Куда мы идём? Беседы по истории России - Юрий Шварёв

Вытеснение из деревень безлошадных и малоземельных бедняков должно было пополнить дешевой рабочей силой промышленные отрасли.

В ноябре 1906 г. Указом правительства был упрощен и облегчен выход крестьян из общины. Выходящим дали право требовать в личную собственность выделенный ему общиной земельный надел. При этом разделенные чересполосицей участки должны были сводиться «к одному месту». Упростили порядок «раздела мирских земель на постоянные участки и на хутора». В июне 1910 г. «переход целых обществ к отрубному владению» был поощрен еще одним законом.

С первых месяцев 1907 г. в деревнях, говоря современным языком, велось усиленное «зомбирование» крестьян. Ходили агитаторы, читались соответствующие моменту церковные проповеди, распространялись брошюрки и газеты с описанием прелестей жизни на отрубленных от общества земельных участках. Повсюду суетились чиновники, землемеры и земские активисты. Усилий и средств на реформу было потрачено много, однако кардинальных перемен в сельской жизни не происходило. Крестьяне сопротивлялись, не хотели расставаться с общинными порядками, опасаясь, что при тогдашней низкой урожайности земли и трудностях ее обработки им поодиночке не выжить.

В «отруба» среди общинной земли и на хутора уходили чаще кулаки и крепкие середняцкие хозяйства. Общины становились беднее, теряли часть пашни, сенокосов, пастбищ и других угодий. Поэтому крестьяне-общинники относились к отколовшимся собственникам с неприязнью, которая выливалась порой в открытую вражду. Если ушедшие на хутора действительно отделялись от общин, то «отрубщики» с усадьбами на своих старых местах волей-неволей подчинялись сложившимся в деревне общинным порядкам (выпас скота, ограждение посевов от потрав, земские повинности и т. д.).

За 1907—1912 годы из 9,5 млн. крестьянских дворов вышли из общин 2,5 млн. Около половины из земельных собственников завели хуторские хозяйства. В числе 2,5 млн. были и многие тысячи бедняков, которые выходили из общин, потеряв надежду выжить своим подворьем. Они продавали свои мизерные «отрубы» и шли в батраки к кулакам или вообще уходили из деревень искать работу и жилье в городах. Тут расчет реформаторов оправдался – промышленность получила дополнительные рабочие руки. Расширяя свои наделы покупкой земли, тысячи хозяев взяли ссуды в Крестьянском банке. За несколько лет каждый четвертый из таких должников разорился, в оплату долга у них ушла и полученная в собственность земля.

Крепкого капиталистического фундамента заложить в сельском хозяйстве Столыпину и его последователям не удалось. Не все получилось по задуманному и с переселением малоземельных крестьян в Сибирь. Там было обещано по 60 га земли на семью. Переселенцев поощряли денежными пособиями, перевозили по железной дороге бесплатно, мужчин освобождали от воинской обязанности. Но в удаленных от родных мест краях приживались не все. Там было плохо организовано землеустройство, власти с пренебрежением относились к приехавшим «чужакам», отводили им такие таежные участки, превращение которых в пашню требовало много времени и труда. У переселенцев не хватало средств на строительство жилья, приобретение скота и инвентаря. За годы реформ в Сибирь уехало около 3 млн. семей, 500 тыс. из них вернулись в европейскую часть России. Тем не менее развитию сельского хозяйства за Уралом был дан сильный толчок.

Нынешние восхвалители Столыпина (А. Руцкой, Д. Аяцков и др.) уверяют, что если бы их кумира в 1911 г. не убили, да если бы не первая мировая война и Октябрьская революция, столыпинская реформа за 20 лет преобразила бы Россию в цветущую страну с сытым и богатым крестьянством. Эти «если бы» – или сознательное лукавство или элементарная безграмотность, какой нередко страдают быстро впрыгнувшие в большую политику «узкие специалисты».

После убийства Столыпина аграрная политика царского правительства не изменилась, но уже в 1913 г. российской общественности было ясно, что реформа ожидаемых результатов не принесла. Конечно, число крепких хозяйств в деревнях и на хуторах выросло, а значительная часть бедняков лишилась земельных наделов и была вычеркнута из числа крестьянских дворов. Земская статистика стала выглядеть не столь удручающе, как в 1906 г. Производство зерна и поголовье скота в хозяйствах собственников (помещиков, кулаков, хуторян-середняков).за годы реформ увеличились. Но расширилось в деревнях и использование наемного, низко оплачиваемого батрацкого труда. Помещики и другие богатые землевладельцы возвращали в Россию новую, капиталистическую форму крепостничества. Когда сельский житель продает свой труд, чтобы хоть кое-как прокормить семью, а других источников существования не имеет, чем это отличается от феодальной барщины?

