Прощение славянки - Фридрих Незнанский

– С Иван Иванычем!

– Иван Иваныч, а не пошли бы вы на хрен?

– У меня к вам дело, Петр Петрович. А потом пойду с радостью, куда скажете.

– Стоп, – спохватился Турецкий, просыпаясь окончательно. – Так и у меня к тебе дело! Ты знаешь такого перца, генерала Тяжлова?

– Что-то знакомо вроде…

– Начальник Волжского УФСБ, Афанасий Константинович Тяжлов.

– Так сразу и подумал, что гэбэшник, – фыркнул Грязнов. – Саня, что у тебя за манера? Чуть какой вопрос – так обязательно про гэбэшника. Это даже неприлично уже становится. Просто дурной тон. А еще – Петр Петрович…

– Славка, не томи! Ты же явно можешь мне помочь. Вот сам посуди. Он еще в девяносто первом был руководителем отдела по борьбе с оргпреступ-ностью. А в середине девяностых – начальником Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией. Я уверен, ты не мог с ним не сталкиваться в свои муровские времена!

В трубке возникла пауза.

– Ты здесь? – забеспокоился Турецкий.

– Я-то здесь, а вот ты – явно в каком-то другом измерении. Я не знаю такого человека. Саня, ты ничего не путаешь?

– У меня его послужной список перед глазами.

– И что в нем сказано?

– То, что ты только что слышал.

– Это чушь какая-то, – категорично заявил Грязнов. – Я знаю, кто руководил этими отделами. Никакого Тяжлова там в помине не было.

– Славка, уверен?

– На все сто. На сто пятьдесят даже.

Турецкий призадумался. Что же это могло значить? В Москве ему не пришло в голову поинтересоваться, откуда Меркулов получил сведения на Тяжлова и Веснина, в телефонном разговоре он не успел, но теперь это будет не лишним.

– А ты можешь выяснить, чем Тяжлов занимался в это время? Ну и вообще все, что возможно про него узнать. А, Слав? Очень нужно.

– Попробую, – хмыкнул Грязнов. – Тем более что ты меня даже заинтриговал. Но быстро не обещаю. Все, бывай.

– Подожди, – спохватился Турецкий, – а сам-то зачем мне звонил?

– Хотел спросить, сколько ты на Волге пробудешь. Может, в гости к тебе скоро загляну.

– Это вряд ли. Я ж бизнесмен, – напомнил Ту-рецкий-Долгих. – Мне с ментами якшаться не к лицу, ха-ха.

– А может, я продажный мент, коррумпированный? – предположил Грязнов. – Слыхал, может, бывают такие. Вдруг я тебе чем полезен буду? А ты меня за это шикарным ужином угостишь. А я тебе – служебную информацию солью. А ты мне – девочек клевых подгонишь. А я тебе…

– Ну тогда другое дело, конечно, – прервал Турецкий поток грязновской фантазии.

Он умылся, побрился, полюбовался в зеркало на свой сверкающий череп (а может, и правда – татуировку?!) и, вернувшись в купе, позавтракал. Сразу же захотелось закурить, но Турецкий решил посмаковать первую утреннюю сигарету и, не торопясь, вышел в коридор.

И кто же стоял по соседству?

Антон Пятибратов, выдающийся писатель земли волжской, собственной персоной! Значит, его московские гастроли уже закончились. Вид у Пятибра-това теперь был немного печальный, не то что в книжном магазине. Может, какой-нибудь издатель не заплатил причитающегося гонорара? Турецкий, ухмыляясь, подумал: да, мы, издатели, такие. Хотел было поздороваться и напомнить, как давеча Пяти-братов подписывал ему книгу, но вовремя спохватился, что у него теперь другой имидж. Да и литератор вряд ли его запомнил – в потоке-то других покупателей, да еще и с волосами.

А книга Пятибратова у Турецкого как раз была с собой. Называлась она «Киллер-двоечник», и Турецкий в нее еще не заглядывал. Он выкурил в тамбуре сигарету «Давидофф», которые в последнее время предпочитал прочим не только потому, что табак в них был крепкий и сочный, а еще оттого, что они были длиннее остальных. Вернулся в купе. До Волжска оставалось еще минут сорок пути, и Турецкий полистал детектив.

Насколько он понял, это была история не о школьнике, как могло показаться по названию, а о незадачливом учителе, который в уличной драке повел себя так неловко, что ненароком отправил на тот свет двух хулиганов. Физической силой он не обладал, сноровки был лишен напрочь, зато обладал способностью влипать в неприятности подобно герою Пьера Ришара из «Невезучих». Его наняла мафия, приняв за настоящего киллера, и по недоразумению он перестрелял своих заказчиков. Написано это было бойко и вкупе с занимательным сюжетом читалось, видимо, легко. Причина читательского успеха Пя-тибратова стала Турецкому понятна. Ну а то, что Ирине Генриховне такая литература претит, это просто факт ее личной биографии и ничего более.

