Магические изыскания Альмагии Эшлинг - Юлия Лялина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хитро, хитро. Не иначе как въедливый господин Бенго, ведавший делами ещё отца покойного господина Эшлинга, подсказал такую формулировку. Потому в интересах капитана Эшлинга было поскорее устроить брак племянницы. А может, даже…
Альма поморщилась, будто съела нечто кислое. Вероятно, покойный господин Эшлинг и многоопытный господин Бенго предполагали, что капитан Эшлинг лично составит счастье Альмы, и две ветви рода Эшлингов благополучно соединятся под сенью «Тёмных Тисов». Учитывая, что до недавних пор Альма не знала о самом существовании дядюшки, такие стремительные перспективы мало согласовывались с её планами.
А каковы, собственно, были её планы? Хотела ли она остаться в этом доме, где никогда не чувствовала себя хозяйкой, не могла дышать полной грудью, не была по-настоящему счастлива? Однако если не «Тёмные Тисы» – то что?
Искать убежища при святилищах Великого Неведомого? Но поселения близ святилищ являлись последней надеждой для тех, кому более некуда было пойти, и Альме не следовало претендовать на убежище там, ведь это значило бы занять чужое место – место того, кому помощь была нужнее.
Пойти в гувернантки, как госпожа Эстиминда, и жить гостьей-работницей в чужих домах? Но Альма и в собственном детстве не умела обращаться с детьми. Вдобавок изрядно сомневалась, что обладает хоть толикой воспитательских талантов госпожи Эстиминды.
А может, содержания хватит для путешествия? Альма никогда не бывала даже в близлежащем Грумблоне. А уж столичный Денлен или таинственный север, где находился отчий дом её покойной матери…
Всеми этими размышлениями Альма добилась лишь того, что теперь её снедали две тревоги вместо одной.
* * *День за днём, ночь за ночью не было просвета: ливень сменялся моросью, на смену мороси приходил туман, а если изредка воздух и избавлялся от излишков воды, то оная продолжала нависать над головой сизыми тучами, закрывавшими всё небо.
Однако ничто не длится вечно, и когда неделю спустя Альма, допоздна засидевшаяся с рукодельем у пылавшего жаром камина в гостиной, поднималась к себе, разгоняя стылую тьму тёплым огоньком свечи, она заметила, что в окна сочился молочно-белый свет показавшейся из-за туч луны.
Перед сном, уже заплетя волосы в косу, переоблачившись в ночную сорочку, отпустив Джулс, осторожно державшую за длинную ручку раскалённую угольями грелку, Альма подошла к окну, чуть отвела в сторону плотную ткань. Луна всё ещё глядела с небес, разогнав теперь не только тучи, но и полупрозрачную дымку, прежде скрывавшую звёзды. Отмытые дождём, серебристо-звонкие – казалось, подуй ветер, и они зазвенят, как колокольчики.
Оставив штору слегка отодвинутой, Альма нырнула в нагретую постель и мгновенно провалилась в сон.
Одна звезда зазвенела. Или не звезда?..
Вновь коридор тьмы. Бесшумные шаги, беззвучное дыхание. Ноги были босыми – но их не облизывал холодный сквозняк. В руках не было свечи – но путь был виден. Слышен. Ощущаем. Как и цель пути, источник призрачного зова.
Знакомая дверь. Запертый замок. Но что если?..
Пробуждение вновь вышло резким, ярким. Однако на сей раз солнце не слепило глаза. И на сей раз сновидение не истаяло на дневном свету.
* * *– Вы что-то хотели, госпожа? – экономка Одан, супруга дворецкого Одана, присела перед Альмой в реверансе.
– Да! Мне нужны ключи.
– Какие именно ключи? – почтительно уточнила экономка.
Действительно, какие? Осенённая догадкой, Альма так торопилась, что пока не попробовала отыскать наяву загадочную комнату – если оная вообще существовала в «Тёмных Тисах», не была порождением фантазии или причудой сновидений.
– Хм-м… – Альма задумалась, но быстро решилась. – Все. Все ключи ото всех помещений этого дома, какие только есть.
По лицу экономки пробежала тень – или показалось? Чуть помедлив, экономка всё же извлекла из складок подола увесистую связку ключей – неужто в «Тёмных Тисах» было столько комнат?
– Извольте, госпожа. Разрешите сопровождать вас?
Естественный вопрос от хранительницы ключей, от управительницы хозяйством, от предводительницы служанок. Естественным ответом на него было бы: «Да, разумеется».
– Нет, – ответила Альма. И поспешила добавить: – Я бы хотела побыть одна.
– Слушаю, госпожа, – вновь сделала реверанс экономка Одан, не поднимая глаз.
Ни один из коридоров не был похож на тот, что Альма видела во сне. Но лишь один мог им быть – коридор на втором этаже северного крыла, ведший к вечно пустовавшим гостевым комнатам.
И лишь одна дверь могла быть той самой дверью – та, которая окажется заперта.
Альма проверяла комнату за комнатой. Все они были открыты. В одной из них горничные как раз были заняты очередным бессмысленным взбиванием перин, на которых никто не спал; появление Альмы оборвало их заученные движения, горничные всполошились и тоже, как экономка Одан ранее, присели перед молодой госпожой, ожидая вопросов или поручений.
Спросить их значило бы раскрыть свою тайну. Альма кивнула горничным, похвалила их усердие и удалилась.
Когда ищешь драгоценный перл в миске зерна, почти наверняка он окажется на самом дне. Правильный ответ любит скрываться среди неправильных, прятаться за ними, насмешливо мучить искателя, отнюдь не торопясь идти ему в руки. Так было и сейчас. Альме пришлось перебрать все доступные варианты, прежде чем она сумела найти единственно верный.
Та самая комната оказалась последней в коридоре. Рука Альмы, привычным движением опустившаяся на дверную ручку и ощутившая её холод, встретила сопротивление, дверь не поддалась. Неужели?..
Сердце забилось чаще. В такт ему – или ещё быстрее, ещё громче – зазвенели ключи в связке, которые Альма принялась перебирать. Найти дверь – лишь полдела, её надо было открыть. Необходимо. В тот миг это казалось Альме таким важным, будто на кону была её жизнь.
Со звоном ключей слился иной звон, далёкий, призрачно-прозрачный… Ах, нет, померещилось.
Ключ за ключом, всё не то. Но вот потемневшая от времени бородка одного из ключей полностью погрузилась в замочную скважину, вот ключ провернулся, замок щёлкнул, дверь скрипнула.
Альма шагнула в комнату.
Стены были увешаны пейзажными акварелями, среди коих преобладали речные и озёрные виды. Но Альма не видела ни одного из пейзажей, не глядела на них – её вниманием безраздельно завладел единственный в комнате портрет. Искусный, явно принадлежавший кисти мастера, а не развлекавшегося уроками живописи землевладельца, он отличался редкой выразительностью. Однако был написан с лёгкостью на грани небрежности, наспех, тонким слоем, стремительными мазками; изображённые черты лиц были аккуратными, а наряды и фон – почти условными. Это придавало портрету воздушность и в то же время некую незавершённость, он был более похож на этюд, нежели на финальное полотно.
Впрочем, ни одна из этих критических мыслей не посетила Альму – любые размышления смыло накатившим ощущением, будто она смотрелась в зеркальную водную гладь. Или просто в зеркало.
Это был портрет молодой женщины, прижимавшей к себе младенца и то ли задумчиво, то
