Золотая паутина - Виталий Гладкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нестеренко устроился возле машины, припаркованной у дома напротив. Открыв капот, он для виду копался в моторе, время от времени, незаметно для снующих по тротуару прохожих, поглядывая в сторону старушки.
Неподалеку от подъезда, под грибком, расположился напарник старшего оперуполномоченного, худощавый парнишка – он с увлечением следил за баталиями доминошников, которые без устали громыхали костяшками по крышке стола, сколоченного из толстенных досок. Он был практикантом, опыта оперативной работы не имел. Но что поделаешь: все сотрудники в разгоне…
Постепенно стало темнеть. Зажигались уличные фонари, вспыхнули окна домов. Ярко зажелтели и шторы на окнах квартиры Зиселевича – там тоже включили свет.
Нестеренко невольно улыбнулся, завидев тень, которая несколько раз мелькнула на шторах. В квартире находился водитель муровских "Жигулей".
Когда Нестеренко вновь посмотрел в сторону подъезда, то почувствовал, как мгновенно вспотели ладони – Анастасия Поликарповна сняла платок! Значит, объявился тот мазурик. Оставив свои "ремонтные работы", он быстро пересек улицу, стараясь не выпускать из виду невысокого человека, который медленно, неуверенными шагами, шел к подъезду. Условный сигнал заметил и практикант. Перестав созерцать изрядно поднадоевшую ему игру в домино, он двинулся по дорожке к скамейке, где сидела Анастасия Поликарповна. "Рано! Погоди чуток!" – в сердцах, досадуя, подумал Нестеренко. Он не успевал перекрыть отход подозреваемому.
Последний уже было свернул к подъезду, как вдруг, словно что-то почуяв, круто развернулся и едва не бегом стал удаляться от практиканта, который, на миг растерявшись, даже не сделал попытки воспрепятствовать ему, хотя человек был буквально в пяти шагах от него.
И тут мазурику не повезло: он налетел на двух женщин, шедших ему навстречу, и потерял темп. Этого оказалось достаточно, чтобы Нестеренко отрезал ему путь к отступлению.
Теперь мазурик шел прямо на капитана. Их разделяло шагов двадцать, не больше. Нестеренко шел спокойно, слегка помахивая авоськой, в которой белели пакеты с молоком для маскировки. "Теперь все в норме, – думал он. – Все идет, как нужно… Спокойно… Спо…"
Вдруг чья-то тень мелькнула сзади преследуемого, и капитан услышал охрипший от волнения голос практиканта:
– Стой! Милиция…
Мазурик от неожиданности присел, завизжал, затем резко выпрямился и ударил практиканта быстрым неуловимым движением правой руки. В тот же миг он изо всех сил пустился бежать прямо через газон в противоположную сторону от Нестеренко. Туда, где шло строительство длинной трехэтажной коробки промышленного здания.
От преследования подозреваемого Нестеренко пришлось отказаться. Он побежал к практиканту.
– Что с тобой?! – с тревогой в голове выкрикнул капитан, подхватив на руки медленно оседавшего практиканта.
– Ножом… гад… – простонал тот. – За ним бегите… Я ничего… выдержу…
– Анастасия Поликарповна! – громко позвал Нестеренко, обернувшись в сторону подъезда и увидев, как встревоженные криком мазурика, спешили к месту схватки жильцы дома. Вместе с ними одной из первых подошла Поликарповна.
– Вызовите "Скорую"! – крикнул ей уже на бегу Нестеренко, передавая практиканта на руки какого-то мужчины.
Сам же кинулся за преступником, который, перемахнув через неглубокую траншею, уже пробирался среди бетонных плит, сложенных аккуратными стопками. Он, словно ящерица, проскальзывал через узкие щели, стремясь поскорее пробраться к недостроенному зданию…
– Стой! – закричал Нестеренко. – Стой, стрелять буду!
Но тот и не подумал остановиться. Крик капитана подействовал на него, как кнут на лошадь. Он с еще большей скоростью стал удаляться.
Капитан дважды выстрелил в воздух.
Человек продолжал бежать с прежней скоростью. Оставалось метров тридцать до здания. Еще немного, и скроется в нем. Тогда поиск весьма затруднится. В то же время капитан был уверен, что бежит мазурик туда неспроста: наверняка он предусмотрительно изучил стройку еще засветло, а посему ориентироваться в хитросплетениях помещений ему будет легко. Значит, он просто-напросто уйдет.
Нестеренко наконец миновал захламленный участок стройплощадки и резко прибавил в скорости. С разбегу он вскочил на широкую доску, которая служила мостиком через глубокую рытвину. Бежал, балансируя и стараясь не выпустить из виду преступника. Неожиданно доска поехала в сторону, нога соскользнула с ее шершавой, в ошметках присохшей грязи поверхности, и капитан, падая в котлован, невольно нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела полыхнул перед глазами Нестеренко мириадами ярких искр. Капитан ударился затылком обо что-то твердое на дне глубокой ямины и потерял сознание…
19
Леопольд вышел из подъезда двенадцатиэтажного дома, где на квартире у одного из его приятелей обычно собиралась компания преферансистов.
