За роялем без слез, или я - детский педагог - Татьяна Юдовина-Гальперина

Миша

В коридоре Дома культуры им. Ильича в Ленинграде я увидела плачущего навзрыд пятилетнего мальчика. Он рыдал из–за того, что не прошел отборочное прослушивание и его не приняли в музыкальный класс. Стало жаль этого очаровательного малыша, и я пригласила его в свой класс. Он был поздним ребенком у немолодых родителей, которые предупредили меня, что у мальчика случаются ночные судорожные приступы. Его музыкальные данные были весьма средними, и явных успехов в игре не наблюдалось. Через несколько лет интенсивных занятий Миша неожиданно заболел и не посещал уроки из–за долго державшейся высокой температуры. Когда после длительного перерыва мальчик вернулся в класс, он поразил меня яркой, виртуозной игрой — я была склонна думать, что с ребенком работал какой–то талантливый педагог. Но его мама сказала, что во время болезни с мальчиком никто не занимался. То, что произошло с ним, казалось настоящим чудом.

Мы продолжили занятия. Судорожные приступы становились слабее, повторялись все реже и в конце концов прекратились.

Возможно, я ошибаюсь. Может быть, физиологи и врачи сочтут мою мысль абсурдной и необоснованной, но не исключено, что Миша выздоровел благодаря занятиям музыкой. Специалисты считают, что не музыка, а именно температурный шок, который ребенок перенес во время болезни, «сдвинул» что–то в его организме. Вероятно, это так. Но фантастический скачок в его игре, истинная виртуозность при всей необъяснимости и загадочности их появления — реальный факт. Конечно, этого бы не произошло, если бы мальчик ранее не получил основательной пианистической школы. И здесь позволю себе задать вопрос: а не может ли быть так, что именно интенсивные занятия музыкой послужили причиной «температурного шока»?..

Впоследствии Миша закончил музыкальное училище и стал профессиональным музыкантом.

Сашенька

Мы начали заниматься, когда ему исполнилось восемь лет — достаточно редкий для меня случай. У мальчика от рождения был частичный правосторонний паралич и как следствие — целый комплекс проблем: моторная неловкость, особенно при целенаправленных движениях мелких мышц руки, ограниченность движений 4‑го и 5‑го пальцев, затрудненность выпрямляющих рефлексов туловища, отсутствие опоры на правую ногу, асимметрия губ (что затрудняло сольфеджирование), близорукость, сужение периферического поля зрения. При этом у мальчика был хороший музыкальный слух, он тонко чувствовал и любил музыку.

До того как Саша пришел в мой класс, его около полутора лет учили играть на фортепиано, что лишь усугубило гиперзажатость мышц рук. Он, видимо, играл «с рук» педагога, так как не знал даже нот, мог взять лишь терции здоровыми 1‑ми 3‑м пальцами правой руки во всех октавах, при этом в игре участвовали лишь мелкие мышцы рук.

Мальчик мне очень понравился — открытый, артистичный и достаточно развитый. Однако я не была уверена, что мой метод будет эффективен, так как случай был сложным. Приступая к урокам, я хотела лишь стимулировать его природные музыкальные данные, дать ему общее музыкальное образование. Он прошел со мной весь комплекс начального периода обучения. Мы занимались гимнастикой, играми («Магазинчик», «Пенальчики» и др.). Играть на инструменте Саша начал, конечно, здоровой рукой — нужно было изменить ставший для него привычным неправильный способ прикосновения к звуку.

Сначала мальчик играл 3‑м пальцем левой руки, и лишь через некоторое время подключилась правая рука, после чего он мог исполнять множество детских пьес третьими пальцами обеих рук.

Я отошла от привычной методики и долгое время не разрешала ему включать в работу 4‑й палец. Потом мы перешли к ансамблевой игре. Саше было трудно расслаблять руки даже на паузах. Чтобы преодолеть это, я попросила его при исполнении пьес в трехдольном размере на паузе мягко поднимать руку и гладить меня по голове. Это помогало снимать зажимы в мышцах рук. Так как ребенку трудно давались мелкие движения пальцами, я и на этом этапе отклонилась от обычной методики: до перехода к легато он приступил к игре кадансов — для того чтобы задействовать крупные мышцы. Благодаря этому 4‑й и 5‑й пальцы стали укрепляться и, наконец, Саша стал играть пятипальцевое легато плавным движением, ощущая его внутри ладони.

