Конец хазы - Вениамин Каверин

Далее без всякого перехода следовало замечание:

"Буй сработал перацию на Васильевском. Купил порт."

Бурей жизнь моя изрыта,

Дух исканий помертвел,

Хляет смерть и в ней сокрытый

Жизни налетчика предел.

* * *

Слышу возглас похоронный.

Росхлись, мазы! И вперед!

Рвите грудь мою вороны,

Пусть будет все наоборот!

* * *

Разошлись больные нервы

Пред работой на беду.

Жизнь моя! Милашка - стерва!

Я на мокрое иду!..

Сергей вдруг отступил на шаг и, размахнувшись, швырнул записную книжку в Обводный канал.

Потом он оборотился и пошел дальше по Лиговке, немного покачиваясь из стороны в сторону и, как солдат, махая в такт шагам здоровой рукой.

--------------

Старушке в малиновом чепчике, той самой, что называла себя кружевницей, выдался счастливый день: во-первых, она нашла серебряное колечко с затейливой буквой М, во-вторых, ее соседка, известная злыдня, сегодня ошпарила себе руку.

Поэтому старушка в чепчике сидела на ступеньках четвертого подъезда дома Фредерикса, рассматривала затейливую букву на колечке, смеялась в кулачок и мурлыкала про себя:

- Пусть Новый год

С собой несет

Игры, подарки,

хотя Новый год по справедливости должен был принести старушке в чепчике три аршина земли на Смоленском кладбище.

Так она пела и грелась на солнце, когда Сергей Травин, растерянно поглядывая вокруг себя глазами, на которые лучше всего было одеть синие консервы, подошел и молча остановился перед нею.

Старушка хотя и заметила странные глаза человека с подвязанной рукой и в нахлобученной на самые уши фуражке, но ничего не сказала и продолжала мурлыкать свою песенку.

- Не знаете ли вы, - спросил Сергей, обратив, наконец, вращающиеся глаза на старушку в чепчике, - где здесь живет Молотова, Екатерина Ивановна?

Старушка прервала перечисление предметов, которые она хотела бы получить на Новый год, и отвечала:

- Молотовой нет.

- Как нет? Она не живет здесь?

- Живет-то живет, да сейчас нет.

- Ничего, я подожду ее. Какой номер ее комнаты?

- Она ушла, - сказала старушка в чепчике, начиная смеяться в кулачок, третью неделю не приходит.

Сергей затряс головой и схватил ее за руку.

- Как третью неделю? Уехала? Одна? Да говорите же, что же вы молчите!

- Ушла, не уехала, - повторила старушка в чепчике, смотря на Сергея с удовольствием, - ушла и не вернулась обратно. Надо полагать, пропала окончательно.

- Не оставила ли она чего-нибудь? Записки или адреса?

- Ничего она нам не оставила. Кто ж ее знает? Девица одинокая, - ушла да и не вернулась.

- А все-таки может быть... что-нибудь осталось?

- А остался от нее шиш, - сказала убежденно старушка в чепчике, - примус один, да и тот сломанный.

- А все-таки - позвольте мне пройти в ее комнату. Или там уже кто-нибудь другой живет?

- Никто не живет. Пустая комната.

Старушка в чепчике встала, вытащила откуда-то из-под юбки ключ и молча показала его Сергею.

Они вошли в подъезд и поднялись по лестнице.

- Будет темно, - сказала старушка в чепчике, - держитесь рукой за стены.

Они свернули за угол и несколько минут в полной темноте кружились по лабиринтам дома Фредерикса. Наконец старушка в чепчике остановилась перед одной из дверей, выходивших в круговой корридор, и вставила ключ в замок.

- Вот здесь она и живет.

Сергей остановился на пороге и с напряженным вниманием оглядел комнату Екатерины Ивановны.

Комната имела такой вид, как будто хозяйка ее с минуты на минуту должна была вернуться.

На ночном столике лежала открытая книга, подушки на кровати были смяты и одеяло отброшено; штора окна была отдернута наполовину.

Сергей вошел в комнату.

- Может быть вы разрешите, - сказал он тихим голосом, - посмотреть здесь ее письма, книги?

- Пожалуйста, посмотрите, - сказала старушка в чепчике, - а только ничего не найдете.

Он подошел к маленькому письменному столу, на котором в беспорядке разбросаны были книги, взялся за корешок, потряс над столом каждую из них, в надежде, что откуда-нибудь выпадет письмо или записка, и ничего не нашел; тогда он попытался выдвинуть ящик стола. Ящик легко выдвинулся; он был полон всякой рухлядью - тряпочками, лентами, даже соломенная шляпа была затиснута куда-то в самый угол.

Но среди рухляди стали попадаться бумаги. Тогда он сразу высыпал все, что было в ящике, на стол и наткнулся на связку писем, перевязанных простой тонкой веревкою.

Едва только он развернул одно из них, как его поразил до странности знакомый почерк.

