Тигр, светло горящий - Андрэ Нортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да не этого, дурак, этот остается! Кобылку, серую кобылку! Ты что, кобылы от жеребца не можешь отличить, что ли? – Он повернулся и увидел ее. Он уже готов был ее прогнать, но, узнав принцессу, придержал язык и изобразил улыбку.
– А, Лютик! – с нарочитой сердечностью проревел он. Она поморщилась, услышав, каким именем он ее сейчас назвал. – Что, твоей хозяйке нужен другой пони? Знаешь, я сейчас занят...
– Моей хозяйке нужен конь для охоты на тигра, – отрезала Шелира. – И мне нужно поговорить с тобой об этом.
Гордо слегка побледнел, затем повернулся и изрыгнул очередную порцию приказов десятку конюхов, отбиравших коней.
– Так что смотрите! – закончил он. – Я вернусь и проверю! Дважды проверю! А до тех пор табун не отправлять!
Затем он быстро повернулся к Шелире, взяв повод ее пони и подхватив девушку под локоть.
– Ты что, спятила? Ты зачем сюда явилась? – прошипел он ей прямо в ухо по-цыгански и отдал пони конюху. – Ты понимаешь, что надвигается? Не соображаешь, что сейчас не время для дурацких игр?
– Я прекрасно все знаю, – разозлилась она. – Потому и пришла.
По дороге в маленькую комнатку при его конюшне она быстро обрисовала ему позицию своей тетки – для Мерины сопротивление смерти подобно, так что королева намерена сдать город императору. Гордо слушал и хмуро кивал.
Он захлопнул дверь и оперся на нее спиной, сложив руки на груди.
– Это и мудро, и глупо, – наконец сказал он, – но я не могу придумать для города другого пути спасения. А что Тигр? Ты бежишь? Ищешь быстрого коня и сопровождающих, чтобы попасть к Владыкам Коней? Я могу помочь.
– Моя тетка думает, что нам надо бежать – точнее, я уверена, что она думает, что мне надо бежать. – Эти слова повисли в воздухе.
Хмурое лицо Гордо медленно расплылось, в улыбке.
– Ага. А ты не сбежишь. Стало быть, ты задумываешь.., что? Рано или поздно богатым меринским торговцам надоест император, если он и в самом деле таков, как о нем говорят. Они будут терпеть и терпеть, пока император не выжмет их досуха или что? Рано или поздно они затянут потуже пояса на своих потертых одеждах и сбросят его ярмо?
– Что-то вроде этого, – согласилась она. – Потому я и пришла. Моя тетка пусть себе думает, как бы отослать меня из города, у меня свои планы. А у тебя есть кузина, которая однажды приезжала сюда с севера, чтобы научиться лечить лошадей.
– Да, я помню малышку Раймонду, да и все остальные члены клана помнят ее. И мало кто из нас знает, что ее родители не были цыганами по крови – лишь по кровному побратимству. – Гордо медленно кивнул дважды, и слегка расслабился. – Мало кто знает, что ее отец был королем Мерины. Но...
– Но я не хочу, чтобы клан Гордо Калдаша понес урон в торговле, если император захватит город, – продолжала она. – Я здесь еще и по этой причине. Но прежде, чем мы продолжим разговор, пусть с моего пони снимут корзины.
Гордо чуть приоткрыл дверь и проорал приказ. В мгновение ока корзины были на полу комнаты. Он снова запер дверь.
Шелира рылась в ворохе одежд, пока ее рука не наткнулась на большие свертки, спрятанные в каждой корзине. Она вытащила их и с тяжелым стуком опустила на пол.
– Смотри, – сказала она, – император конфискует у тебя все, что только сможет, а остальное тебе если и удастся продать, то с трудом. Дом Тигра желает защитить своих друзей и союзников от разорения.
Гордо наклонился и поднял один из двух свертков, тот, что лежал поближе. Он потянул за веревку, узел развязался, тяжелая стеганая ткань упала, открывая золото и драгоценные камни, заблестевшие в свете лампы. Глаза Гордо вспыхнули так же ярко.
– Этот сверток целиком для клана Калдаш, – сказала Шелира. – На твоем месте я бы вынула камни из оправ и переплавила золото. Это все подарки от моих предполагаемых женихов. Правда, мне пришлось оставить во дворце не меньше, чтобы никто ничего не заподозрил, но я не собираюсь отдавать Бальтазару все.
– А что в другом? – спросил Гордо, указывая головой на второй узел.
– То же самое, – ответила она. – Правда, не такое дорогое. Я бы хотела, чтобы ты превратил побрякушки в монеты и попридержал для меня.., если клан Калдаша снова захочет принять Раймонду.
Это не было в полном смысле слова подкупом – вполне вероятно, что люди Гордо и так бы приняли ее, но Шелира знала, что эта плата, или, скорее, «подарок», сделает их ее должниками, и никто не посмотрит на нее косо. Как только дар будет принят, никто уже не выдаст ее тайны. Как говорил ее отец: «Мне нравится в цыганах то, что, если их купишь, они уже никому другому не продадутся».
– Мы всегда рады Раймонде, – быстро сказал Гордо, склонившись над вторым узлом. Он вытащил оттуда горсть драгоценностей и распихал их по объемистым карманам своей жилетки. – Разве она не нашей крови?
– Тогда позволь мне оставить у тебя пони и все остальное, – с облегчением сказала Шелира. Всегда была вероятность, что Гордо откажет. Но раз он сказал, что она – их крови, то это делает ее полноправным членом цыганского клана. Он теперь скорее выдаст или прогонит собственного ребенка, чем ее. – В корзинах остальная моя цыганская одежда и кое-что для лечения лошадей.
– Так ты оставляешь пони? – Она кивнула, и он одобрительно фыркнул. – Умно. Если кто за тобой и наблюдает, он не поверит, чтобы ты могла оставить тут, среди воров-цыган ценное животное. Он напрасно будет высматривать служанку верхом на пони. Он отворил дверь комнатушки.
– Я могу и не вернуться, – предупредила она. – Искать убежища у вас – не единственный из моих планов, хотя я бы и предпочла именно это. Все будет зависеть от многих обстоятельств. Если я не появлюсь сразу, ждите, сколько сочтете разумным, затем используй и второй сверток на нужды клана.
Он хмыкнул.
– Или я буду ждать, пока этот император не выгонит нас или не попытается перебить. Цыгане ему не друзья, он нас только терпит, поскольку если он нас заденет, наши сородичи, Владыки Коней, не станут продавать ему лошадей.
Она состроила кислую мину.
– Если такое случится, то в Мерине никто не будет в безопасности. – Она не стала уточнять, что если дойдет до такого, то ей придется-таки думать о бегстве ради спасения своей жизни.
«Нет. Покуда я жива, я буду драться за этот город, хотят они этого или нет!»
Она простилась с Гордо, вывернула шаль на другую сторону, так что она стала из коричневой зеленой и вышла с корзинкой в руке. В конце Цыганского квартала она крикнула лодочника и заплатила ему за проезд до Храмовой площади. Она села в маленький ялик, натянула шаль на голову и сделала вид, что дремлет. Не было никаких признаков того, что люди осознали грозящую им опасность. Многие продавали с борта цветы или рыбу, как всегда. Лодочник высадил ее у ступеней, ведущих к Храму. Она ступила на землю с уверенностью человека, всю жизнь плававшего на маленьких суденышках, даже не опираясь на руку лодочника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});