Судный день Орбитсвиля - Боб Шоу

– Привет, Джим!

Зинди подбежала к нему, создав вокруг себя маленький ураган.

– Знаешь, я могу съесть самое огромное мороженое, какое только бывает!

– Ну что ж, даром оно тебе не достанется, – с шутливой суровостью ответил Никлин, протягивая ей книги, – я доверяю тебе разнести их. За каждую получишь по порции отличного мороженого. Ясно?

– Слушаюсь, мой повелитель! – Зинди покорно склонила голову.

Они пересекли мост и зашагали в тени высоких свистящих деревьев, росших вдоль дороги. Никлин посмотрел на Зинди – похоже, девочка пребывала не в духе. Надеясь, что ее настроение не связано с предполагаемым перемещением в космосе Орбитсвиля, Никлин спросил, в чем дело.

– Я все думаю о тех странных вещах, о которых говорили сегодня по телевидению.

Никлин весело фыркнул.

– Вот уж чем бы я не стал забивать себе голову!

– Но это так ужасно, Джим! Разве тебя не беспокоит это сообщение?

– О перемещении Орбитсвиля? – Он еще раз фыркнул. – У меня очень чуткий сон, Зинди, и я полагаю, что заметил бы, если бы мир вдруг взял и переместился.

– Но как же звезды? Они ведь теперь совсем другие!

– Но откуда это известно? – Никлин, в жизни не видевший ни одной звезды, имел весьма смутное представление об астрономии, но это отнюдь не помешало ему тут же изложить свою космогоническую теорию. – Я как-то читал, что иногда астрономы обнаруживают целое скопление неизвестных далеких галактик. Но, вглядевшись попристальней, ученые мужи начинают понимать – то, что они приняли за дюжину галактик, всего лишь одна-единственная! Просто свет, идущий от нее, отклоняется то туда, то сюда, пока достигнет глаз наших дорогих мудрецов, которые, не разобравшись в чем дело, приходят в неописуемое волнение и начинают громко кудахтать по поводу открытия целых одиннадцати галактик, которых на самом-то деле не существует.

Зинди нахмурилась:

– Какое это имеет отношение к…

– Мой пример означает, что, когда речь идет о звездах, то не стоит доверять своим глазам. Свет имеет свойство отклоняться. Может статься, что пространство…

Пространство… – тут Никлин ощутил прилив того бурного и греховного восторга, который охватывал его всякий раз, когда отдельные, разрозненные поначалу слова, начинали складываться в величественную и стройную ложь, – …

Неоднородно, что оно отнюдь не одинаково в разных точках. Быть может, в пространстве имеются целые аномальные области, где свет буквально сворачивается в тонюсенькие трубочки, и все, что ты видишь, начинает путаться и мешаться. Вдруг Орбитсвиль попал в одну из таких областей, тогда внешняя картина мира действительно изменится. Это совершенно естественно.

– Джим, – Зинди своей утрированной серьезностью напоминала сейчас нелепого тринадцатилетнего профессора логики, забредшего в своих рассуждениях в тупик, – Джим, для меня все, что ты сейчас сказал, звучит как полнейший бычий навоз!

– Но эта теория объясняет факты гораздо лучше, чем вся эта чепуха о перемещении Орбитсвиля на расстояние, равное миллионам световых лет.

– А что ты скажешь об исчезновении космических кораблей и причалов?

– Аномальные области влияют не только на распространение света, – вдохновенно продолжал сочинять Никлин, – материя в таких областях попадает во что-то вроде бури, в этакий космический торнадо, который разгоняет частицы межзвездной пыли почти до скорости света. При этом возрастает их масса, понимаешь? Увеличивается энергия этих частиц, и они оказываются способными счистить все с поверхности Орбитсвиля буквально за несколько секунд, подобно гигантской пескоструйке.

– А как насчет… – Тут Зинди внезапно замолчала. Закрыв глаза, она сомнабулически покачала головой. – Интересно, пополнил ли мистер Чикли свои запасы грецких орехов? В прошлый раз, помнишь, Джим, грецких орехов у него не оказалось, а без них у мороженого совсем не тот вкус.

– Ты очень плавно изменила тему, Зинди, – улыбнулся Никлин, –практически незаметно.

– Мне вдруг надоело говорить о…

Всей этой чепухе.

– Вот видишь, – удовлетворенно заметил Никлин, – я с самого начала говорил тебе, что все это сплошное занудство.

Никлин шутливо ткнул Зинди локтем в бок. Она споткнулась и в ответ сильно двинула его плечом. Так они и продолжали свой путь, задерживаясь, чтобы занести книгу или немного порезвиться.

– Что это за звуки, Джим? – потянула его за руку Зинди. – Я и в самом деле что-то слышу или мне только кажется?

До городской площади оставалось еще несколько минут ходу, но теперь уже и Никлин уловил хрипящие, басовитые звуки, совершенно нехарактерные для сонных окрестностей Оринджфилда.

– А, – протянул он, – наверное, это разъезжающие святоши. Похоже, они даром времени не теряли и уже приступили к своей агитации. Но от меня они не получат ни гроша.

– Что такое агитация?

– Это когда какой-нибудь ловкач пытается убедить тебя, что будет гораздо лучше, если все денежки из твоего кошелька перекочуют в его карманы.

В глазах Зинди, к великому удивлению Никлина, зажегся неподдельный интерес.

– Давай пойдем взглянем, что там происходит.

– А как же наше мороженое?

– Не растает!

Зинди теперь почти тащила Никлина за руку, стремясь побыстрее оказаться на городской площади.

– Ну пойдем же, Джим!

Никлину ничего не оставалось, как недоуменно пожать плечами и ускорить шаг. По мере приближения к площади музыка становилась все громче и громче. Но вот они завернули за угол и вышли на открытое пространство. В самом центре площади высился огромный полотняный шатер, предназначенный, по-видимому, для проведения собраний в ненастные дни. Перед шатром на небольшом возвышении была установлена платформа. На ней стоял высокий темноволосый человек. Он обращался к аудитории, насчитывавшей около четырех сотен слушателей. Большинство из них сидело на складных стульях непосредственно перед платформой. Остальные неровным полукругом стояли сзади. "Оставляют себе лазейку, – с одобрением отметил Никлин. –Послушают, а затем смоются прежде, чем сборщики денег поймают их в свои сети".

Когда они с Зинди подошли к толпе, девочка хотела было пробраться поближе к платформе и занять свободные места, но Никлин удержал ее. Зинди мгновение сердито смотрела на него, но потом весело улыбнулась, и они выбрали себе место там, где слушатели стояли не так плотно и можно было видеть оратора. Никлин постарался встать так, чтобы можно было улизнуть в любой момент. И лишь поозиравшись вокруг и убедившись, что нигде не видно сборщиков пожертвований, он успокоился и смог воспринимать слова человека на платформе.