Твоё слово (СИ) - Лисканова Яна

Меня слегка удручало, что я практически ничего здесь не знаю: ни местных реалий, ни истории, ни популярных нынче артистов, в чьем грязном белье можно было бы порыться… К сожалению, это очень, просто возмутительно сильно сужало список тем, которые я могу освещать. Меня это даже слегка пугало, но и немного возбуждало тоже. И я вслушивалась и вслушивалась в разговоры проходящих мимо людей. Облокотившись о стену дома и прикрыв ресницами цепкий внимательный взгляд — слушала.

— Когда ж ты уже повзрослеешь?!..

— Я купила льна на рубашки за просто смешную цену в…

— Мы у Реми праздновать будем…

Солнышко ползло по небу, легкий теплый ветерок гулял по улицам, я сидела как снайпер в засаде, не шевелясь и почти сливаясь с местностью. Какая-то дворовая кошка прошлась прямо по моим ногам, даже не заметив меня.

— …она говорила, что ей красные розы нравятся, — красные розы, какая банальщина! Ну да в этом мире, наверное, еще не успели их запихнуть в каждую дешевую открытку и романтическую балладу, — так зачем тебе ей голубыми вьюнами окно оплетать?

Мимо меня прошли двое парней, горячо обсуждая очень важный вопрос: дарить ли даме цветы, которые ей нравятся или подарить те, за которыми уже закрепилась в этом мире репутация символа большой и чистой любви.

Красные или голубые? Юноше больше нравились голубые, потому что красный цвет — какой-то вульгарный! Но даме он почему-то нравится… Так что же ей подарить? Я бы посоветовала все-таки голубые. Но не ей, а своему другу. Как символ большой и чистой любви. А еще лучше — сразу своему отражению.

— В задницу эти красные розы! — утвердил парень уже в отдалении. Ну да, а куда ж еще. Там уже и рекомендации, и жалобы, и предложения, и цветы там будут совсем не лишними. Наоборот, придадут очарования! Вон Берта туда же засунула своему начальнику тоже вульгарно-красные, но гвоздички. Чем этот юноша хуже?

А за что она так на начальника наехала? Он же ей деньги платит… А-а-а, точно! Он не платит, поэтому и наехала. А еще он обещал ей… Так. Стоп.

Вдруг Мысль — именно так, с большой буквы М! — озарила мою голову! Я вся напряглась и почувствовала, как моя внутренняя ищейка встала в стойку. Тихонько, все также напряженная и натянутая как струна, я встала, подхватила сумку и неторопливо двинулась на Восток Третьего Круга. Во мне уже потихоньку начинал бурлить азарт, и я надеялась, что иду в правильном направлении. Не географически — географически-то я на удивление точно помнила, что мне надо на восточную часть Круга.

Широкая улыбка вдруг растянулась на моем лице, заставив отпрянуть какую-то женщину с ребенком. 

Аррирашш са’Варшш, дядя Его Императорского Величества Ярролима Второго, бывший Первый Советник, бывший глава Министерства Внешних Связей, бывший руководитель одной из групп Теневого Министерства, а ныне просто вздорный дядюшка Императора, поднимался пешком по, кажется, бесконечной винтовой лестнице заброшенной башни дворца.

Башня эта называлась Спящей.

Около десяти тысячелетий назад одну ведьму не позвали на праздничный пир в честь дня рождения принцессы, юной золотой драконицы из рода са’Варшшей, и обозленная женщина наслала проклятие на башню, в которой жила принцесса, усыпив всех, кто в ней в тот момент находился и продолжая усыплять любого, кто к ней приблизится. Существует мнение, что той ведьмой была сама Мать-Земля, поэтому только благословение Отца-Дракона и смогло снять проклятие Спящей Башни, да и то, не одно тысячелетие спустя. Но упоминания Матери-Земли приравнивались в Империи к ереси и, хотя у Аррирашша были основания думать, что проклятие имело вполне божественное происхождение, вслух бы он об этом сказал, только если бы ему очень захотелось эпатировать публику и понаблюдать за реакцией. Позволить-то он себе это уже давно мог, а вот возраст, к счастью или к сожалению, такие порывы немного, но притупил. Хоть проклятие милостью Отца-Дракона и сняли, но башня имела до сих пор скверную репутацию. И не без оснований. Уснувших в этом месте вечным сном было очень не мало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Аррирашш тоскливо посмотрел на порванные кружева на рукаве новой рубашки. Окружавшие Спящую Башню заросли терновника преодолеть на своих двоих без потерь не мог даже он. Наконец, лестница закончилась и вильнула в небольшой коридор с дверью в конце. Из-под двери выползал в темноту лестничного пролета яркий и теплый оранжевый свет, скрип пера и детское мурлыканье, порой перетекающее в слова драконьей колыбельной, которую сам Аррирашш и пел в детстве на ночь своему маленькому внучатому племяннику. Мужчина тихонько отворил дверь.

