Алмазный дождь - Виктор Бурцев

– Тамбурин! – Алекс повернулся в сторону, где предположительно находился Тамбурин. – Пусть он у тебя полежит. Все равно вырубился. Кольни ему… За мой счет, чтобы к завтрашнему дню он был еще у тебя. Я зайду утром.

– Хорошо. Зайди… – сказал Тамбурин, аккуратно укладывая одну из девиц на землю возле стены. Вторая девица уже лежала там.

– Эй! А ты что им вкатил? – спросил Алекс, наблюдая за действиями Тамбурина.

– Да ничего… Мелочи всякие. Моего изобретения. Ты хоть соображаешь, кого ты сюда притащил?

– Кого? Шлюхи какие-то…

– Шлюхи. – Тамбурин оперся спиной о стену. Выглядел он устало. – Они в борделе шлюхи, а тут они стукачки. Платные осведомители. У меня на таких детекторы висят на каждом углу. Ты хочешь, чтобы у меня проблемы были? Тогда проще было бы просто меня сдать. Ты меня иногда удивляешь…

Алекс провел рукой по лицу. Сглотнул. Вкус жизни был кисло-горьким. На удивление…

Наутро проспавшийся Эрнест получил дозу какой-то химии из арсенала Тамбурина и сделался на удивление разговорчив, что избавило его от множества проблем.

Память у него была хорошая, и события многолетней давности он помнил так, словно они произошли с ним вчера.

Он тогда был изрядно молод, но уже был довольно неплохим техником и, как все молодые люди, склонен ко всякого рода авантюрам. Склонность эта толкала его на изучение самых разнообразных сторон своей профессии. Эта склонность и привела его в ряды старой и ныне благополучно обезвреженной террористической группы «Сыны Леса».

«Сыны Леса» стремились вернуть человека к природе. Чтобы он отринул искусственные костыли и пошел по Земле своими ногами. «Сыны Леса» упускали из виду одно. Человек давно уже потерял свои ноги, и идти ему было просто не на чем. Поэтому выбить из-под него костыли означало просто поиздеваться над калекой. «Сыны Леса», как воинствующие идеалисты, этого не поняли и, поскольку никто не ринулся в царство Матери Природы сломя голову, решили загнать человека в рай пинками. Эрнест провел в их среде много времени и занимался тем, что собирал хитроумные устройства для подавления любых сигналов. Эти устройства, с успехом использующиеся в армии, были запрещены, и по закону за их применение полагалось три года исправительных работ. Однако «Сыны Леса» этим не интересовались и вышибали искусственные костыли у человечества все активнее и активнее, пока за них не взялись службы государственной безопасности.

Перед тем самым моментом, когда группа перестала существовать по причине тотальных арестов, к Эрнесту пришел человек. Японец. И попросил, очень любезно попросил, уделить ему двадцать минут его, Эрнеста, драгоценного времени. Эрнест, отношение к которому у самих «Сынов Леса» было не очень, слегка ошалел от подобного обращения и был настолько очарован, что уделил японцу целых три часа своего драгоценного времени. Эти часы прошли в вежливых разговорах, из которых Эрнест понял, что имеет дело со специалистом очень высокого уровня, но в области, несколько отличающейся от его собственной. Японец был классным нейрохирургом. Эрнест всегда питал слабость к специалистам, что и стало причиной столь длительной беседы. Позже Эрнест даже удивлялся, насколько общей и бессодержательной была беседа. Обо всем и ни о чем.

Вернувшись на место дислокации родной группы, Эрнест застал площадь, оцепленную представителями разного рода государственных служб. Главари «Сынов Леса» имели глупость оказать сопротивление и были элементарно расстреляны на месте. Остальных со скрученными руками грузили в грузовики.

Поняв, кому он обязан своей свободой, Эрнест проникся к японцу искренней любовью и, поскольку идти ему было некуда, вернулся к дверям дома, где вел вежливые разговоры с нейрохирургом.

Союз нейрохирурга и микроэлектронщика оказался плодотворным, и вскоре были созданы не имеющие аналогов сенсорные датчики, миниатюрные сканеры для ночного видения и прочие приятные мелочи. Денег это Эрнесту не приносило, но он был настолько благодарен своему невольному спасителю, что работал бы совсем бесплатно. Но японец кормил Эрнеста и выдавал ему иногда энную сумму денег.

Останавливаться на всех деталях, которые породил их союз, Алексу не хотелось, и он направил Эрнеста на мысль о кузнеце.

Эрнест, под действием Тамбуринова зелья, разговорился окончательно и поведал, что последней вещью, которую он создал, был меч. Для этого пришлось произвести такую массу нестандартных работ по металлу, что Эрнест с тех пор с гордостью именовал себя Кузнецом!

