До любви один шаг - Ким Лоренс

– И я должна выйти за тебя замуж, чтобы наши семьи оказались довольны? – с интересом спросила она. Раздражение нарастало. Он что, хочет оскорбить ее? Он в самом деле полагает, что женщина в трезвом уме и твердой памяти способна принять такое безумное, такое холодное предложение?

– Я совсем не это имел в виду, – нетерпеливо перебил он.

Спокойно, Джо. Она отстегнула страховочный ремень.

– Извини, Лайам, но ты сказал именно это. Жаль, папа отказывается поговорить с тобой. Я пыталась вразумить его.

Она неоднократно повторяла, что виноват не Лайам, но ее слова не убедили отца. Когда вначале она отказывалась обсуждать вопрос об отцовстве, он не Настаивал, он даже проявил невероятную солидарность. Но, узнав, что это Лайам, отец вдруг почемуто радикально переменил отношение к произошедшему.

– Понимаю, что я несправедлива, но мне кажется, что женитьба несколько выходит за рамки проблемы твоего неловкого положения.

– Мне все равно, будет дядя Билл со мной разговаривать или нет. И плевал я на то, что мой собственный отец ведет себя так, будто вырастил чудовище.

– Я не знала, что дела настолько плохи. – Джо скорчила сочувственную гримасу. Ясно, что ему не все равно, и ни на что он не плевал, но это не могло быть поводом для его неоправданного решения.

– Папа совершенно ясно выразил свое отношение после вашего ухода, – сухо произнес Лайам. – Не в этом дело. Мы с тобой, Джо, сотворили жизнь, а это уже важно. Ребенку нужны двое родителей. Тебе нужен ктото, кто станет о вас заботиться.

– Хорошо, но это не значит, что родители должны быть женаты. – Она проглотила комок в горле.

– Будь я проклят, если позволю, чтобы моего ребенка воспитывал какойнибудь Джастин Вуд!

– Я так и знала! Ханжа ты, Лайам Рафферти. – Она презрительно сверкнула глазами и выкарабкалась из машины. Подумать только, она чуть было не прослезилась! Что за низкий прием – играть на ее чувстве вины. А она всегда восхищалась его прямотой и честностью!

– Не уходи, когда я говорю с тобой, – крикнул он, догоняя ее.

– Мне надоела эта болтовня о совместной жизни и о нашей ответственности! Заботиться обо мне! Чушь! – фыркала она, продолжая идти. – Тебе дела нет до меня, ты просто не хочешь, чтобы Джастин или какойнибудь мужчина воспитывал твоего ребенка. Ты ни о ком, кроме себя, заботиться не способен, – кинула она через плечо.

– Это ложь! – Лицо у него почернело от злости.

– Это правда. Тебе никогда не нравились мои ухажеры, – напомнила она, – а Джастина ты вообще терпеть не мог. Вечно унизительные замечания, насмешки. Джастин был бы чудесным отцом. – В ее глазах блеснул мстительный огонек. – Да, чем больше думаю, тем больше это решение мне кажется оптимальным.

Лайам схватил ее за плечи, лицо у него превратилось в натянутую маску. В его ярости было чтото первобытное.

– Я готов смириться с тем, что ты хочешь отомстить мне за то, что я сломал тебе жизнь, но не вздумай делать это таким способом, – сдавленным голосом произнес он.

, Джо отшатнулась. Она знала, что в характере Лайама есть безжалостность, но еще ни разу ей не приходилось сталкиваться с этим. Она и не предполагала, что придется.

– Ты что, не понимаешь? Моя жизнь вовсе не сломана. Я хочу этого ребенка. – Чтото в выражении ее лица и в уверенной интонации заставило его опустить руки.

Джо повернулась и пошла прочь.

Никогда еще она не была так несчастна. У них еще не было ни одной ссоры. Настоящей ссоры. Размолвки бывали, но они скоро кончались. И никогда ей не хотелось задеть его, ранить. Она закрыла глаза и плотно прижалась спиной к холодной стене.

– Эй.

Джо еще раз всхлипнула и открыла глаза.

– Я думала, ты уехал.

Лайам судорожно сглотнул, увидев ее заплаканное лицо.

– Как ты собираешься войти в квартиру? Она пожала плечами.

– Я не подумала.

– Пошли, нечего тут сидеть. – Он взял ее за локоть и поднял на ноги. Он уже не казался злым, на лице была озабоченность и почти такая же, как у нее, глубокая усталость. Она молчала, пока он отпирал замок. – Наверное, ты хочешь, чтобы я вернул его? – Он протянул открытую ладонь.

Джо посмотрела на ключ. Нет, это слишком явно означало конец, а она еще не была готова отказаться от их дружбы.

– Оставь себе, на всякий случай, – сказала она, не глядя на него. Он молча вошел вслед за ней в маленькую квартирку.

Обычно он впархивал в гостиную, плюхался на ее обитый ситцем диванчик и требовал чаю. Сейчас он стоял скованный и неловкий, как чужой. Его вид разбивал ей сердце.

– Если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне правду, Джо?

– Смотря что за вопрос, – пробормотала она в смятении. Какой ответ мог так много для него значить? Почему лицо у него стало таким строгим?

– Ты действительно рада, что беременна? Не в высшем смысле, а… как женщина?

Она с удивлением посмотрела на него.

– Да.

Сильнее тревоги, страха, смятения и неизбежного чувства вины она испытывала глубокое удовлетворение. Пока Лайам не спросил, ей ничего подобного даже не приходило в голову.

– Тебе это кажется странным?

– То есть ты хотела забеременеть?

– Ты что, – она не верила своим ушам, – хочешь сказать, что я все это подстроила?

– Не то чтобы сознательно… – Похоже, он всерьез думал над этим.

– То есть я решила сделать тебя отцом?.. – Невероятно!

– Теперь об этом поздно говорить.

Джо никогда не опровергала теории, будто рыжие волосы не сочетаются с благодушным темпераментом, и Лайаму было ясно, что она вотвот взорвется.

Зеленые глаза метали искры, огненный оттенок рыжих кудрей подчеркивал внезапную бледность.

– Все в моем подсознании роешься? А не много ли ты на себя берешь, а, Лайам? Если бы я подыскивала отца для своего ребенка, ты оказался бы последним, кто пришел мне на ум. Тебе когданибудь случалось поддерживать связь больше чем два месяца? – Она, подбоченясь, презрительно окинула его взглядом. – Твое отношение к женщинам говорит о твоей эмоциональной незрелости! с издевкой заметила она. – Рядом с тобой любой цыган ведет удивительно уравновешенный образ жизни. Пусть я выгляжу старомодной, но мне кажется, что в идеале неплохо, когда ребенок знает отца не только по фотографиям. Не смей даже думать, будто я хотела поймать тебя! Тебя поймать! – Она всхлипнула. – Да я бы тебя тут же выкинула!

– Ты превратила искусство превратно толковать каждое мое слово в точную науку. – Его лицо словно покрыла ледяная скорлупа. – Я и не представлял себе, какое я ничтожество. Удивительно, что ты оказывала гостеприимство такому недоразвитому распутнику, – желчно заметил он.