Русалка из Винсема - Эва Киншоу

Мисс Робинсон приготовилась слушать. Он прав — проблемы были, да еще какие серьезные! Добавил их в ее жизнь сам Кристиан Ван дер Мей.

Согласно завещанию, она и Корнелиус становились владельцами поместья Винсем площадью в двадцать пять акров. Но при том условии, что они на равных правах сообща будут заниматься делами этого поместья в течение года. Продать, заложить, сдать в аренду это поместье они не могли. Такова была воля покойного банкира. Конечно, завещание было сродни ожившей сказке. Оно полностью меняло ее будущую жизнь. Доход от поместья теперь сполна мог возместить финансовые потери ее семьи.

Ныне покойный банкир успел-таки подарить ей чудо. Замечательно было и то, что поместье Винсем располагалось в десяти минутах езды от дедушкиного дома, одним словом, находилось почти в том же районе, где она выросла и знала каждый камушек, каждый кустик. Дед и бабушка Беатрикс Робинсон, с того момента, как узнали о завещании Кристиана Ван дер Мея, пребывали в полном восторге и постоянно твердили внучке:

— Детка, мы можем много трудиться в твоем поместье. У нас откуда-то появились силы. Мы хотим жить по-новому, родная.

Девушка была благодарна адвокату, что ее дела повернулись самым чудесным образом, они уже оговаривали с ним возможные способы работы в Винсеме и тем не менее сегодня, на встрече, ее компаньон-адвокат выглядел опечаленным.

— Корнелиус, что произошло?

— Есть осложнения, — сообщил наконец-то Мидволд, размешивая сахар в кофе. — Завещание банкира может быть опротестовано.

Беатрикс не ожидала услышать жуткую новость и поперхнулась. Тертая морковь буквально застряла в горле.

— Это шутка? — выдохнула она.

Он покачал головой.

— На каком основании — опротестовано?

— На том основании, что мы вынудили Кристиана Ван дер Мея составить это завещание в нашу пользу.

— Но это же полная чепуха! Никому из нас и в голову бы не пришло такое… Мы вообще не имели понятия о том, что задумал старик!

— Это знаю я, и это знаете вы, Беатрикс. К сожалению, Ван дер Мей никогда не сможет подтвердить наше убеждение. Из могилы никто еще не поднимался.

— И вы только сейчас нашли время сообщить мне об этом?

— Да, только сейчас. Я был очень занят.

— Но это ужасно! Это же катастрофа!

— Конечно, — согласился он. — Для вас, мисс Робинсон, катастрофа.

— Но кто же посмел вставлять нам палки в колеса? Кто хочет навредить? — возмущалась Беатрикс.

Корнелиус молчал и пил кофе, потом беззвучно поставил чашку на блюдце, отодвинул их в сторону, вытер рот салфеткой и произнес:

— Один из родственников банкира. Он считает, что поместье принадлежит ему.

— Но кто именно? — не успокаивалась Беатрикс.

— Брат Кристиана Ван дер Мея. Его зовут Константин. Обуславливает он это тем, что поместье принадлежит семейству Ван дер Меев. Мол, когда-то его приобрел прадедушка, и с тех пор оно постоянно находилось во владении этой семьи. Возможно, для нас единственный выход, это оспаривать его мнение и судиться. Разумнее всего в сложившейся ситуации — продать поместье, чтобы возместить расходы на судебные издержки. Но завещание нам запрещает это сделать.

— Да-а… Выходит, старик над нами посмеялся? — горестно воскликнула Беатрикс.

Выдержав паузу, Мидволд сказал:

— Не посмеялся. Он даже написал письмо, в котором объяснил свое необычное завещание.

— В таком случае я ничего не понимаю, — развела руками Беатрикс.

— Это понять действительно трудно, — согласился адвокат. — Но перейду к самому главному. В своем письме старик объяснил, что если мы выполним его желание, то проблем с наследованием у нас не будет.

— Что же это за желание?

— Мы должны пожениться.

— Корнелиус, я готова упасть со стула, — попросту сказала Беатрикс. — Вы не ошибаетесь?

— Я никогда не ошибаюсь. Такова воля покойного. Поместье будет принадлежать нам, и никто не оспорит наше право на него только в случае нашего официального брака. Брат Ван дер Мей не верит, что это может произойти, и пытается отвоевать его обратно.

— Так что же делать? — отчаянно воскликнула девушка.

— Венчаться, — спокойно произнес Мидволд. — Надо идти до конца.

В его глазах зажглись озорные огоньки, он добавил:

— Иначе, ради чего вы пикетировали двери банкирской конторы?

Беатрикс продолжала недоумевать.

— Но почему же он просто не завещал это поместье только мне — ведь мои родные и я пострадали? Почему вмешал в это дело и вас?

— Теперь об этом никто даже догадаться не сумеет. Старик умирал. О чем он думал в последние дни и минуты, знает один только Господь.

Мидволд хитро посмотрел на девушку.

— А может быть, его осенило перед смертью, что я и вы необыкновенно друг другу подходим? Вот он и решил нас подтолкнуть к браку.

— Да с чего такое могло прийти ему в голову? — горько засмеялась Беатрикс. — Что же такого было любовного в наших отношениях?

— Да уж точно, я тоже ничего не заметил. — Губы адвоката скривились.

— Корнелиус, тогда, на встрече с Ван дер Меем, я думала исключительно о проблемах дедушки и бабушки, но никак не о браке с вами.

Что-то доброе мелькнуло в глазах Мидволда, но он ничего не сказал.

— Так что же вы думаете обо всем этом? Вы — профессионал-юрист, объясните…

— То же, что и вы, к сожалению. Но, согласитесь, мы вместе почувствовали, что Кристиан что-то не договаривал, скрывал, не правда ли, Беатрикс?

Мисс Робинсон кивнула.

Мидволд продолжал:

— Старик был не только финансистом, он еще занимался филантропией. Кристиан искренне хотел помочь вам, вернее вашим дедушке и бабушке — покрыть их убытки, а меня приплел к этому делу с той целью, чтобы я, как адвокат, позаботился о сохранении вашей новой собственности.

Беатрикс еще раз кивнула.

— Что он сказал на прощание? Кажется: «Присмотри за ней»?

— Да, это были его последние слова, — ответил Корнелиус. — Но, конечно, все, что я говорил, это лишь мои догадки…

Беатрикс вздохнула. Ее пальцы нервно гладили ручку кофейной чашки. Выразительные зеленые глаза наполнились печалью.

Нет, это невозможно, чтобы она обрела в жизни сразу все, — поместье, деньги и Корнелиуса Мидволда — преуспевающего адвоката — в качестве мужа. Девушка готова была расплакаться.

— Ничего страшного, мы сохраним наши права на поместье, — обнадежил ее Мидволд. Естественно, от него не укрылось, что ее глаза наполнились слезами.

— Это каким же образом? — тусклым голосом спросила она.

— А мы поженимся.

«Я готова умереть от счастья!» — мелькнуло в ее голове. Ее губы расплылись в недоверчивой улыбке.