Сердце Таэраны - Тимофей Печёрин

— Всяко лучше, чем помогать тебе, — с ненавистью ответил один из эльфов и повернулся к человеку, — и что теперь?

— Для начала найдите для него какое-нибудь помещение, — обстоятельно, начальственным тоном, произнес обладатель серого плаща, — не к дереву же привязывать высочество? А там уж решим…

Никогда в жизни Ирайе не доводилось видеть неба. Ее предки были изгнаны из Хвиэля больше двух веков назад; изгнаны под землю, в глубокие пещеры и гроты, это обиталище настоящих хтоников. Этих древних, жутких, неподдающихся описанию тварей, что были хозяевами мира во времена Тысячелетней Ночи. Окрестив так Темных Эльфов, Перворожденные словно вычеркнули этих отщепенцев из числа соплеменников… и разумных обитателей Таэраны вообще.

Темные Эльфы, Падшие Эльфы — они были не только изгнаны, но и прокляты хвиэльским королем. Солнце, этот источник жизни, теперь сделалось для них… пусть и не смертельно-опасным (как в случае с троллями), то уж во всяком случае небезвредным. От его лучей даже за короткое время кожа Падших обгорала, а глаза совсем утрачивали возможность видеть. Потому-то подземелья могли быть единственным местом, пригодным для обитания Темных Эльфов.

Но Хвиэль просчитался: спасением для изгоев стала ночь. Многие кланы (включая тот, что возглавлялся Морандором) совершали регулярные ночные вылазки наверх — для торговли, но чаще для добывания необходимых вещей. И для захвата пленников, называемых почему-то рабами, хотя главным их предназначением было служить расходным материалом в жестоких ритуалах. В чародействе, питаемом не силами природы, а страхом, болью и свежей горячей кровью.

Оборотной стороной проклятья стало великолепное ночное зрение Темных — и они его с успехом использовали. По всей Таэране нельзя было найти лучших воров или наемных убийц. Для них, легких и гибких, крадущихся в темноте и неуловимых как тени, просто не могло быть непреодолимых преград. Даже самая неприступная ограда содержала бреши (только б найти), даже самый бдительный страж мог отвлечься (главное выждать момент). А для того чтобы схватить любую ценность или нанести тот единственный удар, и вовсе достаточно мгновения.

«Денежные мешки» Грейпорта и прилегающего к нему Западного Мирха охотно пользовались услугами Падших — для мести конкурентам или расправы с неугодными дворянами. Последние еще наличествовали даже в западных городах, и из последних сил держались за свои привилегии, за то положение, что они обрели еще во времена Империи.

Впрочем, дворян становилось все меньше: в интригах и распрях от вековых обид они изводили друг друга еще вернее, чем их самих — торговцы и менялы. Нередкими были случаи, чтобы какой-нибудь грейпортский граф жертвовал остатками былого богатства, фамильным антиквариатом и даже родовым особняком, дабы извести целый род недругов. В этом случае в ход шли проклятья и прочая вредоносная волшба… а Темным не приходилось даже покидать своих подземелий; они были только рады, потому как и заработок больше, и трепыханий меньше.

Но и торговцы и дворяне прекрасно знали другое: рядом с изгоями Перворожденного Народа даже самые прожженные и циничные типы из числа наемников-людей (вроде Даррена) казались сущими простачками. Те строго блюли условия заказа — в то время как Темные работали на презренных рхаванов лишь до тех пор, пока эта работа была выгодна клану. Бывали случаи, что Падшие убивали самого заказчика (спроста или сдуру расплатившегося вперед) вместо того чтобы рисковать жизнью, выполняя его задание.

И главное: наемники-люди оставались прежде всего воинами и прежде всего людьми. Они нанимались для боя; пусть далеко не всегда честной и благородной, но схватки — с другими воинами или чудовищами, вроде троллей. Проникнуть же в чей-то дом, чтобы убить мирно спящего и беззащитного другого человека они, как правило, брезговали. И, соответственно, вся та работа, что вызывала отвращение у Даррена и ему подобных, с готовностью выполнялась Темным Эльфами. Даже если в жертву предназначались дети, Падшим было на это наплевать. Что рхаваны, что выблядки рхаванские — для них это не имело значения.

Но Ирайе до сих пор не приходилось покидать родных подземелий даже ночью. И потому, едва пройдя через проход из пещеры, она просто вошла в ступор от видения мира, не ограниченного тесными туннелями или сводами пещер, от множества незнакомых звуков и запахов… и, наконец, от звезд. Словно крестьянское дитя, впервые попавшее в город, застыла она в изумлении и восхищении, глядя снизу вверх на громадный свод, усыпанный звездами.

И лишь рука идущего рядом Морандора, что легла ей на плечо; лишь его голос, грубоватый, но с мягкими интонациями, вывели Ирайу из этого состояния.

— Идем, девочка — произнес предводитель клана, — время дорого… А на тебя вся надежда.

Навстречу двум Темным — высокому старику и небольшой щуплой девушке, шел человек с факелом. Человек! Презренный рхаван!

Хотя, если рассудить здраво, лучшего варианта все равно не сыскать. Не к оркам же обращаться — к этим тупицам, неспособным даже пройти по струночке ничего не разрушив и не сломав. И уж точно не к гордым «высшим» собратьям…

Человек же на роль проводника подходил идеально. При всех своих недостатках, люди отнюдь не глупы, прилично владеют оружием, да и чародейство уже не вызывает в них суеверного трепета. И при всем этом — существа они беспринципные, за лишний кругляш золота готовые на все, причем, без лишних вопросов.

— Даррен, — произнес человек, протягивая руку в дикарском приветственном жесте. Ирайа, понятное дело, не ответила тем же… однако поняла, что рхаван представился, назвал свое имя.

— Ирайа из клана Морандора, — сказала девушка. Такое «развернутое» представление в ее случае вовсе не было проявлением какого-то гонора, как у людских графов или баронов. Нет, она сказала чистую правду: сколь бы ни были свободными нравы, царящие в кланах Лаин, свобода эта служила лишь ширмой, лишь ретушью, прикрывавшей всецелую принадлежность клану рядовых его членов. Клан был становым хребтом общества Падших: только ему во всем мире Темные Эльфы хранили верность, и только он кормил их и защищал. И за каждого Падшего отвечал тоже весь его клан — вставая за него горой и погибая… но не сдавая.

— Что ж, с господином Дарреном мы уже оговаривали… все условия, — полушепотом произнес Морандор, — так что не смею вас больше задерживать. Время дорого.

— Даэрта Лаин, — прошептала Ирайа на языке эльфов, и предводитель клана, развернувшись, направился обратно к пещере.

— Ортад Сангранол, — услышала девушка. И легонько всхлипнула, словно прощаясь с родным языком. Теперь ей предстояло изъясняться только на наречии рхаванов — причем, довольно долго.