Было раннее утро, хмурое и дождливое. Поплотнее запахнув легкий плащ, Леопольд заспешил к машине, которая стояла перед домом, в небольшом скверике.
Покопавшись в кармане, нашел ключ, вставил его в замочную скважину, но открыть дверцу не успел: чья-то громоздкая фигура навалилась на него.
Реакция боксера спасла жизнь Турчинскому – молниеносно отклонив корпус, он наугад ткнул кулаком и попал в спину неизвестному, который от удара едва удержался на ногах. Но, обретя равновесие, он снова кинулся на Леопольда, тяжело, с хрипом дыша; в его левой руке был зажат нож.
Неприятный холодок пробежал по спине Леопольда, он снова попытался уйти в сторону, но на этот раз фортуна изменила ему – лезвие распороло пиджак и полоснуло по боку. Боль неожиданно вернула Леопольду самообладание: отбив правой рукой следующий выпад ножом, он, как в лучшие свои годы на ринге, резко и точно ударил неизвестного своим коронным прямым. Тот грохнулся на землю…
Турчинский осторожно подошел, нагнулся, чтобы рассмотреть его лицо, и резко отшатнулся назад. Не оглядываясь, бросился к машине, с трудом завел ее и, не включая фар, вырулил на проезжую часть дороги…
Игнатий, взъерошенный после сна и обрюзгший больше обычного – ночью ему нездоровилось, болела печень – с недоумением уставился на бледное, перекошенное лицо Леопольда.
– Что случилось?
– Помогите… – Леопольд, цепляясь за дверь, медленно сполз на пол.
Бубенчиков подхватил его под руки и втащил в гостиную. Только там при свете люстры он увидел, что Леопольд в крови.
– Что с тобой?! – встревожился не на шутку Бубенчиков.
– Бок… Болит… – простонал Лелик и закрыл глаза.
– Черт возьми! – выругался Юродивый и метнулся на кухню, к аптечке.
Рана была неглубокая, но Турчинский потерял много крови. Кое-как наложив повязку, Игнатий Пантелеевич присел рядом с Леопольдом, который лежал на диване, и спросил:
– Так что же все-таки стряслось? Турчинский в нескольких словах рассказал о схватке.
– Да-а… Вот оно что… Лихо! – Игнатий Пантелеевич хищно прищурил глаза. – Признаюсь, что не ожидал от него такой прыти. Значит, у них стряслось что-то серьезное.
– Похоже…
– Ну ничего, мы тоже щи не лаптем хлебаем. Судя по всему, теперь я на очереди? – нервно хихикнул он.
– Видимо…
– Нужно, чтобы ты завтра-послезавтра был на ногах и в хорошей форме.
– Не ручаюсь.
– Рана пустяковая. Царапина. Я сейчас смотаюсь за доктором.
– Может, не нужно?
– Свой человек, не беспокойся…
Вечером следующего дня Бубенчиков в дорогом костюме-тройке сидел в загодя заказанном отдельном кабинете ресторана. На этот раз метродотель явился только по вызову. Он вошел, натянуто улыбаясь.
– Звали?
– А то как же, – криво ухмыльнулся Юродивый. – Ты что, Филь, решил со мной в прятки поиграть? Садись, разговор есть.
– Другого места не нашел?
– В другом месте мы с тобой пять лет говорили… А знаешь, я тебя сразу не узнал. Постарел…
– Не имею желания… с тобой.
– Ну ладно, хватит темнить! – Бубенчиков стукнул кулаком по столу. – Вот что, Филь, слушай внимательно. Сегодня же, слышишь, сегодня, найдешь Павла Константиновича и скажешь, что я хочу с ним потолковать. Это очень важно. И в первую очередь для него. Понял?
– Понял…
– Завтра, в десять утра, позвонишь по этому телефону. Бубенчиков написал на клочке бумаги номер…
20
Настроение оставляло желать лучшего. Ушибленная голова болела. Нестеренко досадовал на себя, не мог простить провала операции, ранения практиканта.
Преступник ушел. Все последующие поиски оказались тщетными. Он словно в воду канул.
На утреннюю оперативку капитан шел, как на казнь, – он не умел убедительно оправдываться, да и не хотел. Что тут говорить. Сам кругом виноват. Он был обязан предусмотреть любой поворот событий…
Но начальник отдела обошелся с ним довольно мягко, скорее всего, пожалел, глядя на его внешний вид. Он лишь сухо поинтересовался некоторыми подробностями операции и отпустил капитана раньше всех.
