Обезьянка - Геннадий Дорогов

Сидя в зрительском кресле, Виктор с недоумением смотрел на сцену. Как людям может нравиться такая музыка? Десяток отвратительно пищащих деревяшек, разбавленных парой флейт и кое-чем ещё, нагоняли тоску и уныние. И это они называют классикой? Нет, друзья мои, классика – это «Дип Пёпл», «Пинк Флойд» и подобные им группы. А эту музыку Виктор решительно не понимал и не принимал. Только сумасшедшие могут наслаждаться этой мешаниной звуков. Он посмотрел на Ольгу. Она играла, полуприкрыв глаза. Неужели это занятие доставляет ей удовольствие? Такая же идиотка, как и все остальные здесь. И он сам тоже изрядный кретин. Какие-то там чувства у него проснулись к этой дурочке, стало неловко её обманывать. Не надо ничего стыдиться. И жалеть никого не надо. Свою бы шкуру спасти.

После репетиции Оля подошла к нему, смущённо улыбаясь.

«Сейчас спросит, как мне всё это понравилось?» – с раздражением подумал Виктор.

Но Оля задала совсем другой вопрос:

– Ты устал?

– Честно говоря, да, – признался он. – Хочется тишины и покоя.

– Не сердишься, что я привела тебя сюда?

Виктор засмеялся.

– Неужели я такой сердитый? Ты сегодня уже второй раз спрашиваешь, не сержусь ли я. Нет, Оленька, всё в порядке. У тебя здесь ещё какие-то дела?

– Нет, теперь я свободна.

– Тогда идём.

Они вышли на улицу. Виктор взглянул на часы.

– Ещё совсем не поздно. Мы можем куда-нибудь сходить.

Оля опять улыбнулась.

– Туда, где тишина и покой?

– Или туда, где звучит другая музыка, – ответил он. – Позволь пригласить тебя в ресторан.

– Я не люблю рестораны, – сказала девушка. – Давай просто погуляем в парке.

Виктор не стал настаивать. Он не очень-то рассчитывал на то, что удастся напоить эту поклонницу смычка. Можно попытаться подъехать к ней с другой стороны. Они уже прогуливались по аллеям парка, когда Оля вновь спросила:

– Значит, не понравилась тебе наше исполнение?

Виктор хорошо подумал, прежде чем ответить.

– Дело не в исполнении, – сказал он. – Мне непонятна сама музыка. А что касается инструментов… Ты не обидишься, если я скажу то, что думаю.

– Я тоже не могу на тебя обижаться. Говори.

– Видишь ли, Оленька, я считаю себя меломаном. С удовольствием слушаю тяжёлый рок. Но не только. Есть очень удачные вещи в музыке самых разных направлений. И в этом, на мой взгляд, огромную роль играет инструмент. Сейчас электроника способна творить чудеса. Но ты почему-то увлекаешься скрипкой, уделяешь ей большую часть своего времени. Мне это непонятно. Послушал я сегодня ваши скрипки и не пришёл в восторг от их звучания. Как гвоздём по стеклу, – он повернулся к девушке. – Ты обещала не обижаться.

– Я и не обижаюсь, – ответила Ольга. – Всё объясняется очень просто. Тот инструмент, который ты сегодня слышал, взят из репетиционного фонда. Он довольно низкого качества и годится только для учебных занятий. Концертные скрипки звучат значительно лучше. А если ты хотя бы раз послушал, как звучит скрипка, изготовленная старым мастером, то твоё мнение об этом инструменте было бы совсем иным.

– Помилуй, Оленька! – воскликнул Виктор. – Где же я смогу услышать старинную скрипку? Небось, они все хранятся в сейфах за семью замками и доступны только избранным особам.

– Это не совсем так, – ответила девушка. – Отчасти ты прав: выступать со скрипками знаменитых мастеров могут позволить себе только самые известные музыканты. – Оля назвала несколько фамилий. – Постарайся попасть на концерт хотя бы одного из них и ты не пожалеешь об этом.

Виктор обнял девушку и легонько прижал её к себе.

– Не нужен мне никакой знаменитый музыкант. У меня есть свой любимый скрипач. И если мой любимый скрипач когда-нибудь сыграет мне на хорошей скрипке, я послушаю с огромным удовольствием.

Оля заглянула ему в глаза и спросила полушёпотом:

– Ты действительно хочешь, чтобы я сыграла тебе на настоящем инструменте?

У Виктора от волнения перехватило дыхание. Вот он, ответственный момент! Сейчас очень важно не переиграть.

– Очень хочу! – ответил он тоже полушёпотом. – А это возможно?

– Думаю, что да.

Итак, наживка проглочена. Виктору не терпелось спросить, когда он сможет послушать эту чёртову скрипку, но он боялся выдать своё нетерпение. Малейшая неосторожность могла всё испортить. Не выпуская девушку из своих объятий, он нежно поцеловал её и сказал:

– Я уверен, Оленька, что ты превратишь меня в настоящего ценителя скрипичной музыки.

Оля улыбнулась счастливо и взволнованно. Как замечательно, что она познакомилась с таким парнем – внимательным и тактичным.

– Я постараюсь, Витя. Только ты меня не торопи. Хорошо?

– Хорошо, милая. Куда нам спешить? У нас впереди целая вечность.

Виктор мысленно усмехнулся: никак он не может обойтись без пафоса и словесных выкрутасов. Какая у него, к чёрту, вечность? Того и гляди, нож в бочину воткнут. Не сегодня, так завтра. Комар на днях конкретно предупредил: мол, смотри, браток, будешь мне мозги парить, я с тобой церемониться не стану. А с Комаром шутки плохи.

Он проводил девушку до дома. Несколько минут они постояли у подъезда, потом расстались. Виктор пошёл домой. Едва он успел завернуть за угол дома, как почти нос к носу столкнулся с Лёхой Комаром. Вероятно, Комар наблюдал, как Виктор провожал Ольгу, и теперь дожидался его здесь.

– Ну что, Казанова, чем порадуешь? Дело делаем или просто с девушкой дружим?

– Всё нормально, Лёха! – торопливо заверил Виктор. – Уже есть конкретные сдвиги. Но тут, сам понимаешь, надо действовать осторожно. Поспешишь – всё испортишь.

Лёха небрежно сплюнул сквозь зубы.

– А ты не спеши, Витёк. Я тебя не тороплю. Действуй так, как считаешь нужным, – он холодно взглянул Виктору в глаза. – Но и волынку тянуть не советую. Потеряем клиента – голову оторву.

Не прощаясь, он прошёл мимо Виктора, толкнув его плечом.

Накануне того злополучного дня они крепко выпили. На утро самочувствие у всех было отвратительное. Снова собрались вместе, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье. Лёха Комар чувствовал себя хуже всех. Он жаловался на головную боль и тошноту. Когда разлили по полстакана водки и залпом опрокинули в себя, один Лёха долго не мог справиться с этой порцией. После выпитого жить стало легче, окружающий мир вновь приобрёл краски.

Вовка Дизель сладко потянулся и предложил:

– А что, братва, может, раскинем в картишки по маленькой? Что скажешь, Казанова?

Виктор покосился на Комара и сказал:

– Если только по мелочи…

– Так я и предлагаю по мелочи, – подхватил Дизель. – А ты, Серый, чего молчишь?

Серёга неопределённо пожал плечами.

– Да я, в принципе, не против.

Они вопросительно взглянули на Лёху. Тот отрицательно мотнул головой.

– Я пас, пацаны. Сегодня я не игрок.

– Да брось ты, Лёха! – не унимался Дизель. – Я же предлагаю не на интерес, а так – на маленький интересик. Чтобы время убить.

Они уже давно не делали больших ставок, если играли в своём кругу. Играть с Комаром по-крупному было опасно. Ни разу никому не удалось уличить его в жульничестве, но когда дело доходило до приличных сумм, Комар неизменно выигрывал. Однако сегодня он был явно не в спортивной форме.

– Ладно, против любительского матча возражать не буду, – сдался Лёха.

Они начали с мизерных, чисто символических ставок. Но постепенно азарт захватил игроков, они стали ставить на кон всё более крупные суммы. Один Лёха Комар не проявлял ни интереса, ни азарта, играя с кислой недовольной миной. Он безнадёжно проигрывал. И вдруг Виктору стала идти раз за разом хорошая карта. Его партнёры по игре забеспокоились. Им не терпелось отыграться, и они постоянно увеличивали суммы ставок.

– Ну, погоди, Казанова! – пыхтел Дизель, потирая виски. – Всё равно я тебя обыграю.

А Виктор чувствовал себя на седьмом небе. У него словно крылья выросли за спиной – так легко сегодня всё получалось. Его выигрыш уже перевалил за тридцать тысяч, когда Дизель предложил пойти ва-банк. Виктор прикинул свои шансы и согласился – у него на руках опять была сильная карта. Но на этот раз удача отвернулась от него. Серый обыграл его, прибрав к своим рукам весь сегодняшний выигрыш. Виктор занервничал, ему захотелось отыграться, тем более что ему по-прежнему шла хорошая карта. Но всякий раз, когда победа казалась совсем близкой, у кого-то карта оказывалась чуточку сильней. И всё чаще этим человеком оказывался Лёха Комар. Он уже не выглядел больным и беспомощным. Его глаза блестели холодно и жестоко. Когда Виктор понял, что надо остановиться, что его элементарно раскрутили как самого последнего лоха, было уже поздно: проигрыш составлял триста сорок тысяч рублей.

Глядя на свою жертву с презрительной усмешкой, Комар спросил: