Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию» - Константин Поживилко

Х. же продолжал давать мне уроки порядочности и справедливости. Как-то перед выходными я вымыл нашу старушку «Тойоту». А его заместитель уехал на ней домой. Бойцы и командиры ездят в увольнительные на служебном транспорте. Вернулась «бабушка» вся в грязи. Я предупредил Х., что иду её мыть. Он удивился: «Ведь ты же её только помыл». Разобравшись, распорядился: «Он запачкал, пусть идёт и моет».

Не говорю уже о том, сколько ума я мог бы набраться от этих ребят. Только сейчас понимаю, как в доли секунды они принимали решение на несколько ходов вперед. Но в одном месте у меня играло детство. Чем шикарнее становилась моя служба, тем больше я тосковал по ребятам из отделения: придурку Фиксману, добродушному Джозефу, приколисту Дуду. Постоянно с ними болтал по телефону. А тут еще началась Ливанская война. Их бросили в самое пекло. В дымовой завесе, поставленной вертолетами, они вошли в деревушку Бинт Джбейл, где их поджидал элитный спецназ террористической группировки «Хизбалла» с лучшими в мире противотанковыми комплексами «Корнет» и прочим современным российским оружием. Один парень из нашей роты погиб. Несколько были ранены. Значок за Ливанскую войну я получил, как и вся армия, наравне с ребятами. Но вешать его рядом со значком за прыжки не стал. Было стыдно.

Я пошел к Х. и попросил помочь мне вернуться. Он стал отговаривать. Раскрыл «тайну» о том, что нашу старушку «Тойоту» сменит новёхонькая «Исузу». Я стоял на своем. И в конце он сказал: «Как боец бойца я тебя понимаю». Для моего возвращения Х., замкомандира «арабской» роты К., замкомандира базы М. и лично командующий спецназа «Вишня» написали проникновенные письма о том, что произошла трагическая ошибка или недоразумение. Боец рвётся в строй, и его надо вернуть.

Не прислушаться к таким авторитетным людям не могли. Я к великой радости ребят вернулся. Командиры восприняли мое возвращение сдержанно. Наше отделение было и так весьма проблемным, а тут в него вернули еще одного разгильдяя. В моё чудесное исправление, в отличие от кадровиков генштаба, они не поверили. И не ошиблись.

12. Учиться, учиться и еще раз учиться!

После курсов на учебной базе до конца первого года службы подготовка идёт в тесной связке с боевыми ротами. Но я пропустил этот этап в изгнании, а ребята провели его на войне. Поэтому значок бойца-десантника – змея с крыльями и мечом – я получил не в обычном порядке.

Отделение наше разбросали по разным ротам. Батальон состоит из учебной, вспомогательной и трех боевых рот. Разведывательная, оперативная и огневой поддержки (миномётная). Но это военная специализация, а в мирное время роты по задачам мало чем отличаются друг от друга. Я попал в оперативную роту «Мивцаит». В хорошее отделение и под начало очень толкового сержанта Ави. Его скрупулёзность и требовательность сочетались с добродушием и хитростью, которая помогала минимизировать неизбежный армейский дебилизм.

А вот командир взвода Лиор и ротный Яир оказались с гнильцой и кинули мне по подлянке, о которых я расскажу позже. Хотя поначалу Лиор встретил меня очень хорошо. Поверил в басню о том, что я прошел усиленный курс стрелковой подготовки, выдал автомат с оптическим прицелом вместо неизбежного гранатомёта и назначил своим радистом. Считай оперативным помощником. Я сразу убедился в правоте любимого командира Х., который говорил, что самая тяжелая военная работа в строевых батальонах. Но этот каторжный труд, о котором тоже расскажу попозже, совмещается с постоянной и изнурительной учёбой.

Во-первых, несколько специализаций проходит почти каждый солдат: учится в специализированных армейских школах на подрывника, санитарного инструктора, переводчика с арабского, снайпера, водителя, повара и много ещё кого. До армии я получил права. Это и определило две моих армейских специализации. Сначала меня обучали вождению по пересеченной местности. Мы гоняли на серийных хаммерах и вранглерах. Потом пересели на бронированные версии весом до четырёх с половиной тонн. Нам сказали: «Машины не жалейте, бензин не экономьте». Но за результат спросили жёстко. Многих просто выбросили с курса.

Ещё меня научили водить тяжелый бронетранспортер «Ахзарит», который спас не мало жизней в ливанскую войну. Тысячи Американских БТРов с жестяными боками в дело даже не вводили. Если будете в Израиле – обязательно посетите музей бронетанковых войск. Там есть советские танки с табличками: «Взят в качестве трофея и поставлен на вооружение армии Израиля». Едва СССР поставлял в арабские страны новейшую технику, как Израиль захватывал ее в ходе краткосрочных войн и начинал эксплуатировать сам.

