Рыцарь-крестоносец - Рональд Уэлч

Бросив взгляд на шляпу старца, Филипп решил про себя, что перед ним необычный пилигрим: почти вся шляпа была покрыта знаками известных святых мест, которым поклонился этот человек. На шляпе был повязан чудотворный платок с изображением лика Христа, который давали тем, кто посетил Рим; поля украшали необычные эмблемы устричных раковин Компостеллы, где находилась могила Святого Иакова; голова Иоанна Крестителя из Амьена и всякие другие диковины.

Но один символ оказался незнаком Филиппу.

– А это что такое? – спросил он, указывая на странный знак. – Это фигурка какого-то святого?

– Это мощи Святого Давида, мой господин.

– Святого Давида? – переспросил удивленно Филипп. – Где это?

– Его гробница находится в Уэльсе, мой господин. Но я догадываюсь, что вы никогда не слышали об этой земле. Это маленькая страна в дальнем краю Англии.

Филипп порывисто наклонился к старику.

– Уэльс! – воскликнул он в волнении. – Но я слышал о нем! Мой дед отправился оттуда в Первый крестовый поход! Ты знаешь замок под названием Лланстефан?

Старый паломник взглянул на молодое лицо, склонившееся к нему из-за крутой шеи арабского скакуна.

Он улыбнулся, и по его щекам пробежали лучики тоненьких морщинок.

– Я провел ночь в Лланстефане по дороге к мощам Святого Давида, мой господин, – ответил он. – Это дом семейства д'Юбиньи.

Филипп был очень взволнован. Он уже собрался засыпать старика вопросами, как вдруг услышал, что его окликнули. Сильно раздосадованный, он оглянулся через плечо: ему махал рукой сир Хьюго, успевший отъехать уже довольно далеко.

– О, мне пора! – с сожалением сказал Филипп. – Но мы поговорим с тобой еще сегодня. Спроси в Бланш-Гарде главного управляющего Иво. Скажи ему, что тебя послал я. Я, Филипп д'Юбиньи.

Развернув коня, Филипп поскакал к поджидающим его отцу и Юсуфу аль-Хафизу.

– Отец! – крикнул он. – Этот пилигрим побывал в Уэльсе! Он ночевал в Лланстефане! Я попросил его дождаться меня в Бланш-Гарде. Подумать только! Он был в Лланстефане, и я вдруг встречаю его здесь, на этой дороге!

– В самом деле, – проговорил барон довольно безразлично. – Должно быть, он проделал длинный путь. Я сделаю ему подарок.

Филипп не был особенно ни удивлен, ни разочарован, обнаружив, что отец не проявляет ровно никакого интереса к сообщенной им новости. В конце концов, почему сир Хьюго должен интересоваться судьбой Уэльса или Лланстефана? Он никогда там не был и, вероятнее всего, уже никогда туда не попадет. Вся его жизнь прошла в Святой земле; он был владельцем богатого феодального поместья и неприступной крепости. И будущность свою он связывал с Востоком, а отнюдь не с далекой страной, где провел свое детство его отец.

Барон подал сигнал Филиппу и Юсуфу, и они свернули с главной дороги на тропинку, ведущую к болотам. Сокольничие с нетерпеливо впивающимися когтями в охотничьи перчатки птицами устремились вперед, а сир Хьюго остановился на вершине холма.

– Отсюда виден Аскалон, дорогой князь, – сказал он. – Красивый вид.

Вдалеке темнел силуэт города-порта. С этого места казалось, словно город находится на некоей линии побережья, резкой чертой отделяющей древний Левант от морского пространства Медитерраниума[23]. Холмы, чередующиеся с оврагами, тускло-коричневые, без единого деревца – однообразный дикий ландшафт, – тянулись по всей линии горизонта, плавясь в ослепительных лучах знойного солнца.

– Со стен Бланш-Гарде мы можем подавать сигналы в Аскалон, – продолжал сир Хьюго. – А также в Монгиссард и Ибелин. Но, конечно, в этом нет ничего необычного. Замок Крэк де Шевалье в Ливане, – нет, нет, я оговорился, – в графстве Триполийском может обмениваться сигналами с Сафитой и Касл-Ружем. Город Тивериада, замки Сафт, Субейба и Торон тоже находятся в пределах видимости друг друга.

Длинные пальцы турка играли с бородой; на мгновение его черные глаза остановились на лице барона, и тот ответил ему ровным, спокойным взглядом. Оба слегка улыбнулись.

– Очень интересно, – сказал Юсуф. – Но тогда, я полагаю, мессир Рено де Шатильон может сигнализировать огнями из своего замка Керак башне короля Давида в Иерусалиме?

– О да! – ответил сир Хьюго. – Видите ли, это необходимо в случае опасности.

– Необходимо, – согласился Юсуф аль-Хафиз.

Тронув поводья, он поскакал вслед за бароном догонять отъехавших уже на довольно большое расстояние сокольничих. Эти двое прекрасно поняли друг друга, решил про себя Филипп, но от его внимания не ускользнуло, что таким образом отец хотел дать понять сельджуку, насколько большую роль играла мощная цепь крепостей в обороне границ королевства Иерусалимского.

По возвращении в Бланш-Гарде Филипп послал за старым пилигримом. Управляющий доложил о приходе старика и сообщил, что с ним обошлись хорошо и ноги его почти зажили.

Льювеллин провел паломника в круглую комнату в башне, и Филипп, нетерпеливо поджидающий там своего нового знакомого, предложил ему стул.

– Как твое имя? – спросил Филипп.

– Уолтер, мой господин. Иногда еще меня называют Уолтер-мельник или Уолтер из Йорка.

– Йорк? Где это?

– На севере Англии, мой господин. Это очень важный город, там есть большой собор.

Филипп протянул старику грифельную доску.

– Нарисуй мне карту Англии, Уолтер, – попросил он. – Если сможешь, конечно. И отметь на ней Йорк, а потом Лланстефан.

Уолтер нарисовал на доске очертания Англии, и Филипп склонился над ней, горя нетерпением получить первый урок по географии своей родной страны.

– А Уэльс? – напомнил он, когда старик отметил на карте местоположение Йорка и некоторых других крупных городов Англии. – Расскажи мне об этой стране. Она очень непохожа на эту землю, ведь так?

Лицо Уолтера засветилось ласковыми лучиками морщинок.

– Да, мой господин, разница огромная.

Паломник замолчал, собираясь с мыслями. Как рассказать этому приятному молодому человеку об Англии в нескольких словах так, чтобы у него сложилось хотя бы смутное представление о нравах и обычаях этой страны? Он бросил взгляд в узкое окно-бойницу, прорубленное в толстой стене величественной башни.

С этой высоты из окна открывался вид на всю долину Бланш-Гарде: цепь домиков с плоскими крышами, тусклая зелень болот, голые склоны коричневатых холмов, купающихся в беспощадных лучах солнца, сияющего в голубом, стального оттенка, небе.

Филипп смотрел на погрузившегося в задумчивое молчание старика, на затуманенные тихой печалью голубые глаза, и от всей фигуры пилигрима на него повеяло умиротворенным спокойствием. Наверное, Уолтер прожил нелегкую, полную опасностей жизнь, путешествуя по всему христианскому миру, кочуя из одной страны в другую, лишенный дома, семьи, дружеских привязанностей. Но, казалось, ничто не омрачало воспоминаний старика, и в душе его царили мир и гармония.