Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них… - Владимир Хрулёв

Может быть. дело, всё-таки. в несколько ином. Может быть, мы были ошеломлены равнодушием Америки к событиям в России – Октябрьской революции. И это – наша ревность к нашим, незамеченным американцами событиям? Всего то.

А в разгар холодной войны Соединённые Штаты Америки и не подозревали, сколько у них поклонников среди россиян и даже среди советской элиты. И не последнюю роль в симпатиях друг другу сыграло чудо оказанной помощи американцев продуктами питания голодающим советским людям в военную годину, когда американцы поставляли в Россию бумажные мешки с яичным порошком и сухим молоком, консервные банки сгущёнки, колбасы и ветчины. А до самого начала войны Америка российскими людьми никак не ощущалась. А в ходе войны её роль всё более вырисовывалась и приобретала очертания военной помощи в чистом виде и различного рода продуктами. Среди народа Соединённые Штаты связывались с сытой вкусной жизнью и это присутствие такого союзника будило среди народа рисунки послевоенных перемен. В ходе мировой войны возникло ощущение, что Соединённые Штаты Америки – страна сказочного богатства и щедрости. И тогда же в ходе братания армий победительниц на Эльбе, все мы, и американцы, и русские обнаружили в себе схожесть наших народов. Это, надо признать, обнаруживалось в эйфории после победы., сопровождаемой победной эйфорией слов. Мы очень похожи друг на друга – кричали в восторге солдаты и командиры. Чем же? – если бы кто то спросил, то получил бы ответ вполне понятный для того момента – победного окончания войны:

– Они простые ребята, как и мы. И любят выпить, как и мы.

И десятилетия антиамериканской пропаганды не поколебали в нас этой уверенности – мы похожи, русские и американцы. Но вот в последние годы, когда Россия посягнула на миропорядок по американски, россияне изменили своё отношение к своим бывшим союзникам и сей час происходит нечто парадоксальное и мы уверяем себя – уж если кто и похож на нас в мире, то это китайцы, а американцы не иначе наши недоброжелатели.

10

Зима была тёплая как никогда – на Крещение морозами и не пахло, а вот весна не задержалась с приходом, но так не задержанная и простояла у самого входа в лето – ни то и ни сё, ни лето не наступало, ни весна не уходила. Долго по холодному лету не погуляешь и пришлось обывателю бежать к себе в квартиру и простоять у покосившегося окна до самого вечера – пропустив рассвет, видеть как малые птахи, синицы, суетятся под окнами на ветках кустарника, увидев в наступающем дне наступивший туманный рассвет.

Одев на себя тёплый китайский халат, обыватель маленького северного городка России подошёл к окну и раздвинул тяжёлые шторы на обе стороны и снова заметил как покосилось окно, как появились новые трещины на стёклах – какая бы весна ни была холодной, но мерзлота оттаяла и дом стал неравномерно приседать и его жители уже неоднократно добивались от властей ремонта. Но тщетно.

Сквозь затянутые трещинами оконные стёкла обыватель вспоминал в себе свои мысли об Олеге, Ольге и Игоре, об их встрече с дикостью славян и его эти мысли не покидали никогда. Он был увлечён темой славянства и образованием славянского государства варяжскими «гостями». И сей час ему виделось сквозь паутину стёкол как по тропе противоположной сопки спускается женщина в белом, ведущая под уздцы белую лошадь.

Он знал, что это была Ольга, варяжская правительница славянского племени полян, супруга князя Киевской Руси Игоря. Но ему никак не удавалось рассмотреть её лицо и одежды. Только виделось прекрасное природной красоты лицо молодой женщины в светлых одеждах.

Спустившись по тропе с сопки, они, женщина и лошадь, остановились перед преградой – в трёх шагах бушевала речка Орто-Сала не в своём русле, а направленная старателями куда надо им, по всей ширине распадка она извивалась змеёй – то к одному борту полигона, то к другому. Прекрасная лошадь, под стать своей владелице, на цирковой манер вдруг опустилась перед хозяйкой, предоставив ей себя в распоряжение и когда Ольга уселась поудобнее осторожно встала и победно заржала.

Обыватель этого городка по имени Игорь Дмитриевич Солодовников наблюдал правительницу Ольгу и её белую лошадь с замиранием сердца и приближал к себе эту сказочную картину, а отвлёкшись от видения, как всегда, терял в себе самое дорогое – древнюю империю славян – Киевскую Русь. И не мог понять её последних лет, «исторических» – по-существу диктаторского режима. подслащённого усечённой до самой крайности демократией и слащавым словоблудием развращённого общества. Но не терял надежды уяснить их суть, поделившись своими сомнениями с людьми.

