Старый замок - Лиза Штерн

Несколько мгновений – и Виктор освобождён от колодок, для того, чтобы познакомиться поближе с другим орудием пытки. Вилка еретика не выглядела опасной, но Виктор знал, что ничего хорошего лучше не ждать.

Виктор встал с колен, и в ноги впились тысячи иголок. Виктор закусил губу, чтобы не показывать страданий бесившимся с жиру зевакам.

– Выпрямись, – донеслось из зала, и до Виктора дошло, что он стоит, согнувшись, по-прежнему рассматривая каменный пол.

Расправить плечи было сложно. Деревянная спина не слушалась, и каждая попытка движения отдавала тупой болью. Ремень с четырёхзубой вилкой валялся у его босых ног. Ржавчина покрывала её тело, а уродливые концы были темными. «Кровь», – подумал Виктор, и тут же отмёл нежелательный вывод.

Крис поднял ремень с пола, и в воздухе повисла пауза. Виктор понемногу пришёл в себя. Теперь он мог рассмотреть восторженные лица зрителей. Их взгляды были прикованы к сцене, словно боялись пропустить что-то очень важное.

Мгновение – и ремень обвил шею Виктора, превратившись в плотный ошейник. Капли пота выступили на лбу. Ошейник будет стягиваться, пока не задушит узника, – решил Виктор. Он был раздавлен, унижен, но всё ещё любил жизнь.

– Пожалуйста, не убивайте меня, – тихо произнёс он.

Зеваки расхохотались. Взрослый мужчина умолял о пощаде, а зрители находили это забавным. Впрочем, глупо ожидать чего-то другого.

– Никто тебя не убьёт, – уверил Крис.

Виктору захотелось наброситься на палача. Одним ударом кулака уложить его на каменный пол, а затем быстрым движением загнать вилку с уродливыми зубами в задний проход мучителя, но Виктор сдержался. Крис был крупным мужчиной, и Виктор сомневался, что способен справиться с ним даже при хорошем самочувствии. Сейчас, когда Виктор измотан, как воздушный шарик, потрёпанный сильным ветром, рассчитывать на успех было большим заблуждением.

От ухмылки Криса веяло ужасом. Виктор знал этого человека меньше суток, но уже ненавидел. Даже лошары типа Дворника не вызывали такой ненависти.

Крис коснулся вилки, и она приобрела вертикальное положение. Острые зубы вонзились в подбородок и ямочку под шеей. Теперь голова Виктора приподнялась вверх. Он попытался пошевелиться, но вилка фиксировала шею не хуже округлого отверстия в колодках. Тяжёлый вздох вырвался из груди, но даже он причинил боль.

– Сука! – воскликнул Виктор, но с губ сорвался лишь тихий звук.

– Терпи! – ответил Крис.

– Сколько нужно терпеть? – спросил Виктор.

Его слабый писк смешил публику, и испытание делалось невыносимым. Виктору хотелось заглянуть в наглые рожи зрителей, но мог видеть лишь серый потолок.

– Час, – сказал Крис.

Целый час! Целый час Виктор не сможет пошевелиться, чтобы не вогнать зубы злосчастной вилки до самого основания в плоть. Хотя он не мог знать, насколько они вошли в тело. Целый час Виктор не сможет даже выразить возмущение, хотя его мнение никого из присутствующих не волновало.

– Теперь каждый может задать узнику любой вопрос, – объявил Олег Юрьевич.

Ещё одна гнида, заботящаяся только о деньгах. Виктору сложно говорить, и все знают об этом. Зачем же заставлять его издавать стоны вместо членораздельных ответов!

– Изверги, – прошипел Виктор, и до ушей снова донёсся мерзкий смех.

Первый вопрос задала пухлая женщина с искусственной грудью. Узкие поросячьи глаза пожирали Виктора. Она пришла в «Старый замок» с подругой такой же комплекции. В этот вечер толстыми тётками правило красное вино, и обеспеченные дамы явно решили оторваться по полной.

– Что ты чувствуешь? – глупее вопроса Виктор не мог представить.

Что может чувствовать человек, который обоссался на глазах незнакомых людей?! Что может чувствовать человек, который стоял на коленях перед богатыми свиньями, закованный в колодки?! Что может чувствовать человек, который боится пошевелиться, чтобы уродливые зубы вилки не причинили новую боль?! Страх?! Ненависть?! Отвращение?! Стыд?! Адскую боль?! Страдания?!

– Вик, отвечай, – скомандовал Крис.

Да. Он ответит, но зрители услышат только жалкий шёпот, который рассмешит их. Он ответит, но публике плевать на то, каким будет ответ. Публике важно насладиться жалким шёпотом, служащим доказательством никчёмности и беспомощности узника. Публике важно самоутвердиться, унизив другого. Самый простой способ увеличить собственное «я». Виктор часто так делал. Самоутверждался, чморя лошар. В ответ они лопотали что-то несвязное, а Виктора это забавляло. Кто бы мог предположить, что однажды лошары и Виктор поменяются местами?!

