Важное время (СИ) - Привалов Владимир

Боря меня удивил. Я думал, наш поборник справедливости нарочно отчебучит что-нибудь, за что его непременно отправят в комнату наказаний. Из чувства солидарности. А то все друзья отсидели, а он нет. Но Бареан, напротив, ходил весь день придавленный, и вел себя ниже травы тише воды. Но ему это не помогло. Перед самым полдником Хак Стурр подошел к Бареану и велел.

— Твоя очередь. Топай в подвал.

— Его-то за что? — вырвалось у меня. — Он же ничего не сделал.

Комендант посмотрел тяжелым взглядом и не удостоил ответом. Боря жалко улыбнулся, сгорбился и посмотрел так, словно прощался навсегда. А затем обреченно отправился следом за комендантом. Ну точно, подземелий боится! Или замкнутого пространства! Меня подмывало рассказать про подземный ход, про то, что никаких глаз у стены нет, за ней просто пустота. Но рядом вышагивал комендант и вокруг было слишком много чужих ушей.

Ну, комендант! Ну, Хак Стурр! А дядька еще называл его толковым педагогом! Садист, беспредельщик! Он же умудрился отправить в карцер, одного за другим, всех иноземцев! Сразу же, с первого дня! А Барена и вовсе ни за что ни про что! Вся вина парня — что он наш, «почетный». Комендант даже отговорку придумывать не стал!

Я разозлился. Но вскоре в голову пришла одна интересная мысль. Я немного покрутил ее в голове…

— Ребята! Вы на полдник идите, а мне надо домой зайти! — крикнул я друзьям.

— Зачем? — удивился Булгуня.

— Кайхур один остался. Наставник всех в город забрал, а он один. Хочу проведать, — не моргнув глазом, соврал я.

— Ладно, — улыбнулся Юркхи, протягивая ломоть хлеба. Что за привычка — таскать хлеб после обеда? — Угостишь своего пса.

«Извините, ребята, но правду я сказать не могу. Хотел бы, но не могу. Совершенно секретные сведения!»

Я бегом пустился через плац, вихрем пронесся по садовым дорожкам, притормозил у библиотечного крыльца. Осмотрелся кругом и прислушался. Кроме собственного шумного дыхания и громкого пения надоедливых птиц ничего не услышал. Прокрался к заветному лазу и скользнул по зеленому туннелю в подземелье.

Нащупал нишу, достал наощупь кожаный мешочек огнива. Вытряс на ладонь кованое кресало и кремень. Достал крохотный кусочек льняного трута и лампу. Быстро высек сноп искр и воспламенил фитиль. От лампы поджег факел и убрал светильник обратно в нишу, потушив ее. А мешочек огнива сунул за пазуху.

Факел оказался тяжеловатым для моей руки. Но не поворачивать же обратно! Я поменял руку: идти-то — всего ничего! Тьма плясала вокруг, играя с огнем в прятки. Я предвкушал, как сообщу Бареану, что это мои глаза смотрят через стену!

«У меня для него даже хлебная краюха есть, — озарило меня. — По традиции, как для Булгуни, — того ведь тоже несправедливо посадили! А просунуть хлеб можно через ту мышиную норку в углу. Здорово я придумал!»

Смогу ли я пропихнуть хлеб через маленькую дырочку над полом! Наверное, на куски ломать придется… Я задумался и не заметил, что почти дошел. Остановился на полушаге, словно налетев на невидимое препятствие. Из широкого прохода виднелись слабые отсветы. Я опустил факел за спину, боясь дышать.

Голос рассудка уговаривал повернуть назад, пока не поздно. Но я медленно, шаг за шагом, приближался к повороту. Рассеянный свет виднелся все отчётливей. Я прижался у стесанного, грубого угла поворота. Глубоко неслышно вздохнул, решаясь. И выглянул.

В конце прохода, вплотную к стене стояли двое. Высокий седой старик в плаще, и невысокий, весь замотанный в черное.

«Только ниндзя тут не хватало», — мелькнула мысль.

Два масляных светильника, поставленные по разные стороны прохода, отчетливо освещали двоицу. Старик смотрел на замотанного в черное, а тот творил нечто странное. В руках он сжимал чудной предмет, исходивший приглушенным красным светом. Что это такое? Черный вдруг быстрыми движениями стал нажимать на приспособление сбоку, похожее на веер, и красный свет стал ярче, а из длинного носика повалил дым. Да это же дымарь! Веер сбоку — это маленькие меха, которые он качает! А свет идет от рдеющих углей, от которых и валит дым. Но зачем это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чернявый сел на колени в углу, просунул носик в отверстие мышиного прохода и продолжил качать меха. Да там же и так дышать нечем! Что же они…

— А ну, прекратить! Немедленно! — неожиданно для себя крикнул я.

