Попадать, так с музыкой-2! - Михаил Гуткин

– Это я вам потом объясню, товарищ полковник. А пока нельзя терять ни минуты. Их нужно срочно задержать. Но если вы хотите подтверждения, то можете проверить. Вы их окружите, а я тут несколько раз выстрелю, типа хочу вас убить. Мои выстрелы послужат для них сигналом к действию.

Полковник кивнул особисту и тот скрылся в темноте. Пока ждали, мне пришла в голову мысль, что немцы где-то все-таки не дорабатывают. По словам лейтенанта, учат всех диверсантов «не выделяться, быть, как все», а сами снабжают свои группы такими биноклями, которые в РККА днем с огнем не сыщешь. И скрепки необычные для документов используют. Чудики, одним словом. Минут через семь полковник повернулся ко мне и предложил стрелять. Я вытащила парабеллум и три раза пальнула в воздух. Почти тут же в голове колонны раздались выстрелы, которые, правда, быстро затихли. Еще через десять минут старлей вернулся.

– Товарищ полковник. Двое задержаны, остальные диверсанты убиты. У нас легкие ранения получили три бойца.

– Вы уверены, что задержали именно диверсантов?

– Так точно, товарищ полковник. Проверил их документы.

Тут особист наклонился к полковнику и продолжил, заметно понизив голос.

– Признаки, полученные нами по ориентировкам, совпали.

– Хорошо, продолжаем движение. Задержанных доставите в особый отдел армии. Товарищ Северова туда как раз направляется. Составите ей компанию.

Ну, положим, я направлялась не совсем в особый отдел, но все равно это меня полностью устраивало. Я не удержалась и наклонилась к особисту.

– Что, нержавейка?

Особист слегка дернулся, но потом сообразил, что я вполне могу быть в курсе дела.

– И она тоже.

– Вот и хорошо. Значит, я сделала все правильно. И еще, товарищ старший лейтенант. Обратите внимание на мой бинокль. У обычного армейца такого быть не должно. Это немецкий, цейсовский (надо все-таки выяснить, что это означает). Ими снабжают диверсантов. Мне его выдали со склада НКВД.

– Спасибо, товарищ лейтенант, это я учту на будущее.

Дальше наш полк двигался уже без приключений, если не считать небольшую перестрелку с остававшимися в засаде диверсантами. Но их при поддержке одного танка сопровождения очень быстро привели к виду, удобному для логарифмирования[7]. Через двадцать километров я в компании команды, конвоирующей диверсантов, свернула к штабу армии, а полк двинулся дальше, на фронт. Удачи вам, бойцы.

13.

 Я вручила пакет командарму, ответила, как могла, на его вопросы и уже хотела, было, двигаться назад, как меня вдруг позвали к телефону, точнее к ВЧ. На другом конце был сам товарищ Жуков.

– Товарищ Северова. На обратном пути сначала поезжайте в 13-ю бомбардировочную авиадивизию. Там завтра будут судить трибуналом замкомдива по техническому обслуживанию, подполковника Шостака. Я знал его еще по Халхин-Голу как очень старательного командира. Поэтому хочу лично утвердить или не утвердить решение трибунала. Вам надлежит присутствовать на самом трибунале, а потом, взяв решение трибунала, вместе с Шостаком и его конвоем выехать в штаб фронта. Вопросы?

– Вопросов нет, товарищ генерал армии.

– Тогда выполняйте.

Вот еще одна головная боль! Интересно, что же такого натворил там это Шостак, если его решили отдать под трибунал. Наверное, очень крупно накосячил. Я связалась с командиром 13-й БАД и договорилась, что без меня трибунал они не начнут. Теперь небольшая арифметика. Трибунал намечен на 9 утра. Дорога туда займет примерно 1,5 часа. А сейчас 1 час ночи. Значит, пять часов для сна у нас есть. Прекрасно. Мы с Лешей и Костей отъехали немного в сторону от штаба армии, вытащили многострадальный и слегка изрезанный парашют и залегли. Ух, здорово!

Для того, чтобы выспаться, нам хватило трех часов, поэтому в БАД мы выехали даже раньше запланированного времени. Наверное, это было правильно, так как в утренние сумерки вероятность бомбежек меньше. Немцы воюют строго по расписанию – ночью предпочитают спать. В результате к 7 утра вся наша компания уже была в 13-й БАД. Я представилась комдиву и сразу пошла искать трибунальцев. Состав трибунала, насколько я поняла, был более или менее стандартным: начальник особого отдела, военюрист и комиссар дивизии. Я по привычке сунулась к начальнику особого отдела. Капитан-особист выслушал меня без особой радости, но и кривиться не стал. В конце концов, его дело обеспечить доставку подсудимого на суд, а потом, если что, привести приговор в исполнение. Если приговор хочет утвердить сам комфронтом, то капитану же проще. Сдал подсудимого мне, оформил, как положено, и свободен. Потом это уже будут мои заботы. Я попыталась выяснить, что же вменяют в вину подполковнику, но этого особист не знал – он просто выполнил приказ комдива. За подробной информацией можно обратиться к комдиву или к комиссару, но лучше подождать, так как на заседании трибунала обязательно все будет изложено самым подробным образом. Я решила послушать опытного человека и на время отстала со своими вопросами.

