Дело опасной вдовы - Эрл Гарднер

— Мои расписки, — сказала она. — Если мой муж…

— Забудьте об этом, — прервал ее Мейсон, — доверьтесь мне. Я ведь вам доверяю.

Она с минуту внимательно смотрела на него, потом подошла к двери и выскользнула в приемную, мгновение спустя звук зуммера, раздавшийся в кабинете, сказал Мейсону, что она вышла в коридор.

Мейсон вытащил из кармана бумажник, отсчитал 75 стодолларовых бумажек, носком ботинка выдвинул нижний ящик стола, бросил туда деньги и таким же образом задвинул его. Потом зажал расписки между большим и указательным пальцами, чиркнул спичкой и поднес пламя к бумагам. Через минуту от расписок остался только пепел. Внезапно раздавшийся в тишине кабинета звук зуммера заставил Мейсона поторопиться: кто-то шел по коридору, направляясь в кабинет, судя по тому, что за первым зуммером последовал еще один, шел не один человек, а двое. Мейсон поспешно растер пепел от расписок между пальцами, а оставшийся целым уголок, за который он держал расписки, сунул в рот. Потом он одним прыжком очутился в приемной, прикрыв дверь кабинета локтем. Обтерев испачканные ладони о брюки, он бросился в кресло, развернул первый попавшийся журнал и как раз распечатал пачку жевательной резинки, когда дверь приемной открылась и на пороге появился Дункан в сопровождении высокого мужчины с водянистыми голубыми глазами, одетого в твидовый костюм. На обоих мужчинах были плащи, влажные от тумана.

Увидев Мейсона, Дункан остановился, как вкопанный.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

Мейсон небрежным жестом отправил резинку в рот, свернул обертку в шарик, бросил его в пепельницу и только потом ответил:

— Я дожидаюсь Сэма Гриба, потому что мне нужно поговорить с ним. Но раз вы здесь, я готов побеседовать с вами обоими.

— Где Сэм?

— Не знаю, Я постучал, но никто не отозвался. Вот я и решил подождать. Только журналы почему-то у вас столетней давности.

Дункан раздраженно сказал:

— Сэм у себя. Он должен быть у себя. Когда в зале идет игра, один из нас всегда бывает на месте.

Мейсон пожал плечами, брови его слегка поднялись.

— И в самом деле, — сказал он. — Сюда есть еще какой-то выход?

— Нет, только через эту комнату.

— Что ж, — сказал Мейсон. — Я могу пока и с вами одним побеседовать. Насколько я понимаю, вы все-таки начали свое дело?

— Разумеется, — раздраженно ответил Дункан. — Вы ведь не единственный поверенный на свете.

— Не хотите ли резинки? — вежливо предложил Мейсон.

— Нет терпеть не могу эту жвачку.

— Что ж, — сказал Мейсон, — поскольку вы обратились к правосудию, то тем самым все, что находится на этом судне, подлежит разделу в качестве имущества компаньонов.

— И что из этого?

— Но ведь эти долговые расписки, — сказал Мейсон, — выданы в погашение игорного долга. Ни один суд не согласится выступать в качестве посредника по сбору игорных долгов.

— Мы здесь в открытом море, — сказал Дункан. — На нас не распространяется закон о запрещении азартных игр.

— Вы-то и в самом деле в открытом море, но ваше имущество передается на рассмотрение суда, который соблюдает все законы, в том числе и этот. И он будет рассматривать эти расписки, как и подобает, то есть, как документ о противозаконном действии. Поэтому и получается, что в данный момент эти расписки стоят не бумаги, на которой они написаны. Так что на этот раз, Дункан, вы оказались черезчур большим ловкачом и сами себя надули на семь с половиной тысяч долларов.

— Сильвия никогда не станет с нами торговаться, — сказал Дункан.

— Зато я стану.

Дункан внимательно посмотрел на него.

— Так вот почему вы отказались вести мое дело.

— И поэтому тоже, — согласился Мейсон.

Дункан отвернулся и, достав из кармана кожаный футляр с ключами, сказал судебному исполнителю:

— Если Сэм не заперся изнутри, то я сумею отпереть дверь. — И вдруг повернувшись к Мейсону, резко спросил: — Что вы можете предложить?

— Настоящую стоимость расписок и ни цента больше.

— Но ведь вчера вы предлагали тысячу долларов сверху!

— Это было вчера. Сегодня обстоятельства изменились.

Дункан сунул ключ в замок, пружинный замок щелкнул и дверь распахнулась.

— Ну, — сказал Дункан, — вы, пожалуйста, обождите пару минут а… О, Господи! Что же это?

Он отскочил назад, с ужасом уставился на стол, потом повернулся и крикнул Мейсону:

— Эй, что вы такое пытаетесь скрыть от меня? И не говорите, что вы не знали об этом.

