Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Откуда ж мне знать! – обескуражил ее кот, – Право, я и разглядеть-то ничего не успел вовсе: стоило лишь сунуть голову, как Мастер Альбрехт плеснул в меня водой – в подобных ситуациях я обычно улепетываю тем же путем, каким и пришел, а не глазею по сторонам. В любом случае, мышей там нет ни единой – уж в этом я готов чем хочешь поклясться!»
Сказав это, кот принялся старательно вылизывать себе плечо, дав тем самым понять, что обмен впечатлениями окончен.
То, что за таинственной дверью царствуют весьма сильные запахи, Гретхен, в общем, знала и без подсказки Тимофея. Всякий раз, когда Мастер Альбрехт выходил оттуда, запахи эти, воспользовавшись случайной свободой, прорывались из своей темницы и какое-то время затем разгуливали по дому. Потом они улетучивались, застревая разве что лишь в одежде Мастера Альбрехта, которую он отнюдь не всегда имел обыкновение менять даже и перед вечерней трапезой.
За трапезой же, сидя прямо против Мастера Альбрехта, Гретхен обратила внимание на его руки. Воистину, это были чуднЫе руки!.. Гретхен никогда не видела подобных рук: покрытых множеством коротких белесых полосок от старых шрамов, а также массой разноцветных пятен – желтых и фиолетово-синих, зеленых и ржаво-красных – которые, похоже, въелись на всю глубину кожи и не давали себя смыть. Кроме того, эти руки, как Гретхен смогла убедиться спустя какое-то время, обладали замечательной способностью спокойно прикасаться к очень горячим – почти что раскаленным – вещам. Девочке не раз доводилось видеть, как Мастер Альбрехт, схватив нечаянно только что снятую с огня сковороду или горшок, не отдергивает с криком руку, а лишь спокойно ставит посудину на положенное место. Или, допустим, нарочно вынув из горящего очага полуобуглившуюся, еще поигрывающую перебежками красных огней головешку, он с любопытством отковыривает ногтем белый нарост только что возникшего пепла… Что именно могло заинтересовать человека в обыкновенной головешке, Гретхен, разумеется, не представляла, однако и спросить об этом Мастера Альбрехта не находила в себе решимости. Она вообще стеснялась задавать досужие вопросы, предпочитая наблюдать и, складывая наблюдения в копилку памяти, терпеливо дожидаться, когда они, сцепившись там плотной цепочкой, как бы нехотя, сами собой принесут ответ.
Так, ни разу еще не побывав в той странной комнате, Гретхен, однако, догадалась, что в ней находится особая печь, отдельный дымоход из которой вел на крышу, к отдельной же, сложенной из кирпичей трубе. Странно было при этом то, что Мастер Альбрехт, судя по всему, топил эту печь не дровами и не древесным углем, как все, а светильным маслом, с десяток бочек которого всегда стояло в погребе. Масло, знала Гретхен, стоило дорого, однако Мастер Альбрехт, казалось, не жалел на него денег – едва запасы в погребе ополовинивались, как тотчас же в доме появлялись люди торговца маслом и восполняли недостаток.
Так или иначе, прошло не менее двух месяцев, прежде чем Гретхен попала в таинственную комнату, – причем не просто оказалась внутри, а в сопровождении Мастера Альбрехта не спеша ее осмотрела, получая при этом необходимые объяснения.
Произошло это так. В один из дней Мастер Альбрехт вышел к завтраку аккуратно причесанным, в синей бархатной, вышитой красными птицами куртке, темно-синих же широких штанах по щиколотку и новых кожаных башмаках. Девочка даже невольно залюбовалась стариком – так не похож был его новый облик на то, к чему она уже успела привыкнуть. Ел Мастер Альбрехт молча, однако Гретхен не могла не заметить на его лице следов какого-то радостного волнения, столь отличного от, казалось, навсегда сроднившейся с ним печати невозмутимости. Поев, Мастер Альбрехт, вопреки обыкновению, даже не заглянул в свою чудесную комнату. Вместо этого он накинул на плечи лиловый плащ с красным исподом, который Гретхен не видела у него никогда прежде, вместо привычного своего колпака покрыл голову красивой маленькой шапочкой, а вместо всегдашней дубинки взял в руку небольшой холщовый мешочек.
«Я, верно, приду назад к обеду, – уходя, бросил он девочке, – Впрочем, если я и задержусь допоздна, то беспокоиться нечего. Давеча я получил известие, что граф прибыл в наш город и желает видеть меня. И, право, мне сегодня есть что ему рассказать!»
Закрыв за хозяином дверь, сгоравшая от любопытства Гретхен вернулась к своим домашним занятиям – приготовила обед, убрала в комнатах, затем поднялась в свою мансарду. Забравшись на сундук, служивший, как мы знаем, ей кроватью, она села, обхватив руками колени, и задумалась. Верный Тимофей, нежившийся до того на подоконнике, подошел к ней молча и лег, прижавшись к ногам, – сквозь густую шерсть зверька Гретхен почувствовала его размеренное дыхание…
«Что бы все это значило, а, кот?» – произнесла она тихо, не больно надеясь, однако, получить ответ.