Он взглянул на подпись, прочел: "твой Сергей", с размаху швырнул письма на стол, повернулся и пошел к двери.

- Я ничего не нашел здесь, бабушка, спасибо вам.

Старушка подошла к нему поближе.

- А вы Екатерине Ивановне будете брат или другой родственник? Я вижу, что вы очень интересуетесь ее судьбою.

Она посмеялась в кулачок и продолжала:

- Я вам могу все рассказать, если хотите. За один раз тридцать копеек.

- Как это тридцать копеек?

- Меньше никак, никак не могу.

- За какой же один раз?

- За одно гаданье. Я очень, очень гадаю на картах.

- Нет, бабушка, спасибо за услугу.

Сергей сунул ей какие-то деньги и вышел; но не успел он отойти и десяти шагов по коридору, как старушка позвала его обратно.

- Молодой человек!

- Что вам, бабушка?

- Нужно уж вам сказать: на другой день, как ушла Екатерина Ивановна, я нашла в ее комнате письмецо. Должно быть она его уходя-то и обронила. Вот это письмецо у меня имеется.

Старушка снова полезла куда-то под юбку и вытащила оттуда небольшое письмо, без печатей и марок, переданное, должно быть, из рук в руки.

Сергей молча взял у нее письмо и пробежал его глазами: это было предложение поступить на службу в какой-то союз в качестве стенографистки. Имя Фролова попадалось в письме два раза.

Сергей прочел до конца и вдруг вскинулся как бешеный.

Он в одну минуту вывернул карманы своего пиджака, отыскал среди бумаг, взятых у Фролова, письмо с вымогательством 1025 рублей от какого-то Павла Михайловича и его глубокоуважаемой супруги и принялся сравнивать оба письма с быстротой, от которой строки метались и прыгали в глазах.

Оба письма были написаны одною рукой.

- Они ее утащили, мерзавцы! - проворчал он, серый, как крот, от ярости.

Сунув все бумаги в карман, он повернулся и вышел.

Старушка в чепчике проводила его внимательным взглядом, снова посмеялась в кулачок и вернулась на свое место.

У нее сегодня счастливый день: во-первых, человек с подвязанной рукой дал ей много денег, во-вторых, она нашла серебряное колечко с буквой М, а в-третьих, ее соседка, известная злыдня, до локтя ошпарила себе руку.

VIII.

- Клей!

- Да ну? Посый?

- Не посый, так я бы с тобой говорить не стал!

- Врешь!

Сашка Барин нахмурился.

- Я с тобой в пустяках работал?

- Ну, ну. На сдюку, что ли?

- Я с тобой не на сдюку работал?

- А как шевелишь, на сколько дело ворочает? На скирью стекленьких будет?

- Поднимай выше.

- На чикву?

Барин покачал головой и с большим вниманием начал рассматривать свои ногти.

- На пинжу? На сколько же, чорт побери?.. Неужто...

Барин наклонился к нему через стол:

- На лондру стекленьких!

Тетинька открыл рот, стукнул зубами:

- Труба! А где?

- Где? - это я тебе скажу на Бармалеевой. Один ювелир...

- Ну как, идет?

Тетинька замолчал и стал задумчиво сощелкивать с колен хлебные крошки.

- Жара!

- Подо мной без жары еще не работали.

- Погоди, Сашка. Мы подумаем!

- Кто это мы?

- Да я со Жгутом!

- Я твоего Жгута дожидаться не буду. Будешь работать, так приходи сегодня вечером на Бармалееву. Нет, так...

Сашка Барин прошел к дверям и у самых дверей столкнулся с вертлявым мальчишкой. Мальчишка носил длинную кавалерийскую шинель и в руке держал тросточку.

- Вот и Жгут!

Жгут, не здороваясь, пошел к столу, сбросил фуражку и выплюнул из рта папиросу.

- Слышали, братишки?.. Гришка Савельев засыпался.

Барин вернулся, закурил и сел, положив ногу на ногу.

- На квартире! Пришли и взяли. Лягнул кто-то... Теперь плохо, пожалуй, стенку дадут.

Жгут побегал по комнате, хлопнул себя по лбу и закричал:

- А про Кольку Матроса слышали? Я его вчера в Народном доме встретил; он открыто признал - хвастал, е... его в душу мать. Говорил, что всех продаст.

Жгут подошел к Сашке Барину.

- Не скажись дома, Сашка, он ведь про вашу хевру знает!

- Ничего не знает. Воловер.

- Он говорил, что скоро начальником бригады будет, меня звал на службу в угрозыск.

Тетинька выругался по матери, Сашка Барин равнодушно посмотрел на Жгута своими оловянными бляхами.

- Жгут, - сказал Тетинька, - есть работа. Барабан нахлил.

- Малье!

- Если малье, так сегодня вечером приходи на Бармалееву. Там договоримся. Дело посое.

Барин кивнул головой и вышел.