– Вик, отвечай! Гости ждут, – повторил Крис.

Теперь в его голосе слышалось негодование. Виктор решил хранить молчание. Они могут издеваться над ним, но он имеет право не отвечать на дурацкие вопросы.

Крис выдал Виктору подзатыльник. Подзатыльник был не сильным, и голова Виктора лишь немного подалась вперёд, но Виктор тут же поспешил принять исходное положение. Зубы злосчастной вилки от толчка врезались в плоть с ужасной силой. Боль! Адскую боль и ненависть! Вот, что он чувствовал сейчас. Теперь Виктор не сомневался. Темные пятна на зубах вилки были кровью.

– Я чувствую боль и ненависть, – просипел Виктор.

Ответ дался ему с трудом, но зрители оценили его. Послышались аплодисменты. Кто-то расхохотался.

– Тупые твари, – буркнул Виктор.

В воздухе повисла пауза. Слова, произносимые Виктором, были едва слышны, но зрители всё поняли. Их бесцветные рты приоткрылись, а потом расплылись в мерзкой улыбке. Зрителям плевать, что о них думают лошары, так же, как Виктору в своё время было плевать на мнение Дворника и тому подобных ботаников. Время… Как же быстро оно летит, когда хочется задержаться в мгновении подольше. Как же медленно оно тянется, когда хочется закончить неприятное дело.

– Сколько времени? – спросил Виктор.

Он жаждал вырваться из холодного подвала и больше никогда не возвращаться сюда. Колодки! Вилка еретика! Прочие унизительные приспособления! Они могли веселить только тех, кто не ощутил на себе их жуткое действие.

– Узник не имеет права задавать вопросы, – отрезал Крис.

Его брови нахмурились. Как сильно ты был бы доволен, если бы эта вилка находилась у тебя заднем проходе?! – подумал Виктор. Он не узнает, который час, а это значит, что не сможет считать минуты до пяти утра… Единственное занятие, которое было полезным в стенах жуткого заведения.

– Почему ты ненавидишь нас? – раздался женский голос.

В отличие от предыдущего оратора хозяйка голоса отличалась молодостью и красотой. При других обстоятельствах её глубокий вырез вызвал бы волну возбуждения, но сейчас она была такой же тварью, как и остальные зрители. Сейчас она заслуживала плевка в наглую рожу, а не затвердевшего члена.

– Потому что вы – мерзкие ублюдки, которые бесятся с жиру, – ответил Виктор, не раздумывая.

Он говорил медленно и тихо, выдавливая каждое слово. Зубы вилки напоминали о себе, вдавливаясь всё глубже и глубже в кожу. Виктор размышлял, способны ли они проткнуть кость, но боялся прийти к пугающему выводу.

– Почему ты не считаешь себя мерзким ублюдком?! Ведь унижения за деньги терпишь ты, а не мы, – последовал ожидаемый вопрос.

– Потому что я не знал, на что подписался, – ответил Виктор.

Зал взорвался хохотом.

«Быть может, они курят траву перед началом представления?!» – подумал Виктор, но вслух пожелал зрителям лопнуть от смеха.

– Расскажи о своих родителях, – раздался мужской голос.

Хозяин голоса был упитанным мужчиной средних лет. Золотые запонки, дорогие часы. Мужчина явно не страдал от недостатка средств.

«Зачем ему знать о моих родителях?», – подумал Виктор, но вслух произнёс следующее:

– Мои родители учились на одном потоке, в институте с экономическим уклоном. Думаю, название института не имеет значения. В те времена папа был двадцатилетним безмозглым придурком, у которого на уме только пьянки и девушки, впрочем, с возрастом приоритеты меняются не у многих. В институт его пристроил отец (мой дедушка), и все сессии папа сдавал за деньги.

Виктор перевёл дух. Публика с интересом слушала рассказ Виктора, и это означало лишь одно: историю родителей нужно закончить. Виктор облизнул пересохшие губы и продолжил:

– Мама, напротив, была отличницей и активисткой. Она готовилась к каждому экзамену с особой тщательностью. Не употребляла спиртное. Не курила. Редко встречалась с друзьями и подругами, да и близких приятелей у неё не было. Приходила домой не позже девяти вечера. В общем, была полной противоположностью отца. Такие, как он, не обращают внимания на таких, как она, но они поженились.

В воздухе повисла пауза.

– Как же они поняли, что любят друг друга? – спросил кто-то.

– Мне кажется, они до сих пор не разобрались в своих чувствах. Мама говорит, что отец испортил ей жизнь. Папа твердит то же самое. Однако они не спешат подавать на развод и выглядят счастливой семейной парой. Жёны друзей отца завидуют маме, потому что такова женская натура. Бабы всегда смотрят только на внешнюю красивую оболочку, игнорируя то, что находится внутри. Папа превратился в успешного маркетолога. Мама стала финансовым аналитиком, как и мечтала. А я… Я работаю менеджером по продажам автомобильных запчастей. Они так думают уже около года, и я не найду в себе сил признаться в том, что обманул их.