«Трудно сказать… – Тимофей медленно поднял на нее зеленые звездочки умных своих глаз, – Должно быть, хозяину, наконец, надоело зловоние и он решил подышать свежим воздухом… а заодно произвести впечатление на дам – именно поэтому он и вырядился так ярко…»
Гретхен усмехнулась:
«Уж больно он немолод для прогулок с дамами… у нас в деревне про подобного сказали бы, что его, мол, бес подмывает с собственными внуками тягаться… но наш хозяин не таков, мне кажется…»
«Не знаю, не знаю, – кот покачал головой, – по мне, так подобное происходит сплошь и рядом: вот, скажем, Глазун – кот знакомого тебе деревенского старосты – уж и внуков имел, и правнуков, и праправнуков даже, а все туда ж: целыми днями с кошками окрестными крутит. А то – на крышу влезет и ну песни петь: поет и поет, пока кто-нибудь чем тяжелым не запустит… Уж и мышей разучился ловить при такой-то жизни…»
Кот замолчал, погрузившись, как видно, в ворох приятных воспоминаний. Гретхен тоже вспомнила родную деревню – и жемчужные ниточки слез, помимо воли, потянулись по ее щекам…
10
Вернулся Мастер Альбрехт и в самом деле к обеду – точнее говоря, обед, который Гретхен подала по его возвращении, был лишь немногим позднее обычного. Старик был по-прежнему в великолепном настроении, он сам не поленился спуститься в погреб за вином и выпил за столом не меньше трети кувшина. Глаза его вдруг наполнились каким-то едва ли не молодым блеском – он лукаво покосился на сидящую справа от него Гретхен, затем приложил указательный палец к своим губам, помолчал несколько мгновений, после чего, не отнимая пальца, прошептал:
«Т-сс!»
Гретхен улыбнулась и тоже приложила палец к губам – все это напоминало ей какую-то игру:
«Т-сс!»
«Т-сс! Если мы будем благоразумны… благоразумны и упорны, да… если мы станем работать дальше, не падая духом от временных неудач… если каждая неудачная попытка станет для нас радостью – ибо приблизит еще на один шаг к великой цели…»
Гретхен слушала внимательно:
«Да, Мастер Альбрехт!..»
«…то не пройдет и года… – он вдруг замолчал и вопросительно взглянул на девочку, – ты слышишь: не пройдет и года, как я смогу выполнить поручение графа – и дать ему то, что он издавна жаждет получить… Ты слушаешь меня, девочка?»
Гретхен кивнула утвердительно.
«Нынче я предъявил графу сделанное в последние месяцы… и граф согласился со мной в том, что окончательный результат не за горами уже… он был весел и милостив и благоволил выдать серебро для продолжения моих опытов…»
Мастер Альбрехт налил в свой стакан еще вина:
«…ведь, как известно каждому, хорошее дело настоятельно требует серебра… серебро – это, воистину, масло дел человеческих: внесенное правильно и в должном количестве, оно уничтожает трение… внесенное же сверх меры – уничтожает движение… Но, похоже, ты едва меня понимаешь, не правда ли?»
Старик отхлебнул из стакана.
«Ах, да, ведь… – он кашлянул, слегка поперхнувшись, – я, кажется, забыл совсем, что до сих пор никоим образом не посвящал тебя в мои занятия… – не глядя на Гретхен, он покачал головой, – и потому тебе, конечно же, непросто… непросто уловить сейчас смысл моих слов…» – старик качнул головой вновь.
«Что ж! – он вдруг обернулся к Гретхен, – Тем лучше!»
Он осушил стакан до самого дна, налил его по новой, опять отпил, наверное, до половины, затем с шумом поставил на стол.
«Что ж – значит, настало время рассказать тебе все… – старик подался вперед, и, подперев с двух сторон голову, едва ли не лег грудью на стол, – И, видит Бог, я прямо сейчас сделаю это!»
Он допил вино, затем, полуприкрыв глаза, замер, блаженно прислушиваясь к внутреннему действию напитка. Все это время Гретхен смотрела на него, не отрываясь, боясь своим нескромным дыханием спугнуть его мысли и пропустить что-либо важное.
Однако Мастер Альбрехт сидел и сидел за столом, полуприкрыв глаза и чуть-чуть раскачиваясь. Он словно бы забыл о ее присутствии. Раз только губы его шевельнулись медленно, исторгнув, однако, лишь одинокое тихое «Сейчас…» Несмотря на это, девочка все продолжала ждать – и ждала так с четверть часа, не менее, прежде чем ожидание ее вознаградилось хоть в какой-то степени: голова старика вновь вздрогнула едва заметно, слипшиеся губы слегка причмокнули, и из-за них вдруг послышался легкий глуховатый свист. Мастер Альбрехт спал.
