Психо-машина - Виктор Гончаров

— Мир праху твоему, дорогой учитель! — иронически скорбно произнес Никодим и выкинул пируэт, от чего неожиданно ударился о потолок. Тела наши неожиданно сделались необычно легкими на новой планете, так что приходилось сдерживать и соразмерять мускульные движения с своим «лунным» весом.

Я не удовлетворился видом издалека, мне хотелось проверить, оба ли приятеля погибли.

Никодим медлил выходить, боясь, что снаружи мало воздуха для дыхания.

— Так или иначе, сидеть здесь бессмысленно, — сказал я и стал осторожно открывать дверь. Ничего особенного не случилось: но из того, как легко поддалась дверь наружу, явствовало, что давление воздуха на луне значительно слабей, чем в машине…

В первую минуту нас ослепило — до того резко сияли стены кратера. Немного привыкнув к свету и к легкости своего веса, мы подошли к разбитому аппарату и вскоре убедились, что под его развалинами… не оказалось ни Вепрева, ни Шарикова!

То, что мы приняли за кровь, была жидкость, вытекшая из аккумуляторов!..

XIV

Никодим рвал на себе волосы, изрыгая проклятия. Я в тяжелом раздумьи бродил по черной раскаленной почве дна кратера. Создалась обстановка, от которой нетрудно было потерять всякую бодрость!

До этого занятый мыслью о преследовании, а затем подбодряемый уверенностью в гибели врага, я мало уделял внимания тому отчаянному положению, в которое мы попали: разрядившаяся машина уже не могла нас перенести через межпланетное пространство обратно на землю; противник, тоже потерявший свой аппарат, обладал преимуществом, заключавшимся в его знаниях, благодаря которым он мог найти выход и улететь с луны для осуществления своего чудовищного по зверству плана.

В раздумьи прохаживался я между двумя летательными машинами, одинаково теперь бесполезными. Никодим, успокоясь, исследовал стены кратера.

Кругом, на расстоянии радиуса сажен в 200 от нас, тянулись вверх версты на две ровные, как отшлифованные, гранитные стены. Солнце ослепительное и знойное полыхало прямо над головой. Почва под ногами с каждой минутой накалялась сильнее и сильнее. Стоить на одном месте было невозможно: подметки сапог грозили загореться. Мы обливались потом, еле дыша в удушливо-знойном воздухе. Облегчением служила лишь легкость передвижения.

— Никодим! Нельзя ли попытаться зарядить машину? — крикнул я.

Мой голос совсем слабо прозвучал, значит, воздух на луне сильно разрежен.

Опасно, — глухо отвечал друг. — По всей вероятности, здесь жизни все-таки нет. Если мы пустим психо-магнит, он в первую очередь, а может, вместе с тем и в последнюю, поглотит нашу мозговую энергию, и мы погибнем…

Снова начинаю ворочать головой, перепрыгивая с места на место и тем спасая сапоги. Обращаю внимание, как гулко отдаются мои прыжки внизу. Подошедший Никодим, заметив мои манипуляции, говорит мрачно:

— Под нами — пусто. Кратер искусственного происхождения.

Его замечание порождает во мне счастливую мысль. Я бросаюсь в машину… Стрелка психо-компаса настойчиво указывает вниз, а не на разбитый аппарат!..

— Никодим! «Они» под нами! — крикнул я через дверь, вновь возрожденный… и остолбенел… Гладкое дно кратера заколебалось… Никодим кинулся ко мне:

— Бежим!.. Это — штуки Вепрева!..

Но я сначала вдребезги разбил граммофоноподобный аппарат, опрокинул аккумуляторы, захватил психо-компас и винтовки с патронами и лишь тогда выбежал вон.

— Куда же бежать?..

Никодим торопил:

— Скорей! Скорей! — на ходу передавая мне, что он во время исследования кратера обнаружил на его стене целый ряд железных скобок, поднимающихся вверх. К ним мы и пустились гигантскими прыжками, задыхаясь от страшного зноя.

Едва я успел уцепиться вслед за Никодимом за первую скобку, как дно кратера быстро пошло вниз.

Почти обессилев от бегства, мы, укрепившись ногами за скобы, полувисели-полустояли и наблюдали за дном, судорожно сжимая винтовки.

Дно вместе с машинами опустилось на сажень и затем стало вдвигаться в обнаружившееся углубление стены… Толщина дна — около полуаршина, углубление же было настолько широко, что свободно проглотило и нашу машину.

Некоторое время царила тишина. Я с укором обратился к своему товарищу:

— А вы говорите, здесь жизни нет!

