Запретный плод сладок - Кэтрин Спэнсер

— Я все-таки не понимаю, что ты считала любовью… А сейчас, — Бетани выпрямилась на стуле и посмотрела через левое плечо Оливии, — не оборачивайся. Если твой бывший муж похож на свои фотографии, то сейчас он направляется к одному из столиков. И с ним Джоан Боулс.

— О Боже! — Оливия готова была провалиться сквозь землю.

— Уйдем?

— И дать повод думать, что я сбежала? Ни за что! Пусть уходят они, если ему не нравится моя компания!

— Пока он еще тебя не увидел, — сказала Бетани. — Слишком поглощен Джоан, которая, лезет из кожи вон, чтобы его внимание было приковано к ней, и преуспевает в этом. А какой вырез! Он делает честь ее фигуре.

— Меня это не волнует. Действительно не волнует. Он может обедать с кем хочет. Для меня это не имеет никакого значения, — стараясь говорить равнодушно, выпалила Оливия, но сердце у нее защемило.

— Все это слова, Оливия, но ты слишком многое помнишь, в отличие от женщин, которые, как ты утверждаешь, равнодушны к прошлому. Нет, ты все еще питаешь к нему… если не любовь, то, что же?

— И все-таки у меня нет к нему чувств. Он даже может подойти и сесть с нами за один столик, и это ничуть не тронет меня.

— Спокойно, — сказала Бетани со сдержанной улыбкой, — он наконец-то заметил тебя и идет сюда. Надень на себя самую непринужденную улыбку и постарайся не дать городским кумушкам повода для злословия.

Глава четвертая

Бетани решила поддержать Оливию, видя ее волнение, хотя выражалось оно, довольно своеобразно: она держалась высокомерно, даже свысока, и отвечала как бы с неохотой.

— Рад видеть тебя, Оливия, — сказал Грант и выжидающе посмотрел на бывшую жену.

Грант выглядел так импозантно и изысканно, что Оливия почувствовала себя неуютно. Она перебирала ответные фразы, но все они, по ее мнению, звучали банально.

Молчание затягивалось.

— Я надеялся встретить тебя в больнице, чтобы за чашкой кофе обсудить наш последний разговор и прийти к мирному соглашению.

— Ммм, — протянула она, но больше выдавить ничего не могла — или не хотела…

Поняв, наконец, что его тщетные попытки завязать разговор зашли в тупик, Грант посмотрел на Бетани. В ответ та чуть пожала плечами, словно говоря: «Не смотрите на меня. Я вам не помощник — разбирайтесь сами», но в разговор вступила:

— Она поглощена работой, над новым комплексом для дома престарелых. Они надеются собрать двадцать тысяч на строительство клуба.

— Уверен, успешно, — сказал он. — Кстати, я Грант Медисон.

— Я так и поняла. Рада наконец, с вами познакомиться, — Бетани одарила его улыбкой. — Я Бетани Джилмо.

— Вы работаете с Оливией?

— Хм. — В ее голубых глазах вспыхнул огонек. — Мы друзья. Я преподаю в Спрингдейл-Хай.

— Профессия учителя сейчас в моде, — сказал он с участием в голосе.

И его слова, и оценивающие взгляды, которые он бросал на Бетани, действовали Оливии на нервы. У него всегда был своеобразный талант: женщина чувствовала себя в его присутствии единственной… до тех пор, пока на горизонте не появлялась другая. Она, Оливия, прошла его школу в девятнадцать лет, приобрела горький опыт и сейчас на эту удочку не ловилась, но опытная, искушенная подруга Бетани должна бы лучше понимать его рекламные штучки.

Но Бетани расцвела под его взглядами.

— Может, вы и правы, но я следую не моде. Просто искусствоведение нравится многим.

И тут Оливия сорвалась:

— Пока вы обмениваетесь своими профессиональными интересами, я поболтаю с твоей подружкой. Представляю, как она переживает, видя тебя в компании с такими дамами, как мы.

Она понимала, что этот тон, в котором чувствовалась злость, и сама колкая фраза не украшают ее, но ничего не могла с собой поделать. Не обращая внимания, на удивленную Бетани и нарочито удивленного Гранта, она закончила:

— Тебе мало пудрить мозги одной женщине, Грант Медисон, ты способен на большее.

— Я просто вежлив, Оливия, — ответил он. Сталь в его голосе и лед в глазах слегка охладили эмоциональный запал Оливии. — Иногда и тебе полезно быть такой. В твоем возрасте многие уже понимают это.

Произнеся эту тираду, он пошел обратно к своей даме.

— Что ж, ты сама напросилась, — сказала Бетани. — Боже, Оливия, я никогда не видела тебя такой грубой. Какая муха тебя укусила?

Оливия, ужаснувшись, оперлась локтем на стол и закрыла рукой глаза.

— Понятия не имею!

— Оливия, будь честна с собой, — глубокомысленно проговорила Бетани. — Ваши отношения не закончены. Другого разумного объяснения нет. И уверена, он чувствует, то же самое.

— Ерунда! Он не мог дождаться, чтобы избавиться от меня.

— А в чем ты его обвиняешь? Человек из кожи вон лезет, стараясь завоевать твое расположение, но ты неприступна, иронична и холодна.

— Зато ты сияла от удовольствия под его лучезарным взглядом!

Бетани задорно рассмеялась.

— Оливия, как тебе не стыдно ревновать!

— Стыдно. — Она самокритично поморщилась. — Это единственная слабость, от которой, я мечтала избавиться. Его уверенный взгляд или слова действуют на меня отрицательно. Я чувствую себя такой же неполноценной и жалкой, какой и была, когда мы поженились. Он не воспринимает меня серьезно и сейчас, когда я тоже сделала карьеру.

— Если тебя интересует мое мнение, — сказала Бетани, — то будь уверена: он охотно воспринимал бы тебя серьезно, если бы ты сама предоставила ему такую возможность.

— Грант уже встречается с Джоан Боулс. О чем тут можно еще говорить?

— Но ты же встречаешься с Генри и, скорее всего, выйдешь за него замуж?

«Такая возможность была, — грустно подумала Оливия, — но с возвращением Гранта все изменилось». Она больше в себе не уверена…

Грант не ожидал услышать ее снова, но, когда на следующий день в его офисе раздался телефонный звонок, и на другом конце провода прозвучал ее голос, внезапно почувствовал… Надежду? Бурную радость? Желание?

— Добрый день, Грант, — сказала она и, не дав ему ответить, закончила: — Я звоню, чтобы извиниться за свое вчерашнее поведение. Не знаю, что на меня нашло, наговорила всякой ерунды. Забудь.

— Извинения приняты, — пробормотал он с досадой на свое волнение.

— Ты прав, нам следует уладить наши разногласия и договориться о будущем сотрудничестве.

— Рад, что ты согласна.

Повисла напряженная пауза. Она ждала, что он добавит что-нибудь еще. Но он был потрясен звонком и не мог собраться с мыслями.

— Тогда все. Я думаю, теперь мы будем избегать всяких столкновений, особенно если встретимся неожиданно.