасно?
– Напрямик короче, – пожал плечами оперативник. – Да и обходят немцы населенные пункты за километр стороной. Стараются держаться лесных массивов. Из окружения мало кто выходит из них. Большие группы чаще засекают и уничтожают, а меленькие все равно передовую не проходят. То дети заметят, то бабы увидят издалека. Многие своих мужиков ждут, часто глядят на дорогу. Поэтому кто по опушке идет, кто пустынную дорогу перебежит, кто в лес уходит – всех примечают. Опять же, бывшие партизаны помогают. Нет, сюда они не сунутся. Пойдем вон той тропкой, она нас к деревушке и выведет.
– Хорошо, значит, пожрать удастся, – с удовлетворением кивнул Сосновский и подмигнул молодому оперативнику. – А то сутки мотаемся по лесам, а от этого консервы в вещмешке портятся и хлеб черствеет.
Лейтенант поправил лямки солдатского вещмешка и заулыбался. Майор из Москвы оказался вполне дружелюбным человеком, толковым специалистом. Он не смотрел с высоты своего положения на местных оперативников. За трое суток блуждания по лесам и деревням, изучения следов автомашин, допросов немцев, которых задержали при попытке пробиться к линии фронта, полезной информации почти не было. Следов кого-то из местного отделения гестапо, работавшего в этом районе до наступления Красной армии, пока не найдено. Свидетелей эвакуации документации тоже практически нет, но майор Сосновский всегда пребывал в прекрасном расположении духа и утверждал, что дела идут нормально, замечательно и даже лучше некуда.
– Тихо, – вдруг сказал второй оперативник и поднял руку.
Сосновский с лейтенантом тут же замолчали и стали прислушиваться. Но первое, что донеслось до них, не было звуками. Это был запах. Запах дыма костра. Костер дымил у кого-то, и этот дым стелился по веткам старых берез, изуродованных пулями и осколками.
– Может, пацаны деревенские жгут? – тихо предположил лейтенант, но его старший напарник сразу отмел это предположение.
– Делать им больше нечего! Ты видел, сколько работы сейчас в деревнях? Там каждая пара рабочих рук на счету. Хоть с огородов своих, а что-то можно получить, хоть как-то прокормиться. Повзрослели деревенские пацаны, не до развлечений им. Низинка там, и кто-то в этой низинке прячется. Только вот не пойму, зачем костер разжигать.
– А затем, – ответил Сосновский, – что с дороги костра не видно, да и не ездит по той дороге никто. Шоссе, которое связывает райцентр с городом, проходит южнее. Вот что, товарищи, мне кажется, что недобрые люди там у костра. Придется нам с этими людьми познакомиться.
– Разделимся и зайдем с трех сторон, – начал было предлагать лейтенант, но Сосновский только покачал головой.
– Мы не знаем, сколько их. Мы не знаем, выставили они боевое охранение или нет. Поодиночке мы хорошая цель. Идти надо группой. Если нас заметят раньше времени и навяжут нам бой, мы хотя бы сможем ответить огнем, у нас хотя бы плотность ответного огня будет более значительная. Значит, так! Идем тихо. В пределах прямой видимости занимаем позиции и решаем, что делать дальше. Если там немцы, то, возможно, нам удастся вступить в переговоры и убедить их сдаться. И еще напомню вам обоим важное: стрелять только по конечностям. Нам нужны живые пленные, способные давать показания. Разумеется, если будет такая возможность. Если их там двадцать человек, да еще с пулеметом, то…
– Ну, это понятно, – кивнул старший оперативник и поудобнее взял свой автомат. – Ну, двинулись. Я иду первым, я эти места все же знаю. К низинке выведу через кустарник. Там расстояние прямой видимости маленькое.
Сосновский шел вторым, посматривая направо. Это был его сектор внимания по боевому расписанию. Интуиция подсказывала, что это не бандиты, не дезертиры, а именно немцы, которые пытаются выйти из окружения. Русские не стали бы жечь костер. Да и вообще для того, чтобы разводить огонь, нужны серьезные причины. Запах дыма становился все сильнее. Неумелый человек развел его, использовал сырые дрова, а разжигал, скорее всего, какой-то горючей смесью – в воздухе чувствуется запах керосина.
Неожиданно оперативник, шедший впереди, остановился и поднял левую руку. Сосновский сразу прижал стальной приклад ППС к плечу и опустился на одно