— Продолжаю утверждать, — кратко молвил мой друг, пристально всматриваясь зоркими глазами вглубь кратера, и затем добавил:

— Обратите внимание на скобы. Они покрыты тысячелетней пылью… Жизни здесь нет.

— Но она может быть внутри луны, — возразил я.

— Думаю, что и там нет никого, кроме двух известных вам… Здесь была жизнь, в том нет сомнения, но давно прекратилась…

XV

«Бах!.. Бах!..» Из чернеющего углубления вспыхнули два огонька, и пули расплющились недалеко от наших тел.

— Вот вам подтверждение моих слов, — спокойно констатировал Никодим, посылая подряд три пули на блеснувшие вновь огоньки…

Я не отставал.

Зарядов десять полетело от нас к невидимому, но хорошо известному врагу. Тот ограничился четырьмя, ни разу не попал и замолк.

Скобы тянулись не только вверх, но и вниз: мы быстро стали спускаться, фыркая от поднявшейся пыли, в зияющую тьмой пропасть, изредка останавливаясь и чутко прислушиваясь. Противник молчал. Только когда мы приблизились параллельными скобами к отверстию в стене, звякнул в глубине ее металл, будто захлопнули громадную чугунную дверь.

Мы спрыгнули на вдвинутое в стену дно, или, вернее, заслонку. Машина стояла на том же месте; заслонка снова двигалась, уже в обратную сторону…

— К машине! — крикнул Никодим, смело устремившись во тьму. Не понимая, зачем, я пустился за ним.

Расстояние от края заслонки до ее середины, расстояние сажен в 200, мы покрыли тремя прыжками. Никодим не рассчитал своих движений и с размаху ударился о машину, отчего та заскользила вперед. Оказывается, мой товарищ только этого и желал: нагнав машину, он с силою толкнул ее от себя, к противоположному краю уходившей из-под ног заслонки…

Скоро мы почувствовали, что находимся на неподвижной почве. Темнота все более и более сгущалась по мере того, как заслонка входила в русло кратера, на свое старое место. Наконец погас последний луч. Никодим зашептал:

— У меня есть электрический фонарь, но пока я не хочу им пользоваться… Смотрите, там пробивается свет!

Действительно, впереди змеилась на густом черном фоне тонкая белая полоска. Казалось, до нее рукой падать. Но нам пришлось пройти добрых 200–300 метров, прежде чем сплошная каменная стена преградила дорогу. Полоса света начиналась выше человеческого роста. Зажгли фонарь.

— Вот чугунная дверь!.. — обнаружил Никодим своими зоркими глазами. — Не ею ли произведен тот металлический звук?

Дверь подверглась самому тщательному осмотру. Никаких петель и затворов! Целая чугунная плита, четырехугольная и массивная, вделанная в каменную стену. Свет проникал через щель на ее границе, там, где камень разрушился от каких-то причин. Я стал на плечи друга и припал глазами к светлой полоске.

Чудесный мир открывался моим взорам… И самое главное, вдали на гранитной ровной дороге я увидал Вепрева, с трудом тащившего своего товарища.

— Шариков ранен! — крикнул я без всяких предварительных объяснений и спрыгнул вниз.

Сдерживая охватившее нас вдруг весьма понятное нетерпение стали исследовать пол. Он больше чем ј аршина покрыт был слоем пыли. От машины, стоявшей около, тянулись отпечатки наших ног, а несколько дальше многочисленные следы ног противника. Из них ясно выделялся один, где Вепрев проволок раненого — длинная полоса, вдавленная в пыль, кончалась у плиты.

— Эх, какой я недогадливый, — проворчал Никодим, — с самого начала нужно было осветить пол…

Блуждая без цели перед препятствием в облаках пыли и все более и более наполняясь досадой и нетерпением, мы, наконец, натолкнулись на двойные следы. Они не могли принадлежать нам, так как шли туда и обратно вдоль стены, куда мы не ходили.

Следы привели нас к знакомым уже нам по кратеру железным скобам; эти тоже поднимались вверх по стене. С радостно бьющимся сердцем, замечая, что пыль на скобах кем-то потревожена, я стал подниматься по ним. В двух саженях от поля, благодаря свету электрического фонаря Никодима, я нашел в стене рычаг. С силой дернул за него, думая тем открыть дверь. Но она осталась на месте, зато вспыхнул свет, подобный солнечному… В потолке тоннеля, в котором мы находились, заблистало огромное стеклянное солнце. Оно было окутано со всех сторон осевшей на него пылью, что, однако, очень мало ослабляло силу света. Чтобы осмотреть тоннель, у нас не было времени. Мы устремились к злополучной плите.