Замок - Фрэнсис Вилсон

— Отто, иди скорее сюда!

— Сомневаюсь я что-то, — бубнил Грюнштадт, топоча следом. Темноволосый, намного плотнее Лютца, он уже успел вспотеть, несмотря на холод. — Мне положено находиться наверху. Если кто-нибудь застукает…

— Это займет не больше двух минут, прямо здесь, внизу.

Прихватив керосиновую лампу со склада, Лютц чуть ли не силком уволок Грюнштадта с поста, взахлеб рассказывая ему о сокровищах и о том, что сейчас у них есть возможность обогатиться и никогда больше не думать о работе. Услышав такое, Грюнштадт полетел, как бабочка на огонь.

— Видишь? — прошептал Лютц, указывая на плиту. — Видишь, насколько она выпирает?

Грюнштадт опустился на колени и внимательно осмотрел края креста. Взяв штык Лютца, он провел им по поперечине. Металл легко поддался.

— Точно, золото, — тихо произнес он.

Лютцу хотелось дать ему пинка для ускорения, но он сдержался, чтобы Отто имел возможность решать сам. Он терпеливо наблюдал, как Грюнштадт пробует штыком соседние кресты.

— Это все латунь. Наш — единственный стоящий. А камень, в который он вделан, шатается, — быстро добавил Лютц. — И за ним — потайная комната шести футов длиной и бог знает сколько шириной.

Грюнштадт с ухмылкой оглянулся — вывод напрашивался сам собой.

— Ну что ж, приступим.

Вместе они достигли определенных результатов, но, на взгляд Лютца, недостаточных. Каменная глыба чуть-чуть раскачивалась и через пятнадцать минут изнурительного труда выдвинулась лишь на дюйм.

— Подожди, — задыхаясь, произнес Лютц. — Эта штука в целый фут толщиной. Эдак мы всю ночь проковыряемся, а уж до смены караула явно не успеем. Давай попробуем выгнуть посильнее середину креста. У меня, кажется, есть идея.

При помощи штыков они сумели выгнуть крест настолько, чтобы можно было просунуть под него широкий армейский ремень.

— Теперь мы ее вытащим! — воскликнул Лютц.

В ответ Грюнштадт напряженно улыбнулся — он очень беспокоился, что покинул так надолго свой пост.

Упершись ногами в стену и уцепившись обеими руками за ремень, они принялись изо всех сил тянуть на себя упрямый камень. Со скрежетом плита скользила вперед и наконец вывалилась наружу. Они отодвинули ее, и Лютц, шаря в кармане в поисках спичек, поинтересовался:

— Ну как, готов огрести золотишко?

Он зажег керосиновую лампу и поднес к провалу, но ничего не увидел, кроме густой темноты.

— Всегда готов, — откликнулся Грюнштадт. — Когда начнем подсчитывать?

— Как только вернусь.

Лютц поправил фитиль и решительно пополз вперед, двигая лампу перед собой. Оглядевшись, он обнаружил, что находится в узком, слегка идущем под уклон лазе около фута длиной. Лаз упирался в другую плиту, идентичную той, которую они только что вытащили. Поднеся лампу ближе, Лютц стал разглядывать крест. Похоже, тоже серебро с золотом…

— Подай штык. — Он протянул руку назад.

Грюнштадт вложил ему в ладонь рукоятку штыка.

— В чем дело?

— Еще одна плита.

На какое-то мгновение Лютц ощутил горькое разочарование. В этом лазе едва хватало места одному, значит, вытащить чертову плиту никак невозможно. Разве что разломать всю стену, а уж это им двоим явно не под силу, хоть всю ночь колупайся.

Не зная, что делать дальше, он решил выяснить, из какого металла сделан крест. Если тоже из золота с серебром, значит, они на верном пути.

С кряхтением поворачиваясь в узком проходе, Лютц ткнул крест концом штыка. Металл оказался мягким. Однако это было не все: каменная глыба стала медленно сдвигаться влево, как будто была на петлях. Несказанно обрадовавшись, Лютц с силой толкнул ее и обнаружил, что это всего-навсего тоненькая гранитная перегородка не более дюйма толщиной, она легко отошла, и солдата обдало из темноты холодным спертым воздухом. И было в этом холодном потоке что-то такое, от чего волосы у него на руках и на затылке зашевелились.

«Холодно, — подумал Лютц, задрожав. — Но не может же быть настолько холодно».

Подавив возникшее вдруг беспокойство, он снова пополз вперед.

Но едва просунул лампу в открывшуюся дыру, как она стала гаснуть. При этом пламя не шипело, не прыгало, так что холодный воздушный поток из темноты был явно ни при чем. Огонек просто медленно уменьшался, постепенно исчезая на кончике фитиля. Лютц подумал было о наличии здесь какого-то ядовитого газа, но не почувствовал никаких необычных запахов, не задыхался, не было жжения ни в глазах, ни в носу.

Может, керосин заканчивается. Он придвинул лампу к себе, и пламя тут же увеличилось, лампа загорелась в полную силу. Встряхнув ее, Лютц услышал бульканье жидкости внутри. Странно, керосина полно… Озадаченный, он снова двинул лампу вперед, и огонек тут же стал гаснуть. И чем дальше он продвигал лампу, тем меньше становилось пламя, оно ничего не освещало.

Что-то здесь не так.

— Отто! — крикнул он через плечо. — Привяжи мне ремень к ноге и держи крепче. Я полезу дальше.

— Слушай, может, подождем до завтра! Когда станет светло…

— Ты что, спятил?! Тогда о нашей находке узнают все и захотят получить свой кусок, а капитан, конечно, львиную долю потребует! А мы с тобой, проделав всю работу, останемся с носом!

— Что-то мне все это перестает нравиться.

В голосе Грюнштадта звучало сомнение.

— Что-нибудь случилось, Отто?

— Не знаю. Но я не хочу оставаться внизу.

— Перестань зудеть, как старая баба! — рявкнул Лютц.

Он не позволит Грюнштадту действовать ему на нервы. Лютц и сам чувствовал себя неуютно, но сокровища здесь, совсем рядом, на расстоянии нескольких дюймов, и он не позволит никому и ничему помешать взять их.

— Привяжи ремень и держи как следует! Может, лаз дальше резко уходит вниз, а я не желаю грохнуться!

— Ладно, — произнес Грюнштадт без всякого энтузиазма. — Только давай быстрей.

Лютц подождал, пока на левой ноге потуже затянется петля, и полез дальше в темноту, по-прежнему двигая лампу перед собой. Охваченный нетерпением, он полз вперед настолько быстро, насколько позволял узкий проход. Когда он просунул голову и плечи в отверстие люка, от пламени осталась лишь крохотная бело-голубая точка… Как будто свет был здесь нежеланным гостем и темнота загоняла его назад в фитиль.

Лютц продвинул лампу на несколько дюймов вперед, и огонек исчез совсем. В то же мгновение Лютц почувствовал, что он здесь не один.

Нечто, темное и холодное, как само помещение, в котором он оказался, настороженное и голодное, стояло рядом с ним. Лютца затрясло. Ужас объял все его существо. Он попытался вернуться назад, высвободить голову и плечи, но было поздно… Как будто что-то схватило его и удерживало, совершенно беспомощного, в этой кромешной бесконечной тьме. Страх и холод сковали его, сводя с ума. Лютц открыл было рот, чтобы попросить Отто поскорее вытащить его отсюда, но в этот миг его накрыла холодная волна и из груди у него вырвался вопль.