Хоккей - моя стихия - Валерий Харламов

Но вот наступил день матча, и начался он, как и любой другой день, с зарядки. Звенья проводят ее отдельно, каждое так, как считает наиболее целесообразным — в соответствии с планом игры. Во время зарядки происходит окончательное уточнение задания, капитан звена вырабатывает с товарищами план и потом на общем собрании команды докладывает об этом руководству. Собрания эти проводятся обычно перед обедом, так что еще остается время уточнить с тренерами неясные моменты. Если же на вопрос старшего тренера, все ли ясно, следует молчание, то считается, что план принят единогласно.

Самостоятельное обсуждение и уточнение игрового задания повышают ответственность каждого спортсмена, формируют навык к анализу, и хоккеист таким образом проходит первый класс подготовки к своей будущей работе в должности тренера.

По дороге в Москву, по пути на стадион стараемся говорить о чем угодно, только не о хоккее, однако мысленно мы уже в Лужниках, на льду, всматриваемся в лица спартаковцев, вспоминаем их игру, их излюбленные маневры, приемы ведения атаки, построение обороны. Так все было и в тот майский день 1969 года, когда мы ехали на матч, который должен был решить, кто станет чемпионом страны… Сколько лет прошло, а я помню наш поединок прекрасно. Да и читатель, я убежден, не забыл тот драматический матч. Его помнят болельщики, переполнившие Дворец спорта в Лужниках. Его помнят и миллионы телеболельщиков. Ведь это тот матч, который был прерван на тридцать минут.

Мы, хоккеисты ЦСКА, до сих пор считаем, что золотые медали "увели" у нас буквально из-под носа. Мы проигрывали в середине третьего периода 1:2, а нам нужна была победа, и за одну секунду до последней смены ворот, на исходе десятой минуты, мы забросили долгожданную ответную шайбу. То был красивый гол. И вдруг выяснилось, что не следует верить своим глазам. Хотя табло свидетельствовало о том, что до смены ворот осталась еще одна секунда, судья из-за борта заявил, что часы якобы испорчены, что он берет время по контрольному секундомеру, что время первой половины третьего периода матча истекло, и он будто бы дал свисток.

Впоследствии обнаружились люди, которые утверждали, что этот свисток слышали. Я его не слышал.

Гол не засчитали. Вскипели яростные споры, ведь нам было до слез обидно. Тарасов ушел в раздевалку и увел команду. (Потом он был за это строго наказан и лишился, правда, ненадолго, звания заслуженного тренера СССР.) Конечно же, не надо было задерживать матч: зрители, пришедшие на стадион и собравшиеся у телеприемников, тут были ни при чем, но можно понять и тренера и нас. И только ли наш тренер виноват в происшедшем? Из-за чьей халатности возник инцидент? Почему не известили тренеров и игроков, что часы не в порядке? Интересная подробность: когда проверяли табло после матча, то все было в порядке, вся сложная система отсчета времени работала, как и прежде, безукоризненно.

Наша команда была в ужасном настроении, играть после возвращения на лед в полную силу мы уже не могли, в конце концов проиграли со счетом 1:3 и вынуждены были довольствоваться серебряными медалями.

Меня эта загадочная история огорчила еще и потому, что я этой весной впервые стал чемпионом мира, а вот стать чемпионом СССР не смог…

Матч за матчем. Сезон за сезоном. Длинная-длинная вереница хоккейных встреч. Упругий, насыщенный ритм жизни. Я знаю, что буду делать завтра, где буду через три дня и куда поеду через неделю. Хорошо изучил расписание самолетов на Новосибирск, Челябинск, Прагу и Стокгольм, В октябре, ноябре, феврале и марте играю против Александра Якушева и Александра Мальцева, а в сентябре вместе с двумя Сашами против Фила Эспозито и Бобби Халла, а в декабре и апреле против Владимира Мартинца, Франтишека Поспишила, Дана Лабраатена и Ульфа Нильссона.

Матч за матчем. Сезои за сезоном. И вдруг цепочка рвется. Пауза. Вынужденная пауза. Команда тренируется и играет без меня. Без меня вылетает команда за океан по маршруту, уже освоенному советскими хоккеистами, — в Монреаль. А я остаюсь в Москве, в Лефортово. Портативный телевизор в палате госпиталя. Впервые за многие годы я пропускаю великолепный, красочный и шумный праздник хоккея, довольствуясь маленьким окошком, через которое можно увидеть, увы, немногое. Заходят друзья, партнеры по звену, оставшиеся в Москве. Тоже скучают, тоскуют. Впервые против профессионалов сборная СССР выступает без нашей тройки.