Масштабных войн с соседями давно не было, танки у разбогатевшего Израиля собственные, но «Ахзарит» является отголоском тех давних времен. Он сделан на платформе трофейных танков Т-54 и Т-55. Машина очень серьёзная. За две недели вождения и ремонтов мои ботинки пришли в негодность. Но зато я не посрамил родной десант и сдал экзамен лучше всех. На 93 бала. Представитель бригады «Голани», с которой десантура находится в извечном противостоянии, проехал только на 38. А многие из них и вовсе не сдали экзамен. Вояки этой бригады позиционируют себя самыми крутыми и бесстрашными бойцами. Но если такой тезис требует подтверждений, то слава о них как о самых безмозглых после экзаменов доказательств не потребовала.

Специализацию проходит и каждый взвод. Мой изначально был заточен для проведения операций в зданиях. Нас обучали строить из фанеры помещения различной конфигурации и действовать в них. Не раз тренировались мы в огромной деревне с мечетями, общественными зданиями и даже одним небоскребом этажей в пятнадцать. Слышал, что деньги на это тренировочное поселение дали американцы, которые тоже обучали там свои подразделения перед отправкой в Ирак и Афганистан.

В деревне-призраке шли настоящие бои с пейнтбольными пулями и лазертагом. Сотни раз отрабатывалось каждое движение: как выглянуть из-за угла, не попав под пулю, как ворваться, как правильно бросать гранату, предварительно проверив, не встретится ли на её пути препятствие. Затем многократные захваты на жёсткий временной норматив с последующим разбором действий каждого.

После анализа второй Ливанской войны оказалось, что в войсках не хватает подрывников, способных бороться с тоннелями и бункерами. Нам пришлось овладевать новой профессией. Инструкторами в школе были девчонки. Им трудно было совладать с взводом лишённых секса здоровых бугаев. Слушать по восемь часов теорию невыносимо. Мерзавец Дуду своими сальностями доводил девчонок до истерик. Куда интересней подрывать телевизоры, холодильники, двери, стены. Всё было по-взрослому. Приезжала бригада, устанавливала десяток укреплённых дверей с настоящими замками. Их тут же разносили в щепки. На это крайне скаредное государство денег не жалело.

Войсковые учения тоже проводятся не для показухи, а очень серьезно. В условиях максимально приближенных к боевым. Будь они хоть взводные, хоть бригадные. Каждый точно знает, кто идет с ним и на какой дистанции. Зазубрено и то, кто меняет командира в случае его смерти: начиная от ротного и кончая двумя оставшимися в живых бойцами. Кто-то из них обязательно должен быть главным. В войнах случалось, что ротой приходилось командовать сержанту. По ходу учений задания резко меняются. Я шёл за взводным с рацией, настроенной на частоту роты. Одновременно можно было слушать частоту бригады и узнавать, какие команды пришли батальону.

Особенно запомнились мне учения на Голанских Высотах, где «воевал» весь наш десант при поддержке танков, артиллерии и авиации. Все бригады регулярно проводят здесь учения, чтобы противник не расслаблялся. Орудия лупили боевыми. Мы тоже стреляли по мишеням реально. А из рации летели все новые приказы. Неожиданно наблюдатель с повязкой уложил на землю четырех ребят как раненных. И выдал каждому по бумажке с описанием полученного ранения. Наш санинструктор Шмуэль быстренько ознакомился с листочками и начал оказывать помощь в зависимости от тяжести ранения. На «оторванные» ноги быстро наложил жгуты. Перевязал руки и головы. Вызвал специальный медицинский танк, который вывез раненых к вертолетной площадке.

Голанские высоты это самое плотно заминированное место в мире. Однажды мы «не поняли» прибор GPS и обнаружили себя на минном поле. Как пишут в газетах, по счастливой случайности никто не пострадал. Коровы подрываются на минах едва ли не ежедневно.

Все перемещения армия проводит ночью. А воюет в вечерних или утренних сумерках. Обычно террористы действуют по такому же распорядку. К тяжелейшему истощению на манёврах добавляется невыспанность, голод и холод. На больших учениях к нам отнеслись по-божески. Единственный раз за всю службу выдали американский камуфляж. Воевать в нем легче. Хотя, может быть, думали не о нас, а о телевизионной картинке. На отдых отводили на базу, где можно было нормально поспать и поесть. А вот горячей воды не было. На второй день все начали чесаться, но под ледяной душ лезть не хотели. Одно дело мучиться в пустыне, а к неудобствам на базе никто не привык. Никому не приходило в голову поинтересоваться, почему же нет горячей воды. Я неожиданно раскрыл этот секрет, заглянув в комнату к водителям Саше и Жене. Женёк лежал на койке, уставившись в потолок, а Саша, склонившись над ним, умолял: