Нулевой год - Константин Александрович Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А каково должно быть полковнику? Ведь я понимал, что у него в голове, какую ответственность он взваливает на себя. Я перевел взгляд на дядю. Но в его глазах светилась одна лишь решительность, которой заразился и я.
— Как уже было сказано, вчера я вернулся из разведки, — уверенно произнес я. — С нами перенесся кусок Земли размером примерно двадцать пять на тридцать километров, плюс-минус чуть-чуть. Кроме деревни с нами транспортировался металлургический завод и… и замок некоего Захарова.
При упоминании этой фамилии лица большинства селян передернуло от брезгливости и отвращения.
— Фига се — повезло… — сказал кто-то.
— С двух сторон нас окружает болото, — продолжил я, игнорируя ропот. — С третьей — море, с четвертой — степь. За степью — горы. Планета, насколько я могу судить, обитаема. Наличие разумной жизни под вопросом, а вот ползучих гадов…
— Вот! Коротко и ясно, — прервал меня дядя. — Молодец.
Пожалуй, он прав. Я едва не сболтнул лишнего. Не стоило пока говорить, что встреченные по настоящий момент формы жизни вряд ли можно назвать безобидными и дружелюбными.
Одобрительно похлопав меня по плечу, полковник вновь занял место на башне. Стерев пятно грязи с брони подошвой своего блестящего сапога, откашлялся, прочистив горло, и засунул руку в карман, как раз в тот, в который незадолго до этого положил пистолет.
— Товарищи! Как вы видите, ситуация сложилась сложная. И первая задача, которая перед нами стоит — выжить. И не только выжить, но и сохранить то культурное, научное и техническое наследие, что у нас осталось. Но это чуть позже. Сперва — выжить. И ввиду этого я принимаю на себя чрезвычайные полномочия, и объявляю чрезвычайное положение.
— Ты, командир, человеческим языком объясни…
— Говоря человеческим языком — специально отобранные ополченцы пройдут по домам с целью… — военный замялся на секунду, подбирая нужное слово. — С целью национализации продуктов питания, станков, оборудования, транспорта, приборов и оружия, переписи скота и так далее.
Толпа загудела. То тут, то там слышались крики "продразверстка", "раскулачивание" и "хуже Сталина". Заблестела в свете двух солнц сталь топоров и ножей. Защелкали затворы ружей. Загудел электропривод броневика, наводя на толпу пулемет, но пока беря выше голов. Краем глаза я заметил движение в кармане полковника — он снял Макарова с предохранителя. Я разложил приклад автомата и загнал патрон в патронник. Ситуация обострилась — дальше некуда. Казалось, кровопролития уже не избежать, как вдруг…
— А ну — цыц, нехристи! — продребезжал в толпе старческий голос. — Заткнулись все, я сказал!
Повисла звенящая тишина. Распихивая селян локтями, добавляя особо нерасторопным клюкой, к броневику вышел дед Анисим.
— Я говорить буду!
Люди, казалось, даже перестали дышать. Про деда Анисима многое говорили. Приписывали ему и службу в СМЕРШе, и в особом секретном подразделении КГБ еще в те времена, когда то самое КГБ было. Дед появился в деревне настолько давно, что мало кто уже и помнил — когда. И кроме как "дед Анисим" его никто никогда и не звал. Я сильно сомневаюсь, что кто-то знал его фамилию, или, тем паче — отчество. Зато все знали другое. В свои хрен-его-знает сколько лет дед из своего немецкого карабина с оптикой, перестволенного под православный патрон 7,62х54, бил белку с полукилометра. И авторитетом пользовался громадным. Ну кто еще мог настолько нагло заявить давеча, что кроме старой берданы у него ничего больше нет, когда про тот самый карабин в деревне знала каждая собака?
Пожевав губы, устало оперевшись на клюку, дед начал свою речь:
— Я что вам скажу, люди добрые. Бориса я знаю с малых лет. Помню, он с ребятней у меня яблоки тырил, так я ему зарядил солью пониже спины. Так то когда было? Хлопец он добрый и, стало быть, человек надежный. И если он говорит, что вас, буржуев, пора раскулачить — то так тому и быть. Цыц, я сказал! — подавил старик прокатившийся было ропот. — Положеньеце у нас непростое. Ни нам, ни отцам и дедам нашим так туго даже при немце не было. Ведь тогда же все знали, что Красная Армия обязательно победит. А теперича нам подмоги ждать неоткель. Вы можете, конечно, попрятать свои закрома, но что потом? Порядок нужен! Андреич — человек военный, полковник, а, стало быть, не дурак. И прядок при нем будет. А коли порядок будет — то и достаток будет у каждого. Слыхали, чего малец сказал? У нас теперь целая планета! А это значит, что земли у каждого — хоть тыщу гектар будет. И, кто не лентяй — хоть замок себе построит. Но для этого нужен порядок. Я что предлагаю? Мы будем работать — честно, по совести. А Борис нам порядок обеспечит. Ведь обеспечишь?
— Обеспечу, — заверил дядя, вынимая руку из кармана.
— А уж я прослежу, чтобы никто, — дед Анисим поднял высоко вверх скрюченный морщинистый палец. — Слышите? Чтобы никто не баловал!
— А у попа Рендж Ровер тоже экспроприируешь? — поинтересовался кто-то.
— Ну зачем так? — облегченно вздохнул полковник, вытирая со лба пот рукавом. — Автомобиль ему нужен для выполнения своих прямых обязанностей… он же теперь — патриарх!
— Как патриарх? — ужаснулся отец Илья.
— А что, на этой планете есть еще один священник? — усмехнулся высунувшийся из люка участковый.
— А ты тогда, сын мой, получается — министр МВД, — парировал батюшка. — Ведь другого милиционера на планете тоже нету!
Теперь, почувствовав груз ответственности, побледнел и капитан…
Следующие несколько дней были целиком посвящены продразверстке, сбору и обработке статистики. Национализация происходила, в целом, почти добровольно. Лишь изредка приходилось передернуть затвор дробовика. Если кто-то пытался что-то утаить — помогали соседи, решившие вдруг проявить гражданскую ответственность. Магазин и несколько ларьков были раскулачены в первую очередь. Продукты, компьютеры, принтеры, фотоаппараты, инструменты и все прочее складировали в бывшем колхозном ангаре, обнеся его колючей проволокой и установив круглосуточную охрану. Питание на первых порах установили строго по талонам, которые вручную рисовала Марина, а дядя заверял своей подписью. Собственно, тут и начались первые сложности. Ну да, типа до этого легко было… Если рассады табака в деревне были, то чай и кофе оказались в дефиците. Их занесли в список лекарственных препаратов и выдавали только тем, кому полагался усиленный паек.
Конечно, не все хотели жить честно — случались случаи