Тренерам, конечно, виднее, как строить игру, как формировать команду, как готовиться к Олимпиаде, которая ждет нас через четыре года, однако нам кажется — и Михайлову, и Петрову, и мне, — что ведущие игроки песни не испортили бы. Что же касается молодых, то и им бы места в составе хватило — ведь двадцать пять человек можно было включить в команду.

Я говорил уже об относительности "хоккейного возраста", хочу лишь раз напомнить, что иные дебютанты, например, двадцативосьмилетние вратарь Михаил Василенок и нападающий Валерий Белоусов — ровесники Александра Мальцева и Владимира Шадрина и на год старше Владимира Лутченко и Валерия Васильева, на три года старше Виктора Шалимова, на четыре — Владислава Третьяка и на пять — Сергея Капустина. Почему же у них больше шансов выступать в 1980 году, чем у перечисленных мною ветеранов главной команды страны?

Впрочем, это не самое важное. Важнее другое — о какой настоящей проверке может идти речь, если вратарь Василенок так и не появлялся на площадке, если ни разу не видели мы на льду защитника Виктора Кузнецова, если считанные минуты (да и то против аутсайдеров турнира) сыграл Александр Голиков.

Включив новичков в команду, что само по себе было смелым решением, следовало бы так же смело и проверять дебютантов на деле. Тем более, что самые молодые хоккеисты команды — Сергей Бабинов, Александр Белялетдинов и Борис Александров, которым по 21 году, 22-летний Виктор Жлуктов, 23-летние Владимир Ковин и Александр Скворцов (их ровесника Сергея Капустина я отношу к более опытным мастерам) — сыграли неплохо. В одних матчах игра у них получалась лучше, в других хуже, но общий экзамен, как мне показалось, судя по телерепортажам, они выдержали.

Считаю, что наши тренеры, возглавляемые Виктором Васильевичем Тихоновым, работали с хоккеистами прекрасно. Они поехали за океан на труднейший турнир с командой, которая, в сущности, не имела двух первых звеньев, и тем не менее сборная произвела хорошее впечатление. И если я высказываю некоторые критические замечания, то только потому, что, на мой взгляд, надо было дать больше сыграть всем хоккеистам, которых хотели проверить.

Я неопытный телеболельщик, если речь идет о хоккее. Нет навыка: привык воспринимать игру с площадки или со скамейки, где ждем мы своего череда выйти на лед. Но что мне оставалось делать? Когда в пятницу 10 сентября меня выписали из госпиталя, я чуть ли не каждые четверть часа поглядывал на часы — ждал начала телерепортажа о матче команд СССР и США.

Цветной телевизор с большим экраном давал возможность увидеть больше, чем портативная "Юность". И вот репортаж начинается. Показывают наших хоккеистов, показывают американцев. Камера скользит по трибунам, и я, конечно же, узнаю каток "Спектрум" в Филадельфии, где играли мы с командой Фреда Широ "Филадельфия Флайерс".

"Кубок Канады" — так называется этот турнир, но не только в канадских городах Монреале, Торонто и Оттаве проводятся матчи. Против двух сильнейших европейских команд — Чехословакии и Советского Союза — американцы решили сыграть у себя дома, в Филадельфии, где, как мы убедились на собственном Опыте в январе 1976 года, "стены" действительно помогают.

Вот-вот начнется игра.

На льду — первое звено. Признаюсь, решение тренеров озадачило меня: на площадке Скворцов — Ковин — Белоусов. Видимо, тренеры решили, что эта тройка, пожалуй, самая скоростная, задаст тон всей игре. А может, решение продиктовано иными соображениями? Обычно тренер команды первыми на лед выпускает самых сильных. Может быть, тренеры решили нейтрализовать атаки американцев силами тройки Ковина, а удар нанести оставшимися, более опытными звеньями?

Сижу и гадаю. Эх, оказаться бы хоть на минуту в филадельфийском "Спектруме", получить бы ответы на все вопросы!

Наши играют энергично, смело, быстро. В составе команды перестройка: вместе с Александровым и Жлуктовым снова выступает Викулов, многоопытный Викулов. Я рад тебя видеть снова в сборной, мой давний товарищ! В Звене рядом с молодыми хоккеистами ты должен быть лидером, ведь тебе хорошо энакома роль наставника молодых нападающих, кто, лучше тебя, техничного, хладнокровного, умного, может сплотить молодежь? В свое время ты много сделал Для меня, а теперь помогаешь Жлуктову и Александрову. Два сезона ты играешь с ними в одной тройке, и твои партнеры действуют все увереннее, все меньше суетятся, все больше забивают.