Ровно в 9 утра все уселись в небольшом окопчике под навесом из масксети и привели арестованного. Вид у подполковника был еще тот: небритый, взгляд потускневший, мешки под глазами. Если бы я не была уверена в противоположном, то сказала бы, что он сильно пьян. Встал комиссар и зачитал обвинение, суть которого сводилась к тому, что подполковник Шостак давал своим подчиненным неправильные указания по установке на бомбардировщики Пе-2 направляющих для реактивных снарядов РС-82. В результате этого снаряды не только не попадали в цель, но и каким-то образом ухитрились поразить два собственных самолета. Я вспомнила последние дни боев и буквально закипела от злости. Вот типичный вредитель, если не шпион. Сама бы тут же пристрелила. Тем временем встал военюрист и предложил Шостаку сказать что-нибудь в свое оправдание. Тот сказал, что все работы выполнялись строго по инструкции и почему такое происходит при стрельбе РС-ами он совершенно не понимает. Подполковника спокойно выслушали и предложили конвойным отвести его в сторонку, а сами стали решать, что и как с ним делать. Неожиданно комиссар сказал, что ему тоже не вполне понятно, что происходит. Давать подчиненным явно неправильные инструкции и при этом не пытаться скрыться – полная чепуха. Ясно, как божий день, что такое вредительство моментально раскроют и выведут виновных на чистую воду. А вдруг инструкции не совсем правильные? У военюриста на это было стандартное возражение: стрельба пошла неправильно, кто за эти вещи отвечает? Шостак. Значит виноват. Какой приговор? В мирное время получил бы несколько лет, а сейчас, да еще в такой обстановке, приговор однозначен – расстрел. Особисту было примерно все равно, поэтому он тоже высказался за расстрел. Только отметил, что приговор будет утверждать комфронта лично, и кивнул при этом на меня. Я подтвердила его слова, а потом попросила объяснить мне чуть более подробно, в чем именно виноват подполковник Шостак, поскольку я в авиации вообще ни бум-бум, а товарищ Жуков может задать мне какие-нибудь вопросы по трибуналу.

14.

Объяснять стал комиссар – все-таки он один тут был летчиком. Оказывается Пе-2 сзади или, говоря по научному, в задней нижней полусфере, беззащитен (недоработка конструкторов), поэтому легко становился жертвой любого истребителя противника, которому достаточно было просто зайти сзади. В хвосте у Пе-2 не было никакого вооружения. Поэтому для усиления оборонных возможностей бомбардировщика было предложено поставить в хвост направляющие для реактивных снарядов РС-82. Тогда бомбардировщик хотя бы некоторое время мог обороняться, пуская эти снаряды в прицепившегося к хвосту истребителя. Так вот именно эти направляющие для РС техники под командованием Шостака ставили неправильно. У меня возник естественный вопрос.

– Товарищ комиссар. Но ведь реактивная струя может повредить бомбардировщик?

На это комиссар улыбнулся, видя мою некомпетентность, и сказал.

– Видите ли, товарищ лейтенант госбезопасности. РС не мгновенно стартует, а с небольшого разгона. За это время самолет успевает отлететь на безопасное расстояние.

Вот тут меня и проняло.

– Товарищи, члены военного трибунала. Тогда получается, что подполковник Шостак совсем не виноват!

При этих словах они уставились на меня, как на восьмое чудо света.

– Как это не виноват?

Это они все трое сказали в голос.

– Эти ваши РС-ы летят строго в соответствии с первым законом Ньютона и законами аэродинамики.

Не поняли. Лица у всех вытянулись. Ладно, военюрист и особист – они могут и не знать физику, но комиссар-то летчик. Их обязательно физике учат. Придется всем сейчас прочитать небольшую лекцию.

– Товарищи. В соответствии с первым законом Ньютона «любое тело находится в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока на него не подействует сила». Теперь посмотрите, что происходит со снарядом, пока он прицеплен к самолету. Он летит вместе с самолетом со скоростью самолета и в направлении движения самолета. С этим согласны?