Может просто Русь-матушка заскучала по своим военным походам – ведь давно их не было. И надо бы совершить пару-тройку, напомнить себе и о себе?

А сейчас наша далёкая от этих мест Москва, правда, уже не грязная зачуханная нищенка в переходе, она вся светится под Новый год, сама как ёлка. Немного не так, как западные столицы, уступая им в чём то неуловимо. Но отлично выглядит. И непривычно свежо и красочно. Празднично. Такую Москву и полюбить не зазорно хоть кому. Поэтому мы и говорим, что любим нашу Россию – посмотрите на нашу Москву и увидите как мы любим Россию в лице нашей Москвы. А что творится с Россией за пределами Москвы – туда взор наш не направлен.

Все народы, в том числе народы языческой культуры, оберегают свою веру как могут, видя в ней наследие своих отцов и самые грубые её проявления и сама жестокость не кажется им таковой, напротив, она так же освящена памятью. И славяне в своей дикости отвергали христианство в течение многих столетий. Задолго до Ольги и Владимира в христианство славян хотели обратить немецкие проповедники, но устрашённые их дикостью, отказались от этой мысли. И с другой стороны, славяне ненавидели христиан и христианство и прекращали торговые связи с ними, а священников христиан приносили в жертву своим идолам. Тогда они любили своих идолов, Перун – был первым среди них, деревянным и высоченным, раскрашенным красной глиной и одетый в сусальные листы золота, награбленными в походах на Византию. Любили своего идола до самозабвения, до самоотречения. Но это, конечно, до поры.

Прошедшие тридцать четыре года жизни в Якутии развеяли мои, но не всемысли о России.. Америка помешала этому, когда она возникла словно в тумане передо мной, как новая альтернатива старому и тошнотворному делу социальной революции, то есть недовольству бедняков против богатеев. Да, действительно так и произошло со мной, но я остался не поколебим. И даже напротив, сейчас я гораздо яснее вижу происходящее, что в противовес непонятному декадансу в мире может возникнуть что то другое, какой то другой свежий мир из благородного неравенства.

Но мы то и не знали что такое декаданс. Просто слово. Не то что красивое, просто слово иностранное, какое то притягательное, как все иностранные слова и как мы позднее узнали, означающее в переводе упадок. Культурный упадок, культурный регресс. Но в общем то культурное явление. И было время, вся Москва зачитывалась Ремарком, Фейхтвангером. Стояли в очереди, не в библиотеках, а читали с рук у кого эти книги были по случаю.

– Прочитал ты, Петрович, «На западном фронте без перемен», а «Чёрный Обелиск»?

– А ты прочитал «Лженерон»? Готов обменяться на «Безобразную герцогиню». Или, Проспер Меримэ прочитан, «Хроника времён Карла 1Х».

– Завтра готов менять.

А упадок ли это был или просто культурное явление, нам было всё равно. Мы его принимали в том виде в каком воспринимали – в реальности. Да мы и не знали, что это декаданс. Наверное декаданс, если это культурное явление.

Я приведу вам, читатель, описание внешнего вида американской действительности, оставленного кем то из редких советских журналистов, может Леонида Колосова, может Мэлора Стуруа или Юрия Жукова. Не важно. Эти свидетельства были записаны мной давно и для кого то не составляют ни доказательств, ни простого знакомства из любопытства. Прочтите, пожалуйста.

«Вот иллюстрация для самой оголтелой антиамериканской пропаганды. Вообразим человека в Советском Союзе, никогда не верившего ни одному слову этой пропаганды. Чудесным образом он вдруг переносится в Южный Бронкс, где ему и говорят: перед тобой Америка! В ужасе он закрывает глаза руками: значит они не врали, значит, всё так и есть, как они говорят?

Успокойтесь, милостивый государь, всё-таки они врали. Через полчаса поезд прибывает в Бронксвилл, в реальную Америку, ухоженных маленьких городов, идеальных бензозаправок и супермаркетов, пространных торговых плаз и белых дощатых домиков. Процветание страны сразу становится очевидны, когда покидаешь большие города. В России, между прочим, как раз наоборот: её ресурсов, свободных от милитаризма, еле-еле хватает, чтобы поддерживать кое-какой уровень приличия в больших городах; провинция и село – сплошная гниль».