Питер Пэн и Похитители теней - Дэйв Барри

Сверху донеслось злорадное хихиканье. Хихиканье и насмешливый перезвон крошечных колокольчиков.

Несколько секунд Крюк только и мог, что стоять и вонять тухлой рыбой. А потом разразился такой страшной бранью, что Питер поспешно зажал крошечные ушки Диньки. Капитан бранился, не умолкая, полминуты, минуту, еще минуту, а Питер и пираты слушали как завороженные.

Но тут раздался еще один звук, на этот раз из джунглей. Это был низкий, раскатистый рык. Потом земля задрожала. Зашуршал густой подлесок, раздвигаемый массивной чешуйчатой тушей.

— Капитан! — завопил Сми, вылетев из форта. — Он… Он идет!

Поначалу Крюк, захлебывавшийся бранью, просто не услышал его. И только когда Сми энергично потряс его за рукав потрепанного кафтана и Крюк увидел, что его люди опрометью несутся в форт с написанным на лице ужасом, только тогда он взглянул на опушку. Из джунглей выходил гигантский крокодил, известный как Мистер Грин. Его огромные, точно пушечные ядра, глаза светились в темноте красным цветом, а пасть, усаженная острыми зубами и здоровенная, как крышка рояля, была разинута.

Крюк отпихнул Сми, развернулся и помчался в форт. Мистер Грин с проворством, удивительным для его габаритов, погнался за желанной добычей. Крюк едва успел ускользнуть. Он ворвался в ворота, кубарем перелетел через порог, покатился по утоптанной земле, уполз в дальний угол, сжался в комочек и захныкал, как маленький. А Мистер Грин тщетно пытался протиснуть свою здоровенную голову сквозь слишком узкий для него проход.

Питер любовался всем этим сверху и торжествующе улыбался. Он снова одержал победу над Крюком! Но тут резкий звон над ухом напомнил ему, что дело еще не закончено. Питер тут же прекратил улыбаться.

— Джеймс! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу.

А потом развернулся и устремился вперед, над макушками джунглей, слыша позади разочарованный рев крокодила, который так и остался без ужина.

Глава 10

Мертвые глаза

Сланк первым пробирался по заросшей тропе через джунгли. Следом за ним шли лорд Омбра, капитан Нерецца и дюжина крепких головорезов.

Первое место отнюдь не было почетным. Сланк отлично понимая, что, если туземцам вздумается напасть на их отряд, именно он первым получит стрелу в глаз или копье в грудь. Поэтому он нервно вглядывался в темноту впереди. Опытный моряк, он недолюбливал землю, тем более что порой не видел ее месяцами. Ему не нравилось ни то, что путается и чавкает под ногами, ни те твари, что перекликались на разные голоса где-то над головой.

Еще шаг — и Сланка передернуло: на его лицо налипла невидимая, но очень прочная и тошнотворно клейкая паутина. Он вцепился в паутину, пытаясь выпутаться из нее, отплевываясь, чтобы избавиться от кислого вкуса во рту. И тут на голову ему прыгнул хозяин паутины — волосатый паук величиной с его собственную ладонь. Гнусная тварь явно намеревалась сожрать Сланка.

Моряк ухватил паука, почувствовал в ладони волосатое брюхо, дергающиеся колючие лапы… Он уже готов был испустить самый неморяцкий вопль, как вдруг его руки коснулось что-то… что-то совершенно ледяное. Паук тотчас же перестал дергаться и безвольно соскользнул с головы Сланка. Паук был мертв. Он глухо шлепнулся на землю.

Сланк стоял неподвижно, задыхающийся, вспотевший. Обернуться он не смел. Но тут раздался стенающий голос.

— Я пойду первым! — объявил Омбра.

Сланк с радостью отступил в сторону, предоставив темной тени, почти невидимой во мраке джунглей, проскользнуть мимо. Теперь, когда впереди был Омбра, отряд двигался быстро и вскоре достиг подножия крутого склона горы. Они свернули направо, по узенькой тропке, которая вела сперва сквозь заросли ежевики — колючие ветки цеплялись со всех сторон, но Омбра этого будто не замечал, — потом через каменистую осыпь, потом вниз, через небольшой ручей, а затем вывела их на тропу пошире, свернувшую налево, в более густой мрак.

Омбра вскинул руку и простенал:

— Стойте!

Звук его голоса заставил умолкнуть невидимых ночных тварей, возившихся в ветвях. Омбра жестом подозвал к себе Нереццу, и Сланк увидел, как капитан отстегнул кожаные ремешки, на которых держался его деревянный нос. Сдвинув нос набок, Нерецца втянул воздух ночных джунглей, издавая чавкающее хрюканье, напомнившее Сланку кабана. Капитан указал направо, и отряд двинулся в ту сторону.

