День М. Когда началась Вторая мировая война? - Виктор Суворов

Что же понадобилось заказчику? Может быть, «Иванов» – стратегический бомбардировщик, который создавался для того, чтобы отбить у потенциальных агрессоров желание нападать?

Нет. Это не так. Стратегический бомбардировщик уже создан: в 1936 году Петляков завершил работу над ТБ-7. Если Сталин намеревался предотвратить войну, ему не надо было собирать конструкторов, не надо было ставить им задачу на разработку нового самолета, а следовало просто пустить в серию ТБ-7. Вот его бы и назвать «Ивановым» или прямо и открыто – «Сталиным». Какое символичное название! Тут вам и полет в недосягаемых заоблачных высотах, тут и мощь несокрушимая, и сила удара, и предупреждение врагам, и много еще всякого другого придумали бы поэты и пропагандисты. Но не нужен был товарищу Сталину самолет для предотвращения войны.

А, может быть, товарищ Сталин считал, что грядущая война будет великой и отечественной, будет святой оборонительной войной, и потому повелел создать лучший в мире истребитель, который защитит наше мирное небо?

Нет. Товарищ Сталин так не считал, потому что страну и армию к оборонительной войне он не готовил. Я даже бумагу тратить не буду на доказательства того, что «Великая Отечественная» случилась по оплошности, вопреки сталинским планам и замыслам.

А вот на что мне не жалко времени, сил и бумаги, так это на доказательства простого факта: Сталин к войне готовился. Готовился так, как никто другой в мире в то время. Весь народ богатейшей в мире страны двадцать лет ютился в бараках, недоедал, толкался по очередям, доходил до людоедства и трупоедства ради того, чтобы подготовить Красную Армию к войне – к войне наступательной.

Вот, смотрите, среди присутствовавших тогда на сталинской даче – Николай Поликарпов. В предыдущем 1935 году на авиационной выставке в Милане поликарповский И-15бис был официально признан лучшим истребителем в мире, а у Поликарпова уже в серии И-16 и еще кое-что в разработке. Поликарпов – лидер в мировой гонке за лучший истребитель. Оставьте Поликарпова, не мешайте ему, не отвлекайте его, он знает, как делать истребители, дайте ему возможность работать в том же темпе. Идет гонка, и каждый час, каждая минута – на вес крови. Нет. Отвлекитесь, товарищ Поликарпов. Есть работа поважнее, чем создание истребителей. Не интересуют товарища Сталина истребители для оборонительной войны.

Итак, каким же представлялся Сталину идеальный боевой самолет, на разработку которого он отвлекал своих лучших конструкторов, как создателей бомбардировщиков, так и создателей истребителей? Сам Сталин объяснил свое требование в трех словах – самолет чистого неба.

Если это не до конца ясно, я объясню в двух словах – крылатый шакал.

Чтобы зримо представить себе сталинский замысел, надо из 1936 года мысленно перенестись в декабрь 1941 года на жемчужные берега Гавайских островов. Яркое солнечное утро. Американский флот – в гавани Пёрл-Харбор. В 7:55 в порту на сигнальной мачте поднимется синий «предварительный» сигнал, который дублируется всеми кораблями флота. После этого «предварительные» одновременно на всех кораблях скользнут вниз, зальются трелями боцманские дудки, запоют горны на эсминцах и крейсерах, грянут оркестры на линкорах, и ровно в 8:00 поплывут вверх носовые гюйсы и кормовые государственные флаги…

Так было всегда, но нас занесло в то самое утро, когда торжественную церемонию завершить не удалось: в 7:55, когда на кораблях поднимались «предварительные» флаги, из-под восходящего солнца появляется первая волна японских бомбардировщиков, торпедоносцев и истребителей. В первой волне – 183 самолета. Из них истребителей прикрытия – меньше четверти. Мощное истребительное прикрытие в этой обстановке не требовалось. Японская воздушная армада в основном состояла из ударных самолетов – бомбардировщиков и торпедоносцев B5N.

Вот именно эти самолеты нас интересуют. В их конструкции и характеристиках нет ничего выдающегося, но во внезапном ударе они великолепны. По летным характеристикам B5N больше похож на истребитель, чем на бомбардировщик. Это дает ему возможность проноситься над целью так низко, что с кораблей и с земли видны лица пилотов, так низко, что промах при сбросе смертоносного груза практически исключен.