Мейсон бросился к нему:

— Какого черта вы болтаете чепуху? Я ведь сказал вам… Он резко оборвал свою тираду на полуслове.

Мужчина в твидовом костюме сказал:

— Ни к чему не прикасайтесь. Тут работа для отдела убийств. И я даже не знаю, кому сообщить… Может комиссару…

— Послушайте, — торопливо сказала Дункан, — мы с вами пришли и нашли в приемной этого парня со жвачкой за щекой, занятого журналом трехгодичной давности. Это выглядит очень подозрительно на мой взгляд. Сэмми застрелился или его застрелили?

— Может, это самоубийство, — предположил Мейсон.

— Надо все осмотреть, — сказал Дункан, — тогда будет ясно, самоубийство это или нет. Сколько времени вы здесь пробыли, Мейсон?

— Точно не скажу. Минут пять.

— Вы не слышали ничего подозрительного?

Мейсон покачал головой.

— Оружия нигде не видно. И если это самоубийство, то он предпочел очень не удобное положение. И вообще, чтобы покончить с собой, он должен был держать оружие в левой руке. Он ведь не был левшой, Дункан?

Дункан, который стоял спиной к стальной двери, ведущей в посещение с сейфом, весь побелел, челюсть его отвалилась.

— Это убийство! — воскликнул он. — Ради Бога, выключите этот свет, но страшно отражается в его зрачках!

— Нет, мы ни к чему не имеем права прикасаться, — сказал человек в твиде.

Мейсон, который по-прежнему стоял на пороге, остерегаясь заходить в комнату, где находился труп, проговорил:

— Давайте удостоверимся, что под столом нет пистолета. В конце концов, надо же выяснить, может это и в самом деле самоубийство. Он мог уронить пистолет под стол…

— Дункан сделан шаг вперед и заглянул под стол.

— Здесь нет никакого оружия.

— Вам хорошо видно? — спросил человек в твиде.

— Конечно, хорошо, — раздраженно воскликнул Дункан. — Не спускайте глаз с этого типа, Перкинс. Он все время пытается нас отвлечь, а сам наверняка хочет что-то отмочить.

— Подберите губы, Дункан! — сказал Мейсон презрительно.

— Я бы на вашем месте не бросался словами, мистер Дункан, — предостерег человек в твиде. — Этот джентльмен может устроить нам неприятности. У нас нет никаких доказательств.

— К черту его, — взорвался Дункан. — Где-то здесь лежат расписки на семь с половиной тысяч долларов, и Мейсон жаждет заполучить их. Я хочу посмотреть в сейфе, а вы присмотрите за ним.

Подойдя к стальной двери, Дункан стал возиться с ручкой, загородив ее от своих спутников спиной.

— Здесь что-то не так, — проворчал он. — Этот малый, Мейсон, слишком уж ловок.

— Я бы на вашем месте не стал открывать сейф, — сказал мужчина в твидовом костюме.

— К тому же вы оставляете уйму отпечатков кругом, Дункан, — сказал с порога Мейсон.

— Полиции это не слишком понравится.

Лицо Дункана потемнело от ярости.

— Черт бы вас побрал! — заорал он, — Сами все время стояли на пороге и подучивали меня то искать пистолет, то еще что-то делать, а теперь предупреждаете о том, что нельзя оставлять отпечатков! И вообще, проваливайте ко всем чертям! Вы сами вполне могли сделать это, собственно, если вспомнить об эти расписках! Перкинс, вы ведь полицейский! Так обыщите его! Эти расписки наверняка у него! Пусть он не морочит нам голову!

— Послушайте, Дункан, — сказал Мейсон, — я не собираюсь быть козлом отпущения в этой истории.

Дункан повернулся к нему с горящими от злости глазами:

— Проваливайте к черту! Вы являетесь сюда и усаживаетесь в комнате, за дверью которой убитый, потом приходим мы, и у вас еще хватает наглости указывать, что нам делать, а чего не делать! И вы не уйдете отсюда, пока вас не обыщут, чтобы вы ничего не могли спрятать. Потому что мы все отлично знаем, что в этой комнате было что-то, чего вы чертовски домогались!

— Так, по-вашему, я пришел сюда и убил Гриба, чтобы получить расписки? — спросил Мейсон.

— Лучше остерегайтесь, мистер Дункан, — снова предупредил человек в твиде. — Не обвиняйте его ни в чем. Он готовит вам ловушку.

— Я его не боюсь. И я хочу знать о нем побольше, и о том что он тут делал, и пока все не выяснили, не выпущу его с судна.

— Ладно, — сказал Мейсон, — обыщите меня сейчас же. Я выложу все, что у меня есть в карманах, а вы все осмотрите.

— Отведите его в мою спальню. Позади бара есть дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Пройдите туда и там меня обождите. Только не спускайте с него глаз. Не давайте ему делать резких движений, а то он что-нибудь выкинет.