Вся жизнь - поход - Виктор Дихтярев

Взрослым такое копирование дается труднее, да и необходимость в нем возникает не часто, а если и возникает, то все равно остается нечто, присущее только данной индивидуальности. Посмотрите на гимнастические соревнования, особенно по обязательной программе. Спортсмены выполняют одинаковые упражнения, но выполняют каждый по-своему, и это называется стилем исполнения. Так вот, перенять чей-то стиль поведения я не мог, хотя что-то запоминал и старался приспособить для себя. Я начинал понимать, что в нашем ремесле такие мелочи, как выразительный жест, манера общения, одежда, тоже работают на успех, и пренебрегать этим нельзя. Пусть у меня нет обаяния Инессы Федоровны, нет ее милой женской хлопотливости, но ведь можно же научиться слушать собеседника так, как слушает она! А я постоянно ловил себя на том, что в разговоре бестактно перебиваю людей, мне хочется немедленно высказать свою мысль и, не дослушав, привести свои аргументы. Нередко такая манера уводила разговор в сторону от начатой темы - я это замечал, но отказаться от дурной привычки превращать беседу в монолог долгое время не мог. Кроме того, я говорил очень быстро, проглатывая окончания слов, помогая себе руками, молотившими воздух, как крылья связанной курицы. От всего этого надо было избавиться, и после знакомства с Инессой Федоровной я начал жестко контролировать себя - и доконтролировался до того, что через год пришлось учиться говорить чуть быстрее. Далеко не сразу, но я научился выслушивать собеседников, мучительно подавляя желание заговорить самому, научился экономному жесту и даже начал интересоваться книгами по риторике. Поздее я узнал, что занимался элементами рефлексии - какое симпатичное и научное слово! Но до главного докопаться было труднее: почему все-таки ребята Инессы Федоровны по своему поведению и культуре выгодно отличаются от моих ? Скорее всего, здесь не последнюю роль играло время: пять лет - вполне достаточный срок для воспитательной работы; но как эту работу проводить и на какие потаенные кнопки нажимать, я не представлял. Оставалось утешаться тем, что поставленные вопросы волновали меня и требовали ответа.

Из педагогического дневника:

" 23 августа 1957 г.

... Я уже многое умею. Я знаю, какие требования должны предъявляться к целям путешествий, и умею заинтересовать ими ребят. Я умею сопрягать педагогические цели руководителя и туристской группы. Я знаю, что структура группы, если она действенна - а таковой ее можно сделать, - ведет к организации взаимоответственности и взаимозависимости в коллективе. Я знаю, что при интересе к цели путешествия, которая может быть достигнута в рамках предложенной структуры, значительно возрастает активность ребят. Но я вижу, что эта активность ситуативна, она только на данный момент - от начала и до конца путешествия - и, следовательно, имеет к формированию нравственных качеств моих туристов весьма малое отношение.

Возьмем, к примеру, чувство ответственности - оно ведь тоже относится к нравственным категориям. Что такое ответствен-ность, на мой взгляд? Это осознанное стремление выполнить оптимальным образом данное поручение или взятые на себя обязательства. В походах я доволен ребятами: в большинстве случаев их действия ответственны. А после похода? Почему мои восьмиклассники плохо учатся, почему классные руководители, зная, что эти ребята занимаются в спортивных секциях и увлекаются туризмом, жалуются мне на полное безразличие их к общественной работе? Какая же здесь ответственность? Или ответственность может быть двоякой: для меня и для других учителей?..

... Второе. Как поднять культурный уровень моих туристов? Понятно, что между культурой и поведением человека прямой связи нет: безнравственный тип может быть образован и культурен. Но впитывание культурного богатства заставляет мыслить, учит понимать красоту, сопереживать, делаться духовно богаче - разве все это не нужно человеку?

Но как подвести ребят к пониманию красоты, я не знаю."

Теперь я с улыбкой читаю собственные размышления с их искренним наивом вместо теоретических знаний. Ничего толком я еще делать не умел, шел к отдельным удачам почти что вслепую, и только через несколько лет начал штудировать серьезные книги по психологии и педагогике. Скорее всего это типичный путь молодого учителя: должно пройти какое-то время для обобщения практического опыта. А пока - новый учебный год. Снова уроки, тренировки, спортивные праздники. Мы уже начали что-то выигрывать на соревнованиях у других школ - это тешило мое самолюбие и радовало ребят. Но в туризме дела пошли значительно хуже. Мои любимые девятиклассники, а теперь уже выпускники, готовились к поступлению в институты и все реже выходили на маршруты с ночевкой всей командой, победительницей летнего слета. Их постепенно заменяли ребята новых девятых классов, во главе с новым командиром - Колей Голиковым. Все было нормально в наших походах, но такого контакта, как с прежней группой туристов, не получалось. Мы готовились к летней экспедиции по изучению партизанского движения в Крыму, читали книги о Великой Отечественной войне, разрабатывали горный маршрут похода. Но делалось это как-то вяловато. Я видел, что ребят больше интересовала поездка в Крым, чем экспедиционное задание, и потому наше общение ограничивалось чаще всего только рабочими моментами.

Крымская экспедиция

Мы снова выиграли районный слет туристов, но, как было заранее оговорено, на городской слет не пошли, а организовали в лесу палаточный лагерь для завершения подготовки к экспедиции. Я представлял, что жизнь в лагере будет отличаться от походной, где большую часть времени ребята находятся на маршруте, и очень хорошо знал, что безделье может привести к нарушениям дисциплины и межличностным конфликтам. Чтобы не оставлять туристов "без дела в руках и без мысли в голове", я предложил такой насыщенный план работы, что втайне сомневался, сможем ли мы его выполнить. Подъем, усиленная зарядка и купание в реке при любой погоде. Потом утренняя линейка, уборка территории и завтрак. И никаких опозданий, иначе... Что должно последовать за этим "иначе", я не знал, и ребята подсказали: чистить ведра после еды! Я был уверен, что это не лучшая форма наказания, но другой предложить не мог.

До обеда - тренировочные занятия. Я учил ребят карабкаться по крутым берегам Москва-реки, и особенно - страховаться на спусках при помощи альпенштоков, обычных, ободранных от коры палок, понаделанных из засохших елочек, торчавших возле нашего лагеря во множестве. Затем - заготовка топлива, купание и после обеда - тихий час. Можно было не спать, а читать или играть в шахматы, но запрещалось ходить по лагерю и громко разговаривать. Как и ожидал, утомленные тренировками и разморенные едой туристы быстро засыпали, и я даже разрешал дежурным откладывать побудку минут на 15-20.