СОВМЕСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ - Барбара БОСУЭЛ

– И поэтому-то вы и хотите найти способ помочь им, – сказал Кауфман с выражением «я-же-вам-говорил».

Кортни кивнула.

– Марк и Марианна стоят в очереди в нескольких агентствах по усыновлению. В одном из них они заплатили большую сумму, и была выбрана молодая женщина, добровольно согласившаяся выносить ребенка Марка. Она была искусственно оплодотворена и забеременела.

Коннор наклонился к ней.

– И что случилось?

– Марк и Марианна были в восторге. А потом эта женщина передумала. Всего за несколько недель до родов она сбежала, оставив записку, что не может отказаться от своего ребенка. Больше о ней ничего не слышали.

– Вот так так! – воскликнул Кирэн. – Ваш брат получил назад свои деньги? – Директор агентства заявил, что они могут получить лишь половину. Но потеря денег, хоть и ощутимая для них, ничто по сравнению с мыслью о том, что у Марка где-то есть ребенок, о котором он никогда ничего не узнает.

– Это ужасно, Кортни, – прошептал Коннор.

– Да, – согласился Кирэн. – Если бы они получили назад все деньги, они смогли бы купить ребенка у Уилсона Ноллера.

Коннор и Кортни раздраженно переглянулись.

– Кауфман, ты совершенно ничего не понял, – огрызнулся Коннор. – Я считаю, что бесчестно эксплуатировать желание бездетных пар иметь детей – их нельзя продавать или покупать, как какую-то вещь.

– Хватит! – простонал Кирэн. – Избавьте меня от этого душераздирающего представления, которое, несомненно, в скором времени появится на канале НОТ, благодаря нашей несравненной мисс Кэри. А теперь послушаем твои причины, Маккей. Но, пожалуйста, пропусти вступление о торжестве американской справедливости, потому что я не поверю ни единому твоему слову.

Коннор встал и зашагал взад-вперед по маленькому кабинету, удивительно напоминая беспокойного тигра в тесной клетке.

– Ты прав, у меня действительно есть свой интерес в этом деле. Паре, вырастившей меня, – моим приемным родителям, хотя они никогда не заполняли никаких документов, заплатили. Мой биологический отец был женатым человеком, чье увлечение закончилось появлением на свет вашего покорного слуги. Он не желал скандала и заплатил Маккеям крошечную сумму, чтобы замять это дело. Тридцать четыре года назад был избыток годных к усыновлению детей, а Маккей нуждались в деньгах.

– Как вы это узнали? – тихо спросила Кортни. Это само по себе неприятное открытие безусловно было особенно болезненным для дерзкого, самоуверенного Коннора Маккея. Как странно, подумала она, ее брат и его жена заплатили бы сколько угодно, чтобы иметь ребенка, а приемным родителям Коннора еще и приплатили – лишь бы они взяли ребенка. Действительно все в области усыновления изменилось за последние тридцать четыре года.

– Когда мне было тринадцать лет, мне рассказал об этом мой отец – не тот, который заплатил, чтобы от меня избавиться, а тот, который вырастил меня. Он решил, что я достаточно взрослый и имею право знать правду, но не пожелал, чтобы об этом узнала мать. Я обещал отцу притворяться, что продолжаю считать их своими настоящими родителями.

– Не понимаю, почему он вообще решил сказать правду! – возмущенно воскликнула Кортни. – Да еще и выбрал самый чувствительный возраст! Он просто бессердечен. Неужели и ваша мать столь же жестока?

Коннор со смехом покачал головой.

– Не надо так волноваться. Цыганочка. Мои родители не были ко мне жестоки. О, конечно, существовали некоторые проблемы. Мой отец был неизлечимым игроком и постоянно проигрывал на скачках. Но мы не держали на него зла. Он был замечательным отцом и обращался со мной так же, как с собственными двумя дочерьми, моложе меня на два и три года, настоящими Маккей… Отец умер от сердечного приступа шесть месяцев назад.

Живой или мертвый, покойный мистер Маккей не казался Кортни замечательным.

– А ваша мать? Какая она? – спросила она с любопытством.

– Я всегда был ближе к отцу. С матерью было не так весело, она всегда была поглощена своими мыслями. Их брак не удался, насколько я понимаю. Мама работала медсестрой в местном госпитале, часто сверхурочно. Мне кажется, она просто старалась как можно меньше бывать дома.

– Неудивительно, что она была несчастлива: трое детей и безответственный муж, проматывающий деньги. И совершенно ясно, почему она столько работала – кто-то же должен содержать семью.

Коннор пожал плечами. Он уже достаточно рассказал, даже слишком много. Он редко говорил о своей семье, не желая никому открывать душу.

– Вот наши мотивы, Кирэн. Я надеюсь, твое любопытство удовлетворено. Пора продумать наш план.

– У меня есть идея, – пылко объявила Кортни. – Я пойду к Уилсону Ноллеру и скажу, что жду ребенка и хочу отдать его на усыновление. Тогда мы из первых рук узнаем, как он действует. Мы укрепим на мне диктофон и запишем все, что он скажет.

– Ничего не выйдет! – презрительно фыркнул Кауфман. – Ноллер хитер. Он не попадется на такую глупую приманку. Если вы хотите поймать его, вам придется играть убедительно, изощренно.

– Если вы собираетесь предложить, чтобы я действительно забеременела для большей убедительности, можете сразу забыть об этом, – едко сказала Кортни.

Коннор повернулся к ней:

– Я думаю, что мы могли бы пойти к Ноллеру как супружеская пара и сказать, что хотим усыновить ребенка. Чтобы обвинить Ноллера в вымогательстве, мы должны создать такую ситуацию, в которой он требовал бы у нас деньги как у потенциальных приемных родителей.

– Нет, – выпалила Кортни. Она даже не попыталась спросить себя, почему сыграть роль одинокой матери ей проще, чем притвориться женой Коннора Маккея.

– Фальсифицировать беременность гораздо сложнее, чем изобразить супружескую пару, Кортни, – ответил Коннор. – Потребуются медицинские справки, а фальшивые документы – слишком большой риск. Приемным родителям не нужно ничего, кроме наличных денег. Мы притворимся супругами и попросим его достать нам ребенка. Все разговоры запишем на пленку, плюс наши собственные свидетельства.

Кортни задумалась. Несмотря на все ее нежелание, приходилось признать, что его план лучше. Но мысль о том, чтобы играть жену Коннора… Она беспокойно заерзала на стуле и невольно посмотрела в его сторону.

Их взгляды встретились.

Снова ей сдавило грудь, резкая боль пронзила низ живота. Кортни попыталась подавить безрассудное, опасное сексуальное влечение. В ее жизни нет места бродягам вроде Коннора Маккея. Именно из-за таких конноров маккеев женщинам приходится потом бороться с жестоким разочарованием в группах моральной поддержки.

– Я делаю это только ради брата и его жены и всех бездетных пар, – объявила она, словно бы уговаривая себя. – Если этого удава Ноллера удастся устранить, может быть, матери будут отдавать своих детей в официальные агентства, и их смогут усыновить не слишком богатые люди.