Танец Лиса (СИ) - "Tau Mirta"

Хлебы поспели и получились такими, как и всегда, клейкими и непышными. Кром неохотно пожевал корочку. Ригель умял полковриги с крупной солью и похвалил.

К полудню распогодилось, неяркие лучи разогнали серую хмарь, сквозь прорехи туч проглянуло бледно-голубое небо. Кром вспомнил, что избу завалило почти по окна, эдак скоро и за дровами не выйдешь. Он накинул тулуп.

— Лопата есть?

Дорогу к поленнице прочистил быстро и решил покидать снег от всхода. С одной стороны избу надёжно укрывал скальный навес, но с реки задувало. Кром опять подивился, какое укромное место получилось у самых стоп кряжа — ни за что бы не нашёл избу, если б не скрипучая дверь. Он вспомнил, как пробирался сквозь пургу с Ригелем на плечах, как увязал в снегу, захлёбывался колючим ветром...

На скрип двери он вздрогнул и обернулся. Вышедший Ригель с удовольствием принюхивался к ветру. Кром нахмурился.

— Погодил бы ногу-то трудить.

Тот беспечно отмахнулся, натягивая рукавицы.

— На мне быстро заживает.

Он шагнул раз, другой и вдруг... Кром даже моргнул от неожиданности: одним быстрым, но плавным движением Ригель вскочил, нет, даже втёк на гребень накиданного по краю дорожки сугроба. Нарочито медленно прошёлся, проваливаясь лишь чуть, а потом раскинул руки и рассмеялся чему-то. Кром только головой покачал. Скользит, словно под ногами не рыхлый снег, а крепкий наст. Как так? Весу в нём изрядно, уж Кром знал. А Ригель обернулся и весело позвал:

— Иди сюда!

Тот помотал головой — ещё чего. Может, Ригель и умеет скакать по сугробам легколапым лисом, но он-то без лыж увязнет, точно медведь. Он отвернулся и продолжил махать лопатой. Ригель так и брёл рядом по сугробу, еле слышно шелестя кожаными поршнями. Неподалёку из-под снега торчала тонкая рябинка, усыпанная ягодами. Возле неё он приостановился. Кром улыбнулся — вспомнил, как Лис тряс рябину в Полесье. Хотел спросить: пальцами-то, мол, сподручней? Но промолчал.

Дорожка вдоль склона была расчищена уже наполовину, когда что-то стукнуло его в макушку. Кром вскинулся, похлопал по шапке. Ничего. Он взялся за лопату, и опять — словно птичка клюнула. Да что такое? Он повертел головой, ничего не увидел. С кряжа, что ли, камешки сыплются? Только Кром отвёл глаза, как тюкнуло вновь, за ворот попало что-то неприятно холодное. Он выронил лопату, завертелся и добыл из-за пазухи рябиновую ягоду. Обернулся к Ригелю и проворчал:

— Делать нечего?

— А? — тот поднял невинный взгляд. Кром покачал головой — чисто дитё малое! — и отвернулся. Тут же по голове и плечам дробно рассыпалась целая горсть подмёрзших ягод. Кром отбросил лопату.

— Ну, держись!

Ригель отпрыгнул, но подвела раненая нога: он покачнулся, неловко взмахнул руками и, хохоча, ушёл в сугроб по пояс.

Кром с немалым удовольствием закидал его снегом.

* * *

В избе он первым делом заставил Ригеля переодеться в сухое. Хотел было дать снадобья, но тот отказался наотрез, а за обедом заявил:

— Надоела каша. Завтра зайца добуду.

Кром удивился: никаких охотничьих справ он тут не видел. Хотел было спросить, но потом сообразил, как настороженно глядящий на него Ригель собрался охотиться, и сказал только:

— Натащишь грязи в рану.

Тот фыркнул, наморщил нос:

— Небось не натащу! Говорю же, зажило всё.

Всё не всё, а и впрямь рана почти заросла. Кром вертел его и так и эдак, удивлённый. До завтра закроется. Ещё одно диво. На всякий случай он протёр неплотный рубец снадобьем — Ригель поморщился, но вырываться не стал, лишь улыбнулся на кромово "Иди за своим зайцем. Завтра".

Снаружи было тихо. Кром сложил в мешок снадобья и призадумался. По всему выходило, здесь ему более оставаться незачем.

