С 3 (СИ) - Калбанов Константин Георгиевич "Калбазов"

Но выходка сеньора Уго Кампоса все же не осталась незамеченной. По залу прошелся легкий гул недовольства. Так сказать, высказали свое фи. Причем разночинцы и купцы, сделали это едва ли не бесшумно шевеля губами, да и то, далеко не все.

— Могу полюбопытствовать, чем вызвано ваше недоверие? — заведя руки за спину, произнес Борис, стараясь держаться максимально спокойно.

— Насколько мне известно, художник пописывающийся монограммой РБП, и зовущий себя Некто, немой. Его всюду сопровождала говорившая за него девушка, сам же он изъяснялся только письменно, посредством блокнота.

— Быть может я не желал выдать акцентом свою национальную принадлежность, — пожав плечами, возразил Борис.

Подошел к одному из мольбертов, выставленных тут скорее для антуража, взял лежащий на полочке карандаш и начал быстро рисовать. Сразу же стало понятно, что он рисует даму. Уже через три минуты, все время прибывающие зеваки могли рассмотреть, что она стоит с бокалом вина перед какой-то картиной висящей на стене. При этом заметно отсутствие у красавицы какого-либо интереса. Весь ее вид излучает лишь одно. Скуку.

Закончив набросок, Измайлов поставил свою подпись и отошел на пару шагов, дабы знатоки могли оценить изображение. И судя по всему, разбирающихся в живописи здесь хватало, так как послышалось одобрительное ворчание, и смешки, явно адресованные к выказавшему недоверие.

— Хм. Весьма недурственно, — произнес женский голос. — Однако не припомню, чтобы давала свое позволение рисовать меня.

— О-о, сеньорита, прошу меня простить. Я и не думал задеть вас. Просто ваша меланхолия повергла меня в отчаяние, и я решил таким образом привлечь ваше внимание к моим работам, — с поклоном ответил парень.

Затем взял с мольберта лист картона и предложил его моложавой смуглолицей красавице, лет тридцати пяти. Судя по кольцу на правом безымянном пальце, вдове. Вообще-то, она вовсе не обязана носить его. Если только не желала подчеркнуть это особо.

Высокая грудь, осиная талия, широкие бедра. Это подчеркивает как корсет, под белоснежной блузкой, так и длинная, в пол, юбка в форме колокольчика. Воздушная шляпка с широкими полями, кружевные манжеты и воротник, брошь с большим изумрудом, в обрамлении холодного и блеска бриллиантов. Все это однозначно указывало на благородное происхождение.

Правда, Борис куда больше оценил красоту и притягательность женщины. Отчего-то сразу же подумалось о веселой вдове. Никакой робости в ее отношении он не испытал. Плавал уж, знает. Если бы не нужно было сохранять инкогнито, то он непременно добился бы ее благосклонности. Во всяком случае, интерес к себе он уже пробудил. Вот только дальше идти не намеревался.

Раскрывать свою личность лишь ради того, чтобы сбросить пар. Нет уж. Потери от этого намечаются куда более существенные. Тем более, что вот этот маневр уже вызвал положительную волну среди посетителей.

— Папа, я хочу эту картину, — вновь потребовала молоденькая сеньорита.

Что такое? В ее голоске послышались ревнивые нотки. Борис посмотрел на родителя упрямицы, и с искренним сочувствием, слегка развел руками. Мол, прошу прощения, но я тут ни при чем. А уж когда девчушка заявила, что отец должен заплатить за полотно никак не меньше двух с половиной тысяч песет, Измайлов с нарочитым видом сделал большой глоток шампанского, и вовсе пошел в другую сторону, словно хотел сказать — дела семейные, сами и разбирайтесь.

— Сеньор Понсе, — окликнул Михаил хозяина галереи.

— Да, сеньор Некто.

— Видите этих двух сеньоров, — указав на уже знакомых мужчин, произнес Борис.

— И?

— Они уже купили что-нибудь?

— Нет.

— Отлично. Вот, мое условие. Для них цена вдвое.

— Я понимаю, молодая сеньорита вселила в вас надежду, а сеньор Кампос был груб, но вы ведь здесь ради того, чтобы продать свои картины, а не самоутвердиться в чьих-то глазах.