Вопль заметался по теснине прохода, многократно усиливаясь. Старик вздрогнул, вжался в стену и схватился за грудь. А человек в черном резко вскочил, развернулся и со всей силы метнул дымарь. Я увидел, как он летит, кувыркаясь и рассыпая вокруг угли-рубины. Дымарь не долетел, упал на пол и громко загремел, подпрыгивая. А за ним следом бежал неизвестный в черном, сжимая в руке короткий широкий нож. Я отшатнулся и опрометью кинулся прочь, подняв над головой факел.

«Бегом, бегом, бегом, бегом», — подгонял я себя, топая что есть мочи. Шум преследователя приближался, и я поддал ходу, хотя это казалось невозможным. Страх подстегнул, придав силы, и я несся быстрее ветра. Тяжесть факела в руке совсем не ощущалась.

«Главное не споткнуться, — мелькнула мысль. А следом в голове прозвучал голос наставника, требовательный и уверенный. — Когда идешь по подземелью — прежде всего смотри под ноги».

Теперь я бежал, разглядывая впереди себя пол. Повороты, извивы ходов, какие-то отнорки и ниши мелькали друг за другом. Я не крутил головой, смотрел только под ноги и изо всех сил пытался оторваться от преследователя. Погоня не приближалась, но и не отставала. Ход начал раздаваться вширь, когда впереди показалось большое темное пятно. Я развил такую скорость, что времени оценивать и раздумывать не оставалось. Я оттолкнулся изо всех сил и прыгнул.

Огонь факела, скачущий вместе со мной по извивам и поворотам, прыжка не пережил. Я упал, больно ударившись плечом, лязгнулся нижней челюстью о собственное колено, едва не откусив язык. Факел, выбитый из руки, отлетел и погас.

Преследователю пришлось куда хуже. Он рухнул вниз, и я услышал, как тело ударилось о камень. Я подвигал челюстью, потер ушибленное плечо. Стараясь не приближаться к дыре в полу, пошарил по земле перед собой. Пористый камень слегка царапал кожу ладоней. На карачках я опползал все вокруг и наконец нашел факел. Наощупь вытащил из-за пазухи огниво, вспоминая добрым словом наставника. Руки дрожали, и я с трудом запалил трут и поджег факел.

Преследователь в черном свернулся клубком вокруг острого каменного конуса на дне ловушки. Тот встретил его как надо — негодяй не шевелился.

«Гад! Такую смерть другу приготовил, паскуда! Еще и дым из дымаря, наверное, непростой», — я представил, как мучался от страха Боря, слыша приготовления и разглядывая показавшийся дым из угла. А дверь в комнате такая — что стучи-не стучи — не услышат. А услышат — открывать не заторопятся.

Вообразив, как Боря корчится от удушья, разрывая и царапая горло, я схватил обломок камня и швырнул вниз. Камень отскочил от тела, а преследователь не пошевелился. Добегался, сволочь!

Подняв факел повыше, я сделал пару шагов вперед. Ход оборвался внезапно и стены убежали в темноту. Я сразу почувствовал, что массив свода больше не давит на меня.

— Бу, — сказал я темноте.

— БУУ-БУ-бу, — ответила темнота. Эхо запрыгало игрушечным мячиком, который ребенок кинул в темноту. Передо мной раскинулся огромный подземный зал, а я, маленький мальчик с догорающим факелом, стоял у входа. Я понял, что окончательно и безнадежно заблудился в извилистых лабиринтах подземелий Атриана.

Во время сумасшедшего бегства я все время бежал под уклон, — ноги сами несли меня. Значит, теперь я далеко от поверхности, глубоко под землей. Мысль о том, что многие и многие метры земной толщи отделяют меня от солнечного света, привела в отчаянье. Оно росло и росло, как снежный ком, норовя сорвать в панику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Усилием воли я потушил факел — зажечь вновь не трудно, а вот поберечь стоит. Сел у стены, прислонил затылок к шершавой стене тоннеля и согнул ноги в коленях, прижав к груди. Тишина и темнота объяли меня, и я медленно и глубоко вздохнул.