B5N – моноплан, двигатель один, радиальный, двухрядный, с воздушным охлаждением. В некоторых самолетах экипаж из трех человек: пилот, штурман, стрелок. Но на большинстве – только два человека: самолеты используются плотными группами, как рои разъяренных ос, потому совсем не обязательно в каждом самолете иметь штурмана. Бомбовая нагрузка самолета – меньше тонны, но каждый удар – в упор.

Оборонительное вооружение B5N относительно слабое – один-два пулемета для защиты задней полусферы. Ударные самолеты в этой ситуации не нуждаются в мощном оборонительном вооружении по той же причине, по которой не требуют сильного истребительного прикрытия: американские самолеты не имеют времени и возможности подняться в небо и отразить японское нападение.

B5N – самолет чистого неба, в котором самолетов противника или очень мало, или совсем нет.

Славно поработали легкие бомбардировщики B5N в Пёрл-Харборе, но на этом героическая страница и закрывается. Внезапный удар был недостаточно мощным, чтобы надолго вывести из войны американский флот и авиацию. В следующих боях, когда американцы пришли в себя, когда началась обыкновенная война без ударов ножом в глотку спящему, B5N себя особенно не проявил. Производство этих самолетов продолжалось еще некоторое время. Всего построили чуть более 1200 машин этого типа, и на том их история завершилась.

B5N был создан для ситуаций, когда в небе ему никто не мешает работать. B5N страшен слабым и беззащитным, страшен в группе, страшен во внезапном нападении. Большая группа B5N страшна, как страшна стая свирепых, кровожадных гиен, которые не отличаются ни особой силой, ни скоростью, но имеют мощные клыки и действуют сворой против того, кто слабее, против того, кто не ждет нападения и не готов его отражать.

А при чем тут наш родной советский «Иванов»?

А притом, что он был почти точной копией японского воздушного агрессора B5N.

Летом 1936 года никто не мог предполагать, что случится в Пёрл-Харборе через пять лет. Летом 1936 года самолета B5N еще не было. Был только проект, который японцами не афишировался. Поэтому нельзя предположить, что советские конструкторы копировали японцев: копирование требует времени. Даже если бы и удалось украсть техническую документацию (а это горы бумаги), то все равно на перевод (с японского!) потребовалось бы длительное время.

B5N в Японии и сразу несколько вариантов «Иванова» в СССР создавались почти параллельно: первый полет B5N состоялся в январе 1937 года, первый полет «Иванова» – 25 августа того же года. Поэтому мы говорим не о копировании, а о двух самостоятельных процессах разработки, которые дали очень похожие результаты.

Это не всё: в СССР были построены «Иванов» Немана, «Иванов» Поликарпова, «Иванов» Сухого. Каждый советский конструктор ревниво оберегал свои секреты от соперников, но у каждого вырисовывался все тот же крылатый шакал: легкий бомбардировщик, по виду, размерам и летным характеристикам больше похожий на истребитель.

Каждый советский конструктор независимо от своих конкурентов выбрал одну и ту же схему: моноплан, один двигатель, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением. Каждый конструктор предлагал свой вариант «Иванова», но каждый вариант по духу и замыслу оказывался поразительно похожим на своих незнакомых собратьев и на далекого японского брата. И это не чудо. Просто всем конструкторам поставили задачу создать инструмент для определенного вида работы, для той самой работы, которую через несколько лет будут делать японские самолеты в небе Пёрл-Харбора. А раз работа предстояла та же самая, то и авиаконструкторы создали примерно одинаковые инструменты для ее выполнения. Если всем ученикам в классе задать одну задачу, то все правильные ответы совпадут.

Кроме того, в ходе работ над проектом «Иванов» чья-то невидимая, но властная рука направляла тех, кто уклонялся от генерального курса. На первый взгляд, вмешательство на высшем уровне в работу конструкторов кажется прихотью капризного барина. Например, некоторые конструкторы ставили на опытные образцы по две огневые точки: одна – для защиты задней верхней полусферы, другая – задней нижней. Таких поправили – обойдемся одной точкой, заднюю нижнюю полусферу защищать незачем.

Некоторые прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов.

Павел Сухой свой «Иванов» в первом варианте сделал цельнометаллическим. «Попроще», – сказал чей-то грозный голос. Попроще. Крылья пусть остаются металлическими, а корпус можно делать фанерным. Упадет скорость? Ничего. Пусть падает.