Турецкий выглянул в коридор. Пятибратов по-прежнему пялился в окно. Турецкий все же решил завязать разговор. Все-таки он видный бизнесмен и, кстати, издатель. Пятибратов – видный деятель культуры и, кстати, писатель. Во-первых, им есть о чем поговорить, во-вторых, Пятибратов поможет ему разобраться в местных «тусовках». Главное – найти правильный подход, в меру небрежный, в меру солидный. Например, подать голос, не выходя из купе.

– Как там у вас Волга нынче? Пляжи есть хорошие?

– Волга… – как эхо повторил Пятибратов. – Какая Волга…

– Да уж не машина, конечно. Река.

– Река… Какая там река?… Где вы видели реку?… Что происходит в мире? – грустно сказал Пятибра-тов. – Огромный поток информации. Пробки на дорогах. Испорченная экология. Мы растворяемся в этом кошмаре и бреде. Мы – никто, мы просто частица какого-то безумного действия…

«Псих, кажется, – подумал Турецкий. – Ох уж эти культурные деятели. Надо от него подальше держаться. Что же Меркулов не звонит?»

Меркулов в то самое время, когда Александр Борисович ждал его звонка, психологически обрабатывал генерального – хотел заручиться дополнительным весом в борьбе за дело Смолякова. Меркулов, который был заместителем генерального прокурора по следствию, мог самостоятельно решить этот вопрос, но пока только в теории. Что же ждало его на практике, он не знал. Не исключено, что чекисты будут упираться всеми силами. Кроме того, он не хотел светиться. Если предположить, что переписка Веснина с ним была известна тем, кто позже перехватил курьера (вполне возможно, учитывая печальную участь Смолякова), то сам факт интереса Меркулова к делу об убийстве Смолякова скажется негативно.

Генеральный прокурор Владимир Михайлович Кудрявцев, в свою очередь, с одной стороны, был раздражен тем, что Меркулов отчего-то вдруг не может самостоятельно решить текущую проблему, с другой – совершенно не жаждал свары с ФСБ по какому-то несерьезному поводу. Зачем вообще надо отбирать у них дело?! Будто у Генпрокуратуры своих мало!

Тогда Меркулов привел свой аргумент о косвенной связи гибели сотрудника Волжского УФСБ с назначением нового полпреда. Как обычно, политика все перевесила. В результате договорились так. Меркулов все же будет действовать автономно, но при необходимости Кудрявцев, обладающий самостоятельным политическим весом, подключится. Меркулов был уверен, что эта необходимость возникнет, осторожный Кудрявцев в то же самое время думал, чем в таком случае мотивировать свой отказ Константину Дмитриевичу. Вмешиваться он не собирался.

Ошиблись оба.

Волжское УФСБ по первому же звонку (который по просьбе Меркулова сделал его коллега и добрый знакомый, зам военного прокурора Алексей Сергеевич Кузнецов) переслало дело в Москву! Военная прокуратура, собственно, даже еще и не требовала дело, зам военного прокурора только попросил проинформировать о текущем ходе следствия, а затем (согласно инструктажу Меркулова, который сидел рядом) сказал, что не исключено – Москва на каком-то этапе подключится… И тут же начальник следственного аппарата Волжского УФСБ Никано-ров предложил немедленно передать дело в Москву. Меркулов радостно закивал, хотя это было и необычно. Ни одна контора на свете не предлагает другой (тем более, по сути, конкурирующей!) забрать ее деловые бумаги. А уж в юридической сфере это и вовсе невозможно себе вообразить.

– Леша, – сказал Меркулов Кузнецову, когда тот положил трубку, – спасибо огромное. Но скажи… тебе ничего не показалось странным?

– Я не психолог, – ответил Кузнецов. – Но такое чувство, будто Никаноров ждал моего звонка. Может, просто дело заковыристое и он сам не рад, что его получил?

– Все может быть.

– Ну так что, Костя, я это дело забираю?

– Черта с два, – сказал интеллигентный Константин Дмитриевич с азартом. – Я забираю это дело!

Меркулов решил, что делом об убийстве капитана Смолякова будет заниматься «важняк» Генпрокуратуры советник юстиции Владимир Дмитриевич Поремский. Ему в помощь был придан майор Леонид Золотарев, старший следователь Главной военной прокуратуры, а при необходимости для оперативных и розыскных мероприятий должен был подключаться старший опер МВД Владимир Яковлев – это уже был кадр Грязнова, причем еще с муровских времен. Так сформировалась следственная группа: Поремский, Золотарев и Яковлев.