— Буду собираться, завтра вместе выйдем.

— В Полесье? — Ригель склонил голову на плечо. — Далеко. Попадёшь в метель, заплутаешь.

Кром нерешительно глянул в окно. Закат пробивался из-под тяжёлых туч красным отблеском — к ветру.

— Или ждёт кто?

Разве нетопленная изба.

— Нет. Никто не ждёт.

— Вот и оставайся покуда.

— А ты... — Кром помедлил. — Ты один?

— Я всегда один, — Ригель невесело усмехнулся и сел у окна, вглядываясь в зыбкие сумерки. Его рука мимодумно поглаживала уязвлённое бедро. Кром посмотрел-посмотрел да и задвинул мешок в угол. Чего, в самом деле, торопиться. В Сечень далеко не уйдёшь, что ни день — то метель.

Без дела не сиделось, он взялся ладить стрелы из остатков прихваченного с собой дерева. Ригель всё так же сидел у окна, молча. А до того весь день щебетал, как дрозд. Несколько раз Кром чуял на себе взгляд, но поймать его ни разу не удалось. Ну и ладно. Он решил ни о чём не расспрашивать, сидел и возился со стрелами. Ригель сам начал разговор.

— Почему ты меня не убил? — тихо спросил он.

Кром сначала решил, что ему почудилось, но на этот раз Ригель смотрел прямо, не отводя взгляда. Он отчего-то смутился и ляпнул:

— А что, надо было?

— Ты же охотник, — прищурился Ригель. — А я... добыча?

Кром не ответил. Не хватало ещё рассказать, как его занесло в погоне за подарком. Теперь, после всего это казалось тем, чем и было изначально, — блажью и несусветной дуростью. Правильно Стех тогда ругался. Замёрз бы тут, а по весне оттаял — вот бы был знатный подарочек. Кром молчал, но Ригель был настойчив.

— Зачем увязался за мной? Где я тебе дорогу перешёл? Почему сразу не застрелил?

Деваться от вопросов было некуда; мало-помалу Кром всё рассказал.

— В подарок? Меня???

— Ну… Кто ж знал.

Он думал, Ригель обидится. Кому понравится, что его хотели поймать и посадить на цепь? Но тот хлопнул себя по тощим коленкам и расхохотался во всё горло.

— А чего, веди, хорош будет красавице подарок! — кое-как выговорил он сквозь смех. — Ей как рыжие, по нраву, не знаешь? А батька строгий?

— Ригель...

— Только ошейник надо справить понарядней, и стану жених хоть куда! Не все же поцелуи тебе достанутся, авось и мне перепадёт!

— Ригель!

Но тот всё не унимался. Кром не выдержал, ушёл в прилуб. Ещё один острослов на его голову. Ригель неслышно подошёл сзади и подёргал за рукав.

— Будет тебе. Не серчай за свою Варишу, я не со зла. Удивил ты меня. Опять.

"И чему тут дивиться", — подумал про себя Кром. А Ригель утянул его обратно, на лавку, и сел рядом.

— Я из Загорья, — сказал он вдруг, глядя в пол, и замолчал. Кром нащупал наполовину слаженное древко — ему показалось, Ригелю будет легче, если он не будет смотреть на него. И точно: под мерный шорох струга тот продолжил рассказ, спокойно и буднично.

— Как-то на Перевале я нашёл подыхающего лиса. Он совсем старый был, чуть дышал. А я хоть и большой дурень, десять годков, пожалел его, сунулся погладить. Он и куснул меня, до крови, и тогда уж издох.

Кром как вживе увидел десятилетнего мальчишку, склонившегося над дрожащим в предсмертной судороге лисом. Погладил, ничего не скажешь.

— Через месяц первый раз перекинулся. Дома. Как, сам не понял. Отец, — голос Ригеля дрогнул, — испугался, чуть не прибил.

— Да как же? — не сдержался Кром.

Ригель грустно улыбнулся.

— А чего, нечисть ведь. Мать удержала.

Ну да. Какая мать не заступится за своё дитя. Пусть даже это дитя на её глазах стало... зверем?

— И как ты?

Ригель пожал плечами.

— Да как, со страху обратно перекинулся. Припомнил про лиса, рассказал. Ничего, стали жить. Я же могу и так, человеком. Уходил иногда в чащу побегать, хватало. Но как-то раз перекинулся на глазах у соседа.