Еще пятьдесят ярдов — и снова остановка. Нерецца снова принюхался и что-то сказал Омбре. Омбра кивнул — по крайней мере, его капюшон шевельнулся — и сказал:

— Ждите здесь.

— Слушаюсь, господин! — ответил Нерецца.

Его люди переглянулись. Нерецца, грубый моряк, еще никогда и ни с кем не бывал так почтителен.

Омбра двинулся дальше, но, к изумлению Сланка, тропой не воспользовался. Он просто растаял в джунглях, не произведя ни малейшего шума, хотя это было невозможно. Растительность здесь была слишком густой, чтобы человек мог пройти сквозь нее беззвучно. Однако ни один сучок не треснул, ни один листок не шелохнулся.

Прошло пять минут. Десять. Потом Омбра появился перед Сланком: не вышел из джунглей, а пришел по тропе. Омбра остановился, черный призрак в развевающемся плаще, и поманил их к себе.

— Пошли! — приказал своим людям Нерецца.

Отряд двинулся дальше. Омбра шел впереди, следом Нерецца, за ним Сланк, потом остальные. Еще ярдов через двадцать тропа расширилась и ветви над головой разошлись достаточно, чтобы пропустить к земле немного лунного света.

Сланк посмотрел вперед — и похолодел.

Ярдах в десяти, а то и меньше, вперед по тропе, виднелись два человека, туземцы. Они стояли по обе стороны тропы, и у каждого в правой руке было копье. Очевидно, часовые.

Сланк выхватил нож и затаил дыхание, ожидая, что будут делать Омбра и Нерецца. Однако они вели себя так, словно ничего не случилось, — и, что самое невероятное, туземцы тоже. Омбра, за которым по пятам следовал Нерецца, скользил к часовым все ближе, ближе… а те оставались неподвижными. Омбра проскользнул мимо, не обращая на них внимания, и двинулся дальше по тропе. Нерецца, поколебавшись какой-то миг, последовал за ним.

Поравнявшись с часовыми, Сланк на секунду остановился и посмотрел на них. Темные глаза туземцев были открыты, но лица ничего не выражали. Сланк помахал ножом перед носом у часового справа — никакой реакции.

Он сунул нож обратно в ножны, миновал часовых и зашагал дальше по тропе. Остальные шли за ним. Сзади кто-то громко шепнул: «Колдовство!» Услышав это, Нерецца развернулся и грозно уставился на своих людей. Больше никто ничего не говорил.

Пройдя по тропе еще около двадцати пяти ярдов, они миновали вторую пару часовых, которые тоже стояли неподвижно, как статуи. Вскоре после этого впереди показались еще двое застывших часовых, на этот раз — у входа в деревню. Деревня была обнесена высоким частоколом из толстых заостренных бревен, стянутых прочными лианами.

Отряд цепочкой миновал часовых, которые так и не шелохнулись, и вступил в деревню: десяток больших хижин из пальмовых листьев вокруг небольшой поляны с несколькими кострищами. Под ногами был хорошо утоптанный песок. Некоторые кострища все еще дымились. Единственным источником света, кроме взошедшей на небо луны, служил факел, горящий в центре деревни. Если не считать колеблющегося пламени факела и пляшущих вокруг теней, все было совершенно неподвижно. Жители деревни крепко спали, будучи уверены, что их охраняют часовые.

Отряд бесшумно двигался по деревне следом за Омброй. Проплывая мимо факела, Омбра махнул в его сторону закутанной в плащ рукой, и Нерецца выдернул факел из земли.

Омбра привел отряд к хижине, которая была больше остальных, и, не останавливаясь, скользнул внутрь. Нерецца и Сланк вошли следом, слегка пригнувшись в дверях. Нерецца опустил факел пониже, чтобы не подпалить крышу.

Внутри оказались женщина и девочка, спавшие в веревочных гамаках. При свете дымящего факела Сланк разглядел, что девочке, видимо, лет девять-десять. Рядом с женщиной висел третий гамак, пустой. Омбра остановился у пустого гамака и простенал:

— Вождя нет!

Он явно был недоволен.

Женщина, разбуженная его голосом, пошевелилась и потерла глаза, издавая странные воркующие звуки. Потом открыла глаза, увидела возвышающийся над ней темный силуэт Омбры и завопила. Девочка тоже проснулась, заметила незваных гостей и испустила пронзительный визг.

Из соседних хижин тотчас послышались крики, потом раздался топот бегущих ног.

— Капитан! — крикнули снаружи. — Сюда идут!

Нерецца выглянул наружу, потом обернулся к Омбре:

— Их слишком много, чтобы мы могли с ними сражаться.

— Сражаться не придется, — ответил Омбра.

Он повернулся к Сланку. Сланк обратил внимание, что даже сейчас, когда прямо в лицо Омбре светил факел, лица видно не было — только темный провал под черным капюшоном.