Возвращенная к жизни - Фредерика Грэхем

— Мари?

Знакомый голос мгновенно наполнил ее ощущением тепла.

— Джис. Входи.

Он подошел к кровати, отметив с удовлетворением, что они одни. Она улыбалась, и весь ее вид явно свидетельствовал о начавшемся выздоровлении. Джизус внимательно разглядывал ее. За неделю, прошедшую со времени возрождения, Энни немного прибавила в весе, и угловатые формы ее тела стали округляться. Бескровное лицо изменило цвет, сквозь белизну кожи проступил нежный оттенок бледной розы. Ее полосы с каждым днем все больше отрастали. И она научилась очень искусно прикрывать ими свой шрам. Глядя на нее, уже очень трудно было заметить следы полученной ею травмы.

— Где ваша соседка?

— Дочь повезла ее на прогулку по этажу. Никогда в жизни я не встречала такой преданности. — Мари замолчала, поняв внезапно, что именно она сказала. На ее губах появилась слабая улыбка. — Интересно, так ли это на самом деле? Откуда мне знать, что я встречала? Иногда я забываю на секунду, что не владею своей памятью.

— Где-то внутри вас воспоминания продолжают жить. Вы потеряли не память, а только свои воспоминания о прошлом. Они непременно вернутся.

— Когда я пытаюсь заглянуть в него, то всегда испытываю страх. Мой… — Она внезапно оборвала себя, и Бертон заметил, как напряглись у нее пальцы.

— Мари, — тихонько позвал он ее.

— Мой… ночной кошмар.

Джизус напряженно слушал.

— Но ведь это не память, это сон, страшный сон.

— Расскажите, Мари.

Выражение его глаз завораживало. Было очень трудно противостоять Бертону, даже если он вынуждал ее идти дальше, чем она хотела.

Она попыталась мысленно воспроизвести сон.

— Это всегда бывает одинаково, снова и снова одно и то же. Я лежу на кровати в маленькой темной комнате. Ко мне приближается человек. Я не могу разглядеть его лица, потому что он всегда окутан туманом. Я цепенею от ужаса, ожидая, что он причинит мне боль. Хочу вскочить с кровати и бежать, но не могу. Он наклоняется ко мне и шепчет.

— Что он говорит?

Мари словно бы не слышала вопроса.

— Когда он подходит ко мне, я просыпаюсь.

— Что он говорит?

Она пыталась совладать с голосом, чтобы не выдать чувства унижения. Если она не ответит, Джизус поймет, как больно это ранит ее.

— Он говорит, что я и есть та, кем вы все меня считаете.

Джис почувствовал, как Мари отдаляется от него.

— Простите, мне больно видеть, как вы страдаете, — искренне признался он. — Я знаю, вы не хотели мне этого говорить.

Мари пожала плечами.

— Это лишь доказывает то, что все так и есть на самом деле, не правда ли? Даже человек из ночного кошмара называет меня проституткой.

— Потому что это вы постоянно думаете об этом.

— Что я думаю, так это то, что ни в чем нет никакого смысла. Снова и снова я мысленно возвращаюсь к этому, но ничего не помогает.

— Все образуется. Главное, вы набираетесь сил.

— И кошмары приходят все реже.

Джизус положил руку ей на плечо.

— Я рад этому.

На секунду их глаза встретились, и оба почувствовали, что их связывает нечто такое, чего никто из них не решился бы облечь в слова.

Новый санитар был на редкость неаккуратен. Сэлли Хоторн, старшая сиделка шестого этажа, в жизни не встречала более неорганизованного подчиненного. К тому же он оказался ленив и дерзок. Всю неделю она жаловалась, что на шестом этаже не хватает рабочих рук, особенно в ночную смену. Этой весной повальные заболевания гриппом скосили треть персонала. Руководство госпиталя, наконец, вняло мольбам и наняло ей нового сотрудника, правда, с испытательным сроком. Если бы она прогнала его, то никакие жалобы больше не были бы приняты всерьез.

— После того как вы помоете руки, — с неприязнью обратилась она к нему, — можете начать раздавать пациентам воду со льдом. — Ее выворачивало наизнанку только от одной мысли, что он пойдет к пациентам, независимо от того, помыл он руки или нет. Было в нем что-то неприятное, липкое, такое, чего не смоешь, даже водой с мылом. Она надеялась, что это хотя бы не заразно.

— Они не будут пить воду со льдом в два часа ночи. У меня в это время перерыв. — Рыжеватые усы нависли над его оскалившимся ртом.

— Хорошо. Вы позаботитесь о воде, когда вернетесь. Но не забудьте, что перерыв у вас всего пятнадцать минут.

Пятнадцати минут будет как раз достаточно. Вытерев руки о белый халат, он лениво направился к лестнице. На лестничной площадке он прислушался. Никого. Как можно спокойнее он начал подниматься. Один пролет, другой…

Здесь прошлой ночью его план сорвался. Он достиг восьмого этажа, вынул из кармана украденный ключ и стал вставлять его в замочную скважину, когда внезапно услышал, как этажом выше хлопнула дверь. Он понял, что не успеет открыть дверь и проскользнуть незамеченным. Он опустил ключ в карман и стал подниматься выше, сделав вид, что идет на перерыв в солярий. Потом он услышал голоса. На следующей площадке стояла парочка. Он знал, что эти двое из ординатуры, прислушиваясь к звуку его шагов, ждут, когда останутся наедине. Он проклял свое невезение и сдался, но лишь до следующей ночи.

Сегодня все будет иначе. Время сейчас более позднее. И он гораздо спокойнее. Сегодня все пройдет удачно. Самую трудную часть работы он уже сделал. Чтобы украсть ключ, нужно было поработать мозгами. А убить девушку не составит труда.

Он достал из кармана добытый с такими большими усилиями ключ, вставил его в замочную скважину и медленно повернул. Заглянув в дверной проем, он убедился, что коридор пуст. Пациенты, накачанные снотворным, беспокойно спали. Персонал? Ну, они, скорее всего, дремали в комнате сиделок. Все знали, что персонал восьмого этажа использовал для отдыха каждую свободную минуту.

Если кто-нибудь спросит его, он ответит, что заблудился, что дверь на лестницу была открыта и что он думал, что находится на своем этаже.

В конце концов, замки существовали для пациентов, а не для сотрудников.

Его ботинки на каучуковой подошве тихо поскрипывали. Найти комнату девушки оказалось удивительно легким делом. Он не знал, под каким именем она здесь записана. Но ему удалось угадать это. Так же просто будет проникнуть в ее комнату и придушить подушкой.

На мгновение он остановился, представляя себе, как станет извиваться ее слабое тело, пытаясь освободиться от его хватки. Эта мысль возбудила его. Он хотел только, чтобы это случилось как можно скорее. Если бы у него была возможность, он доставил бы себе удовольствие сделать это не торопясь. Но тогда его будут посещать сновидения, сновидения, которые смогут, как он думал, превратить жизнь в ад.