Алекс попросил рассказать конкретнее о мече и о тех модификациях, которые Эрнест произвел.

Оказалось, что старый, непонятно каким образом сохранившийся у японца меч после того, как побывал в руках у Эрнеста, приобрел ряд интересных способностей. В частности, подавлять любые электронные системы, с которыми входил в соприкосновение, уничтожать компьютерную память и разрушать логические электронные структуры…

Идеальное оружие для террориста, который специализируется на информационных системах.

Досадным оказалось то, что Эрнест не смог точно описать своего благодетеля. Физиогномическая память у Эрнеста отсутствовала начисто. Место, где они работали, Эрнест тоже вспомнить не мог. Хотя очень старался и даже всплакнул по этому поводу. Имена, как и следовало ожидать, тоже совершенно выпали из его головы.

Наконец Эрнест заявил, что устал и хочет выпить. И у него болит голова. Тамбуриново зелье, похоже, переставало действовать.

– Тамбурин! – позвал Алекс. Откуда-то вынырнул Тамбурин.

– Что?

– Он под действием этой твоей штуки не может врать?

– Нет.

– Точно? А направлять память по ложному следу?

– Нет.

– Что ты ему вколол?

– Ты не знаешь. Никто не знает. Это мое личное изобретение. Ты, может быть, помнишь, я химик.

Алекс это помнил.

– А ему это не повредит?

– Нет. Это средство просто привело его в состояние дурашки-болтуна. Он питает к вопрошающему чувства, которые может испытывать только к очень близкому человеку. Как к матери. Или к любимой жене. Каждый твой вопрос вызывает в нем чувство, схожее с эмоциональным оргазмом, а его ответ, заметь, правдивый ответ, приводит его вообще чуть ли не в состояние экстаза. И наоборот, отсутствие ответа его сильно огорчает. Интересная штучка, правда?

– Да уж… У тебя много таких… штучек?

– А тебе зачем? – спросил Тамбурин, слегка прищурившись.

– Много будешь знать, мало будешь жить.

– Хм… – И Тамбурин отвалил.

Алекс сунул Эрнесту заранее приготовленную бутылку и тоже ушел, захватив у Тамбурина новую порцию «колес».

Алексу было над чем подумать. Картина начала вырисовываться.

«Искать в толпе сложно. Но в этом есть удовольствие.

Впрочем, его в толпе точно нет.

Он редко бывает в людных местах. Раньше бывал. Теперь нет.

Интересно, он видит людей так же или как-то по-своему? Что он чувствует, когда они задевают его локтями? Смотрят на него и принимают его за обычного человека… Да, что он чувствует, когда про него думают, как про человека? Или, может быть, он считает себя человеком?»

Полы длинного плаща развевает ветер. Меч удобно укрыт в складках плаща. Спрятан, но достать его можно в один миг. В один миг стать воином. Из обычного человека.

«Интересно, все эти люди тоже считают меня человеком?»

Людям было все равно. Они шли по своим делам, и их совершенно не волновало поведение молодого узкоглазого господина в плаще. Среднего роста, черные уложенные волосы, довольно привлекателен и на вид преуспевающ, но почему-то проститутки скользят по нему совершенно равнодушным взглядом. Проститутки знают людей гораздо лучше остальных граждан. Проститутки знают людей, до всех остальных им просто нет дела.

Алекс продвигался среди каких-то манифестантов. В последнее время манифестации по самым разнообразным поводам проходили чуть ли не каждый день. Двигаться по улицам в такие дни было довольно затруднительно.

Алекс расталкивал людей, стремясь пробраться на другую сторону улицы. Зная, что миновать людскую реку перпендикулярно направлению движения не получится, Алекс шел наискосок, медленно, но верно смещаясь к нужному ему месту на противоположной стороне. Черный провал подворотни уже был в нескольких шагах, как вдруг в спину что-то врезалось и чуть не сбило Алекса с ног.

Нападавший оказался в слякоть пьяным мужиком, обезумевшие глаза которого указывали на некоторый процент галлюциногенов в том пойле, которое он сегодня в себя влил. Мужик был настроен агрессивно и уже замахивался для очередного удара, когда нога Алекса воткнулась ему в коленку. Жест чисто рефлекторный. Не стоило привлекать к себе внимания… Нужно было уйти. Но… Просто рефлекс. Так получилось.

Странно, но мужик охнул и отступил, выпучив глаза еще больше прежнего. Не должен был так себя вести пьяный в дым, да еще под наркотой, человек, впавший в буйство. Не должен был.