Темное золото - Кристин Фихан

Александрия упала, ударившись головой о выступ. Она дернулась и с диким видом стала озираться вокруг. Джошуа! Он ушел! Она заснула, и волны унесли его! Она била ногами, выкручивая запястье с наручником, и кричала, звала брата. Солнечный свет жег глаза и кожу, но она не обращала на это внимания.

К тому времени как Джошуа вернулся в пещеру, Алекс сидела у стены и рыдала.

— Что случилось, Алекс? Тот человек вернулся и сделал тебе больно?

Александрия медленно подняла голову. Джошуа осторожно прикасался к ее окровавленному запястью.

— Он вернулся, а меня не было, чтобы тебя защитить!

Она пристально смотрела на него сквозь слезы, не в состоянии понять, что это — и правда ее брат или только плод разыгравшегося воображения. Алекс ухватилась за него, крепко обняла и стала ощупывать, убеждаясь, что он цел.

— Нет, он не возвращался. Не думаю, что он может вернуться до захода солнца.

— Я могу пойти посмотреть, где он. Я проберусь.

Солнечный свет придавал ему храбрости.

— Нет! — Александрия схватила брата за руку. — Ты не посмеешь!

Она вытерла раздувшиеся губы о рукав. Волдыри прорвались и кровоточили.

— Как тебе уйти отсюда? Ты сможешь влезть на утес?

— Нет, там не на что опереться. Негде даже спрятаться. Я не был только в самой глубине пещеры. Может, там есть выход.

— Не надо, Джош. Я не смогу помочь, если он найдет тебя там.

Она, конечно, не считала Павла Йохенстрию честным вампиром, но каким бы он ни был, Джошуа не должен попасть в его лапы. Алекс и представить не могла, что шестилетний ребенок найдет спящего вампира в гробу. Они ведь спят в гробах?

— Но он сделает тебе больно, Алекс. Я знаю. Он собирался вернуться. Поэтому и приковал тебя. Так он сможет вернуться и сделать тебе больно, как хотел, — сказал Джошуа, глотая слезы.

— Он очень болен, Джош, — Алекс вытерла братишке лицо и поцеловала в макушку. — Нам придется немножко притвориться. Он думает, что я женщина, на которой он должен жениться. Разве он не безумен? Мы даже не знакомы! Думаю, у него что-то с головой. Это когда плохо соображаешь.

— Мне кажется, он вампир, Алекс. Я видел по телевизору. Ты еще сказала, что такого не бывает, но я думаю, ты ошиблась.

— Может быть. Я правда не знаю. Но мы вместе, Джош.

На самом деле она была так слаба, что даже не пыталась встать. Если вампир вернется прямо сейчас, он одержит легкую победу.

— Думаю, мы для него слишком умные. А ты что думаешь?

— Я думаю, он хочет нас съесть, — честно признался Джош.

— Он говорил что-то об охотнике. Ты слышал, что он сказал? Есть кто-то, кто охотится на него. Мы можем подождать, пока охотник его не найдет.

Глаза у нее снова стали закрываться.

— Я боюсь, Алекс. Ты думаешь, охотник доберется сюда прежде, чем вампир проснется и убьет нас?

Нижняя губа Джошуа дрожала, как и голос.

Алекс предприняла огромное усилие, чтобы не заснуть окончательно.

— Он придет, Джош. Подожди и увидишь. Он придет ночью, когда вампир меньше всего будет его ждать. У него светлые волосы, как у тебя. Он большой и сильный, как дикая кошка джунглей.

Алекс почти представляла его, героя, который так нужен ее брату.

— Он сильнее вампира? — с надеждой спросил Джошуа.

— Конечно сильнее, — ответила она твердо, сочиняя ребенку сказку, в которую сама хотела бы верить.

— Он волшебный воин с золотыми глазами. Вампир не может смотреть на него, потому что видит свое отражение в его глазах. Он испугается своего уродства.

Они помолчали, а потом Джошуа погладил ее по лицу.

— Правда, Алекс? Охотник действительно придет и спасет нас?

Нет ничего плохого в том, если она немного его обнадежит.

— Нам надо быть храбрыми и сильными. Он придет за нами, Джошуа. Он обязательно придет. Мы будем вместе и перехитрим вампира.

Ее слова звучали почти нечленораздельно, Алекс чувствовала, как кровяное давление падает, снижается температура тела, а силы тают. Она не представляла, как доживет до сумерек. Руки безвольно падали, и не было сил их поднять.

Джошуа не хотел говорить сестре, что выглядит она ужасно. Губы раздулись и почернели. Соль выступила на коже. Волосы повисли посеревшими прядями, так что нельзя было определить их цвет. Одежда растерзана, сквозь дыры виднеются чулки и белье, разорванная юбка повисла клочьями. Ноги в ссадинах, точно ее покусали. Даже голос звучит не так, как всегда, а шея раздулась и лоснится. Но Александрия, казалось, этого не замечала. Джош был страшно напуган. Он сел рядом, переживая за сестру, и смотрел, как солнце медленно клонится к закату.

Александрия уловила минуту, когда солнце скрылось за горизонтом. Она ощутила странное шевеление земли и поняла, что вампир проснулся. Алекс обняла Джошуа за плечи и притянула к себе.

— Он идет, — мягко прошептала она ему в ухо. — Я хочу, чтобы ты вел себя как можно тише. Выйди из пещеры и постарайся не попадаться ему на глаза. Он попробует использовать тебя, постарается сделать тебе больно. Но может быть, он о тебе не вспомнит, если ты не будешь маячить на виду.

— Но, Алекс! — запротестовал Джошуа.

— Прошу, сделай это для меня, дорогой. Сиди тихо и не вмешивайся, что бы ни случилось. — Она быстро поцеловала братишку. — Иди. Я люблю тебя, Джош.

— И я тебя, Алекс.

Он побежал прочь из пещеры, держась поближе к утесам.

Александрия наблюдала за ним, сходя с ума от волнения. Снова начался прилив, а Джошу только шесть лет. Через минуту, хоть не было слышно ни звука, Алекс поняла, что вампир наблюдает за ней. Она повернула голову и встретила его пристальный взгляд.

— Ты выглядишь слегка потрепанной, — приветствовал он ее.

Алекс затаила дыхание. Вампир жизнерадостно улыбался. Он преодолел разделявшее их расстояние и осмотрел ее запястье. Поднес ее руку к губам и слизнул кровь с раны.

Александрия заметно поморщилась, вырывая руку. Он сжал ее сильнее, словно хотел сломать.

— Хочешь, я освобожу тебя?

Она заставила себя терпеть его прикосновения. Когда цепь упала на землю, Алекс попыталась встать на ноги.

— Хочешь покинуть это место? — вкрадчиво спросил вампир.

— Вы знаете, чего я хочу.

Он взял ее за шею когтистой рукой и резко притянул к себе.

— Я голоден, моя дорогая. Настало время выбирать: ребенок умрет этой ночью или следующей.

У Алекс не было сил сопротивляться, и она не стала этого делать. Ей не удалось заглушить крик боли, когда его клыки глубоко вонзились в шею. Он рычал, насыщаясь. Его рука, сжатая в кулак, запуталась в ее волосах, удерживая голову, пока он жадно пил кровь. Алекс знала, что жизнь ускользает. Она страдала от потери крови и переохлаждения. Казалось, уже ничто не имеет значения.