Когда он перешел к игре легато, возникла проблема с опорой на ноги. Приходилось поддерживать ему спину и не давать двигаться правой ноге, придерживать, чтобы она не «отползала». Игра постоянно проходила под моим контролем: я сидела рядом, «в обнимку». Сегодня Саша уже в этом не нуждается, хотя его спинные мышцы еще надо укреплять, ребенок правильно сидит за инструментом, опираясь на левую ногу, а правая нога может брать педаль, то есть уже появилась определенная устойчивость. Когда мы перешли к самостоятельной игре обеими руками и мальчик должен был следить за нотным текстом, сказались недостатки зрения. Ему приходилось поворачивать голову вправо, чтобы увидеть в нотах следующий такт. При этом он напрягался, чтобы не потерять из виду текст и в то же время не нарушать содружественного движения рук. Тогда мы начали заниматься сольфеджированием, чтобы научиться, не отвлекаясь на руки, читать ноты.

Через полтора года при сольфеджировании Саша уже мог аккомпанировать себе двумя руками. Период сольфеджирования под аккомпанемент, видимо, будет достаточно продолжительным — до тех пор, пока не закрепится навык содружественного движения рук. Сейчас чрезвычайно важен правильный и продуманный выбор репертуара — ему нужно играть пьесы, в которых движения обеих рук были бы синхронны (такие, например, как пьеса Ф. Рыбицкого «Кот и мышь»). Другой тип приемлемых и полезных пьес — с попеременным движением рук («Прелюдия» Е. Тетцель).

Ирочка

Мы начали заниматься, когда ей было четыре года. После гриппа, перенесенного в трехмесячном возрасте, у Иры начались судорожные явления — она сжимала руки в кулаки до дрожи, делала ими вращательные движения. Если ей давали игрушку, она так же судорожно начинала ее теребить. Мышцы лица в это время были чрезвычайно напряжены. Девочка легко впадала в агрессивное состояние при малейшем перенапряжении. Энцефалограмма не выявила каких–либо отклонений от нормы. Диагноз был не ясен.

Ирочка обладает достаточно хорошими музыкальными данными. У нее высокий интеллект и очевидная расположенность к восприятию музыки. Более того — слушая ее, она успокаивается. В первую нашу встречу Ирочка почти час просидела на моих коленях, завороженно слушая игру на фортепиано. Нужно было добиться психологического комфорта. Такой ребенок прежде всего должен привыкнуть к педагогу и полюбить его. Несколько месяцев занимались лишь музицированием — она слушала мою игру и рассказы о музыкальных произведениях. Мы проиграли много пьес из сборников с картинками. Я выбирала то, что могло понравиться ей больше всего.

Однако девочка долгое время не проявляла желания играть самостоятельно. Доигровой период затянулся на целый год. Хотя Ирочка быстро освоила весь подготовительный курс, хорошо угадывала звуки на слух, сольфеджировала, с удовольствием писала музыкальные диктанты, но отказывалась играть, боясь ошибиться и показаться смешной.

Зная, что при малейшем переутомлении ученица может впасть в болезненное состояние, я пыталась найти оптимальную для нее продолжительность урока. Спустя два года она уже могла заниматься достаточно долго — час и больше. Но бывали случаи, когда приходилось заканчивать урок раньше времени, поскольку по выражению глаз, по движениям рук я видела, что Ира переутомилась.

Чтобы избавиться от гиперзажатости мышц, мы перед каждым уроком делали гимнастику и очень неторопливо знакомились с новым материалом. И хотя я, в принципе, против механической игры «с рук» педагога, но именно с Ирой такая игра была необходима — это был единственный способ помочь ей поверить в собственные силы. Разучив таким образом несколько пьес, она с удовольствием их исполняла, преодолевая застенчивость, страх и неуверенность в себе.

Я очень внимательно присматриваюсь к ее настроению и в зависимости от этого строю урок. Сейчас судорожные движения руками стали более редкими. Зажатость мышц при игре не возникает. Ирочка уже готова к полноценной игре, и основная задача — воспитание ее волевых качеств.

Многие способы работы с детьми, которые я придумывала, чтобы снять гипертонус, или наоборот, пониженный тонус мышц, и к которым приходила лишь интуитивно, оказывались действенными. Но только после того, как прочла достаточно много книг по физиологии, прослушала курс лекций в университете, я поняла, почему удавалось справиться с этими проблемами. И последствия энцефалита, и судорожная готовность, и гиперзажатость мышц, и моторная неловкость — результат нарушений сложных процессов в коре головного мозга. Как заметили еще древнекитайские мудрецы, руки и мозг в своем развитии всегда положительно взаимодействуют. Между ними существует тесная связь. Игра на фортепиано оказывает терапевтический эффект!