— Дядя Арши! — улыбнулся ему подросток радостно и чуть ехидно, — я думал, ты сегодня уже не придешь.

— Почему это? — спросил мужчина, устраиваясь в кресло.

— Ты приходишь через день, но вчера тоже был.

— Вчера был твой день рождения, как я мог не прийти? — мужчина улыбнулся.

— Отец не пришел, — "наверняка нашел какое-нибудь дурацкое оправдание, -чуть дернув губой подумал дядя Арши, — в которое сам не верит, но мне будет его впихивать с пеной у рта, доказывая, что он очень, очень хотел прийти, но обстоятельства были сильнее!»

— Ну и дурак, — сказал мужчина, вздернув брови, — мы отлично посидели с тобой!

— Расскажи, как прошел день, — улыбнулся племянник, — ты сбегал в город?

— Я же не подросток, — возмутился мужчина, — я почтенный дракон. Я не сбегаю, я ухожу!

— Днем прибегал отец, — ласково улыбнулся русоволосый парнишка, но глаза блестели насмешкой, — искал тебя. Сказал, что ты опять сбежал из дворца и никого не предупредил.

— У меня уже скоро седина появится, — возмутился Аррирашш, — а я должен отчитываться перед своим собственным племянником о своих перемещениях?!

— Он Император, — насмешливо вздернул бровь мальчишка.

— Ничего-ничего, — закивал в такт своим словам мужчина, прикрывая лукавое золото глаз ресницами, — ему полезно поволноваться. А я уже слишком стар, в моем возрасте спрашивать разрешения на простую прогулку — просто неприлично!

— А в молодости ты спрашивал? — спросил племянник.

— Нет, — пожал плечами дядя Арши, — но в молодости нами должен владеть бунтарский дух, а не стариковская рассудительность, спрашивать на что-то разрешение, когда ты молод, просто…

— Неприлично? — уточнил парень, понимающе кивая головой.

— Ты так хорошо меня понимаешь! — всплеснул руками мужчина, — не то что твой отец! — он поковырял ногтем подлокотник, опять скривившись, заметив порванный рукав, — я вчера встретил одну забавную девочку, думаю она бы тебе понравилась — на вид очень проблемный ребенок!.. 

— Я требую адвоката! — продолжала я веселить сторожей местного обезьянника.

— Кого-кого она там требует? — оскалился только подошедший мужик в серой форме стражника, почесывая щетину.

— Да кого только не требует! — ответил его сидевший на лавочке коллега, не отрывая взгляда от газеты. Там что кроссворды, что ли? — Еще немного и самого Императора Златоликого потребует привести, чтобы объяснил нам, какие мы нехорошие.

— Эта и Отца-Дракона позвать не постесняется! — хмыкнула Марта.

Марта была одной из прекрасных представительниц представленного здесь рассадника сифилиса и хламидий. Естественно, меня посадили в одну камеру с проститутками, и слава богу, скажу я вам! Кроме того, что они абсолютно не агрессивны, при виде меня, дурного ребенка, как выразилась однажды моя учительница по математике, у них, по-моему, проснулось что-то навроде материнского инстинкта. Меня это абсолютно устраивало и я старательно дурила, чтобы еще больше им понравиться и под корень отрубить любые сомнения в том, что я могу быть кем-то иным, кроме милой дурашки, за которой надо приглядеть, а то дел натворит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы не имеете права меня тут держать, я честный человек! Ну почему они меня не слушают? — повернула я к сокамерницам взгляд, полный искреннего недоумения.

— Ты рылась в ящиках в кабинете почтенного купца, стоя в двух метрах от его трупа, когда прибыла стража, — остро взглянул на меня сидевший на скамеечке страж, выглядывая из-под газеты, — не очень красивая ситуация, не находишь?