Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И таракан может гулять по книжным страницам, но это не значит, что он понимает написанное».
«Чтобы получить урожай земледелец бросает зерна в определенное время года и в определенные дни. Так, видимо, и писательство, чтобы от сочиненного произрастали мысли, надо укладывать вызревшие семена идей в строки в благоприятное для их посева время».
«Кто ест непрерывно – может только заболеть»…
«Насколько будет занятна моя новая книга?» – задумывался иногда Алик…
Впервые он разложил листы рукописи, лежа на больничной койке тюменского кардиологического центра весной через три года после ухода Сапы. К этому времени в нем рассеялась горечь поражения в борьбе с Хамовским за свободу слова в маленьком нефтяном городе, и строки ложились легко без привкуса былых обид.
***
Было время, когда ему, желавшему остаться при работе в газете маленького нефтяного города, приходилось любезничать с ее главным редактором Квашняковым. Он даже напоминал Квашнякову о том, что тоже хохол по предкам, пытаясь расположить того к себе, заставить забыть то, что называл его ГовСаней в своей газете «Дробинка».
– Что, гроза чиновников, с шефом отношения налаживаешь? – смеялись сотрудники газеты.
Отчаяние темное и тяжелое, как многокилометровая толща воды над дном Марианской впадины, ложилось на Алика, когда он задумывался о своем положении.
Он писал тексты, прославлявшие городские структуры и самого Хамовского. В день печати, который администрация маленького нефтяного города символично отпраздновала в ресторане «Юность комсомола», он перед чиновниками, сознавая унизительность происходящего, спел песню на свои стихи, а потом под общие аплодисменты вызвал в центр зала первых редакторов газеты:
– Хамовский, Бредятин, Квашняков!!!
С ними, с кем он не только ругался, но и воевал, обличал, против которых выпускал свою газету «Дробинка» и даже листовки, он вынужденно демонстрировал радушие и дружелюбие. Более того, он даже сумел выхлопотать Квашнякову одну из высших наград российской журналистики.
АЛИК ДЕЛАЕТ НАГРАДУ КВАШНЯКОВУ
«Каждому кажется, что его чувства самые верные и уникальные, поскольку иных чувств человек и не знает».
Боязнь потерять работу в городской газете после того, как избиратели не проголосовали за него на довыборах в городскую Думу, заставила Алика пройти процедуру самоунижения. А что делать? Выбор невелик: гордое безработное одиночество или рамочное творчество.
«Что такое народ? – раздумывал в это время Алик. – Это безмозглый чугунный шар, который толкают с разных сторон и который подчиняется большей силе, или коллективный разум, выбирающий лучшего исполнителя собственной воли?»
Алик выбрал первый вариант, а раз так, он посчитал, что никаких долгов перед чугунком не имеет, и он волен зарабатывать на чем угодно. В пределах дозволений совести, конечно.
Успешная работа на благо администрации маленького нефтяного города, в отличие от работы на благо народа, вылилась для Алика в успех во внутриредакционном конкурсе, главным призом в нем была творческая командировка…
– Ну что, Александр Васильевич, отпустите меня в Египет? – спросил Алик, как только узнал, что Союз журналистов России организует такую поездку. – Обещали же.
– Куда, куда? – переспросил Квашняков, лицо-маска которого выдало, что он и сам не против заграничной поездки.
Алик прекрасно понимал состояние Квашнякова, который даже торт, подаренный редакции на юбилей, унес к себе домой, а ноутбук, подаренный ему Хамовским за победы в конкурсах, записал как имущество газеты.
– Организуется поездка журналистов в честь трехсотлетия российской прессы, – ответил Алик. – Я выиграл конкурс. Путевки недорогие.
– Хорошо, – согласился Квашняков. – Давай счет и мы оплатим.
За этим «хорошо» Квашнякова последовало столько препятствий, что только обращение Алика к главе города Хамовскому заставило Квашнякова оплатить счет, а перед отъездом в Египет он вызвал Алика к себе в кабинет.
– У меня к тебе большая просьба, – с улыбкой сказал Квашняков. – Союз журналистов выпустил почетный знак, которым награждает особо отличившихся. Я читал о нем в журнале «Журналист». Их всего тысяча на Россию. Делай, что хочешь, но этот знак для меня достань.
– Но как?! – удивился Алик, мысленно обругав начальника за очередное проявление жадности.
– Ты лауреат конкурса Союза журналистов. Ассоциация региональных СМИ тебе тоже дала диплом. В общем, ты примелькался. Постарайся и для меня. Без знака можешь не возвращаться.
Старческий голос Квашнякова озвучивал странные слова, его лицо-маска нервно подергивалось, но не выдавало, шутит он или нет. Алик понимал, что если бы он не выбивал из Квашнякова свою поездку, как выколачивают из сметаны масло, то ничего бы не получил. И сейчас Квашняков искал ягоды на пустой лужайке благодарностей.
– Александр Васильевич, тут нет гарантий. Они сами дают награды, – воззвал к разуму Алик. – Кто я такой, чтобы у них требовать?
– Я знаю, как дают награды, – заверил Квашняков. – Будь ты умнейшим из журналистов, самым человечным человеком, не попросишь, не напомнишь о себе, никто ничего не даст.
– О чем вы? – агрессивно удивился Алик. – Я свои дипломы заработал честно. Никого там не знаю, и меня не знают.
– У них есть квоты, можешь не сомневаться, – объяснил Квашняков. – Они не могут все дипломы оставить в Москве. Часть предназначена для провинций, а там тоже деление по регионам. А тут – как повезет. Если твоя работа хороша, а других работ из твоего региона нет, вот ключ к победе. В общем, кто успел, тот и съел. Это же касается и знаков. Красивые характеристики отдел кадров подготовит на меня и на тебя. Вылетай пораньше и выбивай знаки. И тебе будет хорошо, и мне. Я в долгу не останусь.
Обделенность журналистскими наградами вызвала в душе Квашнякова гнилостное порождение болотной тоски, готовой жалить и засасывать. Он написал книжку «Старый слон», которую считал талантливой, но опять ничего не получил. Жажда наград подтолкнула его к изготовлению через екатеринбургское издательство почетных орденов и памятных значков газеты маленького нефтяного города. Он вручал их и себе, и другим, но наградной онанизм не утешал, поэтому он зло глянул Алику вслед…
***
Человек всегда найдет, чему завидовать. Зависть – это желание иметь качества, создающие успех, и предметы, являющиеся его следствием, но без тех трудностей, какими успех и награды получаются. Однако медведь, получив голос соловья, и летать не сможет, и в поединках потеряет удачу. Водочная бутылка, наполненная самой хорошей минеральной водой, будет обругана. Каждая форма предназначена для своего содержания.
***
Надежда Козина – ее голос Алик узнал бы среди многих. Именно она помогла ему и другим лауреатам конкурса Союза журналистов России «Журналисты против коррупции» получить обещанную тысячу долларов от фонда Сороса. Примерно полгода длилась тяжба за деньги. Алик звонил в Союз регулярно и регулярно слышал успокаивающие слова Козиной. И сейчас, когда он бродил