Раздут миф, будто благодаря столыпинской реформе Россия кормила излишками хлеба чуть ли не полмира. Зерно из страны вывозилось и до реформы, и при Столыпине, и после его смерти. Но вывозились никак не излишки. Голодных на такие «излишки» хватало в России при всех царях. А из-за неурожая 1911 года люди вымирали от голода во многих губерниях. В самом урожайном 1913 году в стране было собрано на душу населения по 480 кг зерна (ржи, пшеницы, ячменя, овса, кукурузы). Учетные «души» делились овсом с лошадями, другими культурами – с живностью скотных дворов и птичников. Цифры для сравнения: в том же 1913 г. зерна на душу населения было собрано в США больше тысячи кг, в Канаде – 1900 кг. Производство зерна на душу населения было выше российского и в Западной Европе. Вот почему в годы первой мировой войны население большинства российских городов и деревень жило впроголодь. Не хватало продуктов для нормального питания и солдатам в армии.

Помещичьих земель реформа не тронула. Этим были недовольны и крестьяне-труженики и богатеющие наемным трудом кулаки. Разбогатевшим землевладельцам хотелось расширять и расширять свои посевные и сенокосные площади.

Веками державшиеся в деревне коллективистские настроения собственники земли вытесняли духом стяжательства и личной наживы. Процесс расслоения крестьян на богатых и бедных реформа не притормозила, а ускорила. Стареющий землевладелец-середняк при разделе хозяйства между женатыми сыновьями превращал их в малоземельных бедняков. Признаков всеобщей сытости и всекрестьянского довольства в деревнях к началу мировой войны не наблюдалось.

Заслугу Столыпина некоторые историки видят в том, что он не теоретическими суждениями, не думскими проектами, а живыми практическими делами успел доказать бесперспективность перевода российского крестьянства на «прусский путь» сельского производства. Ошибочный опыт – тоже опыт, он полезен политикам. Об этом опыте помнили эсеры и большевики в 1917 г. Этот опыт пригодился сталинскому руководству СССР при создании колхозов и совхозов.

Приходится сожалеть, что многие нынешние «реформаторы» видят в делах Столыпина только то, что им хочется увидеть. Опять крестьян зовут на хутора и в «отруба», упорно расслаивают их на богатеющих фермеров и нищенствующих батраков. В некоторых местах поклонникам Столыпина уже удалось втянуть сельских жителей на рельсы «прусского пути». Пусть мой читатель, покупающий американские куриные ножки и другие зарубежные продукты питания, сам рассудит, много ли Россия увидела успехов на этом «пути» за минувшее десятилетие.

Революционное затишье в империи Столыпину удалось держать до 1910 г.

В ноябре этого года умер Л. Н. Толстой. Либералы и революционеры проводили народные собрания, посвященные памяти великого писателя, говорили о его философских и политических взглядах, о его призывах к устройству справедливого общества. По стране пронеслись первые крамольные ветерки, которые охватили не только, рабочих и крестьян. Многие помещики, обедневшие в условиях рыночной конкуренции, выражали на дворянских собраниях обиду, что правительство не дает им льгот, не поддерживает ссудами. В буржуазных кругах витал дух недовольства налоговой системой. Интеллигенцию и студентов возмущали нападки властей на вольномыслие профессоров в университетах.

После преодоления экономического кризиса в России опять шел быстрый рост промышленного производства. Хозяева предприятий в погоне за увеличением выпуска находившей сбыт продукции выжимали из работников все силы. Росло число стачек. Крестьяне на своих сходках все громче высказывались за раздел помещичьих земель. Общественная обстановка опять постепенно разогревалась и в городах и в деревнях.

В апреле 1912 г. забастовали рабочие Ленских золотых приисков (г. Бодайбо в Иркутской обл.). Большая колонна забастовщиков пошла высказать свои требования хозяевам приисков, а ее зверски расстреляла вызванная начальством воинская команда. 270 человек было убито и 250 ранено. Настроенные против «крамольных бездельников» солдаты стреляли по людям в упор. Вести об этом кровавом событии всколыхнули всю страну. В стачках и митингах протеста участвовало больше 300 тысяч рабочих. Начались волнения в армии и на флоте. Открыто восстали против офицеров солдаты в лагерях под Ташкентом. Восстание подавили, 14 солдат повесили, многих отправили на каторгу. Раскрылся революционный заговор на линкоре «Иоанн Златоуст». 30 матросов-балтийцев были расстреляны. Судили группу революционных моряков на Черноморском флоте, 10 человек казнили. Правительство возобновило репрессии со столыпинским размахом. В связи с Ленским расстрелом министр внутренних дел А. Макаров заявил в Государственной Думе: «Так было и так будет впредь!».