— Приятно общаться с человеком которому его происхождение не застит разум, — отсалютовав ему бокалом, произнес Борис.

Потомственный дворянин Сальвадор Понсе отнесся к подобному обращению ровно. Он не допускал даже мысли, что может разговаривать не с таким же благородным. Быть может он имеет только личное дворянство, но уж это-то несомненно. В его одаренности нет никаких сомнений. Подобный алмаз не может быть сам по себе. Их холят и лелеют, им потакают и стараются как можно крепче привязать к себе. Дворянство, это первое о чем должен был позаботиться его сюзерен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И тем не менее, судя по вашему виду, признавая мою правоту, вы все же намерены настаивать на своем решении, — произнес сеньор Понсе.

— Именно. Видите ли, я случайно подслушал разговор этих двух господ. Сеньор Кампос не может не купить мои работы. Причем ему непременно нужны и масло и акварель, дабы угодить сеньорите, которой он оказывает знаки внимания.

— Погодите… Да-да. Я слышал, что он имеет некие намерения по отношении сеньориты Карденас. Я все понял, сеньор.

— Вот и замечательно.

— И, да. Примите мои поздравления. Вам удалось обратить на себя внимание баронессы Эмилии де Линьола. А это непросто.

— Ее привлекла всего лишь моя таинственность и не более. Если судить по скучающему виду, то картины и сам вернисаж баронессу занимает мало.

— Возможно. Но она покупает одну из ваших работ, — кивая в сторону вдовы, возразил сеньор Понсе.

В этот момент де Линьола разговаривала с одним из служителей галереи, явно намереваясь оплатить покупку. Ну что же, как говорится — не догоню, так согреюсь. Борис с удовольствием закрутил с этой красавицей бальзаковского возраста. Но и покупка картины, тоже хорошо. Его полностью устроит если распродастся вся коллекция.

Хм. А ведь похоже он становится модным художником. Только не нужно об этом говорить Ершову. Опять начнет зудеть насчет бездарного обращения со своим талантом, вкладе в развитие живописи, еще и до мирового наследия договорится. Было уж. Борис же предпочитает более прагматичный подход.

Глава 5

Приятная неожиданность

А ничего так оружейный магазин. Бориса заверили, что это лучший в Гранаде. Похоже, что так оно и есть. Большой торговый зал, стеклянные прилавки почти по всему периметру, выставочные стенды. Навскидку здесь находится более двухсот стволов. А ведь еще и аксессуары. Настоящий рай, для оружейного маньяка. Себя он к таковым не относил, но глазки сразу разбежались. Уж тут-то он очно должен найти то, что ему нужно.

Раньше посещать этот магазин не было смысла. Они вынуждены были придерживаться жесткой экономии. Траты только на действительно необходимое, жалование команде и преподавателям. Но после вчерашнего вернисажа, Борис мог себе позволить некоторые лишние траты. Миллион он конечно не заработал, но получить против ожидаемых десяти тысяч рублей, пятнадцать триста, это показатель.

Подарить баронессе де Линьола набросок с ее изображением оказалось хорошей идей. Конечно сделал он это не в качестве маркетингового хода, а чтобы умыть говорливого идальго. Но результат вышел неожиданным.

Отец той самой девчушки, что настояла на покупке картины по завышенной цене обратился к Измайлову с просьбой сделать рисунок его дочери. Ничего особенного. Есть множество художников, которые делают такие рисунки в парках, куда их пропускают невзирая на социальный статус. Ему это ничего не стоило. Он даже получил какую-то толику опыта. Зато послужило стимулом для покупки картин другими посетителями. Эдакий бонус от мастера.

Галерею он с Григорием покинули без картин, зато с карманами набитыми деньгами. Обошлось без эксцессов. Хотя на этот случай они и подстраховались. Неподалеку находились члены экипажа, обеспечивавшие безопасность своего работодателя. Так что, случись попытка захвата, и завертелось бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рыченков подбирал народ не просто готовый работать над собой и служить не за страх, а за совесть, но и бывалый. Видом крови или необходимостью кого-то отправить к праотцам или на перерождение, их не напугать. А еще, Борис успел убедиться, что эта команда пенсионеров, по многим моментам заткнет за пояс много о себе думающего молодого человека. Словом, те еще морские волки.