Икарийские игры - Александр Львович Ампелонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А где девчонки? — растерянно спросил Андрей.
— Еще не пришли, а что?
— Просто так…
Андрей отвернулся, сделав вид, что его интересует афиша, на которой был нарисован бурый медведь-официант в белом переднике и наколке. На самом же деле его взволновало совсем другое: девчонки опоздали случайно или Руслан специально пригласил Наташку раньше остальных?
— Андрюш! Купи мороженое, — Наташа достала из сумочки металлический олимпийский рубль…
Андрей помчался в буфет. Просьба Наташи почему-то его обрадовала. Сегодня она держалась легко, дружелюбно, хотя совсем недавно, перед летними каникулами, когда он писал ей записки и после уроков поджидал у школы, насмешничала, унижала при ребятах, обзывала женихом.
Когда Андрей вернулся назад, Наташа уже красовалась в центре большой компании. Кроме Васюты Руслану удалось провести еще четырех девчонок. Среди них выделялась очкастая тихоня Симочкина — подружка Наташи, остальные же попали в цирк по неизвестным причинам.
Зал быстро наполнялся. Дали полный свет, на манеже вспыхнул голубой, как небо, ковер с ярко-красной звездой в самом центре, ее острые тонкие лучи, разбегаясь к краям манежа, как рапиры, вонзались в красный бархатный барьер.
Грянула музыка, занавес величаво пополз в стороны, и на манеж выбежали артисты. Их костюмы переливались в лучах прожекторов, излучали волшебный блеск, казались усыпанными драгоценными камнями, красота и великолепие которых неизвестны ювелирам. Один взгляд на артистов рождал чувство восхищения и даже зависти. Андрей сразу разглядел мальчишек, участвующих в «Икарийских играх».
Представление открывал воздушный полет. Мужчина и женщина взмыли на серебристом, похожем на ракету, аппарате под купол цирка, бесстрашно кружились в вышине. Перед самыми смелыми трюками оркестр вдруг замирал, и было слышно, как мужчина, вися вниз головой, сипло командует женщине: «Ап»…
Номера сменяли друг друга, как в калейдоскопе, мелькали костюмы всех цветов радуги, да и сам манеж все время менял свою окраску: огромные, похожие на пушки, прожекторы, беспрерывно вращаясь, в одну секунду превращали его то в огромное безбрежно-лиловое море, то в гигантскую, пышущую зноем огненную чашу. Спектакль летел вперед, заставляя замирать от восторга, ввергая душу в водоворот красок, звуков, движений, отточенных до совершенства.
Артисты творили чудеса легко. Можно было подумать, что нет на свете ничего проще, чем сделать с подкидной доски сальто на одной-единственной ходуле, проехаться восьмером на одном велосипеде или, стоя на бешено скачущей лошади, жонглировать пятью мячами. Даже клоун ходил по проволоке так, словно под ним был обыкновенный тротуар. Никогда цирк не поражал Андрея как теперь, когда тоненькая случайная ниточка связала его с этим волшебным миром, привела за кулисы, позволила одним глазком увидеть жизнь, что кипела сейчас там, за занавесом, где среди будничных серых стен рождалось это изумляющее зрителей чудо, где готовились к выходу собранные, строгие, совсем не похожие на тех суперменов, какими они являлись на манеж, артисты.
Наконец униформисты установили в центре манежа зеленые бархатные тумбы на тонких металлических ножках. Ведущий торжественным голосом пробасил на весь цирк:
Легенда говорит недаром,
Что в небо путь открыт Икаром.
Его наследники живут,
Их икарийцами зовут.
Заиграла музыка, и на арену с веселым криком выскочили мальчишки, лихо исполнив несколько акробатических прыжков. Они вели себя так, словно вокруг не было ни зрительного зала, ни устремленных на них со всех сторон глаз, казалось, играли ради своего удовольствия. Так случалось иногда на секции, когда Виктор Петрович задерживался у директора, а Руслан вот точно так же крутил арабское колесо, рондат, рондат-фляк. Быть может, Слава и выбрал его за любовь к прыжкам на дорожке? Но как он мог об этом узнать, если пришел под конец тренировки и ничего, кроме батута, видеть не мог?
Следом за мальчишками на арену вышли мужчины. Они легли на тумбы, и мальчишки запрыгнули к ним на ноги, оказавшиеся удивительным трамплином для прыжков. Мальчишки отлетали от них как мячики, легко, невесомо возносились вверх, достигая высоты, казалось, доступной лишь прыгунам с подкидной доски. Потом, на мгновение зависнув вниз головой и выкрутив сальто, они камнем падали обратно, каким-то чудом находя ноги партнеров — два крошечных островка на огненно-красном, стремительно летящем навстречу манеже, — ошибись всего лишь на сантиметр — и окажешься на ковре. Но, рискуя, мальчишки улыбались, словно вовсе не ведали страха…
Зрители бурно хлопали в ладоши, несколько раз возвращали артистов на манеж… Андрей не мог оторвать глаз от мальчишек, вглядывался в их лица, пытаясь почувствовать, что они переживают, ловил с жадностью каждый их взгляд, каждый жест… В эту секунду он понял, что отдал бы все на свете, чтобы оказаться на их месте.
6
На другой день Наташа принесла в школу книжку, чтобы доказать, что легенда про Икара взялась не с потолка. На белой лакированной суперобложке стояли два слова, которых никто из ребят прежде не знал. Первое — Овидий — было именем поэта, который жил в Риме давным-давно, до нашей эры, когда писали на папирусе, второе — Метаморфозы — оказалось названием одной из написанных им поэм.
— Филимонов, иди сюда! — торжествующе-ехидным голосом позвала Наташа.
— Зачем? — глухо отозвался с последней парты Васюта.
— Кто спорил, что Икара не было? Можешь убедиться…
— Никто и не спорил… — Васюта нехотя двинулся к Наташиной парте…
— Нет, спорил, не отпирайся, — зашумели девчонки.
Васюта обычно выигрывал в классе все викторины, и теперь девчонкам не терпелось выставить его невеждой.
Наташа раскрыла книжку.
— Дай, я сам прочту, — попросил Васюта, все еще не желавший признавать своего поражения.
— Сперва руки помой.
Девчонки прыснули. Васюта быстро спрятал руки, которые, наверное, вовсе и не были грязными.
— Читай вслух, — предложил Руслан, и только сейчас Андрей заметил, что его синяя спортивная сумка почему-то лежит на Наташкиной парте.
Наташа стала читать строки, упругие, будто рифмованные, величавые, как бегущие на берег волны.
Каждый, увидевший их, рыбак ли с дрожащей удою,
Или с дубиной пастух, иль пахарь, на плуг приналегший, —
Все столбенели и их, проносящихся вольно по небу,
За неземных принимали богов.
В поэме рассказывалось про Икара и его отца, искусного умельца Дедала, которые пытались бежать с острова Крит, куда их заточил злой царь Минос, и сделали для этого крылья из перьев, скрепленных воском. Как отрок Икар веселился отважным полетом, влекомый стремлением к небу, летел все выше и выше к горячему солнцу, которое растопило воск, скреплявший его крылья… Как он погиб, как были приняты морем его
