Теоретическая проверка - Глеб Анфилов

- А в целом, - заключил Саша, - по предварительному исследованию двойники, видимо, подлинные.

- Во всяком случае, по наружным признакам, - добавил Бригге.

- Н-да, - протянул главный и обратился к двойникам. - Скажите-ка, пожалуйста, почему среди завтрашних газет нет нашей?

- Вам мало других? - улыбнулся Двойник.

- Но в других нет ничего об этом любопытном событии.

- Просто не успели, да и не знали.

- А мы?

- А вы успели. Лучше сказать, успеете.

- Я этого не вижу.

- Увидите. Вашей завтрашней газеты здесь нет по той причине, что она у меня украдена.

- Вот как?

- К сожалению, это так. В этот эксперимент, да и вообще в отрицательные потоки времени не верил мой научный руководитель профессор Барклай. Мне пришлось готовить опыт в секрете от него и от всего отдела...

- Великолепно! - сказал энергично главный, - Рутинер в науке!

- Кому как. Ну, а один его прихвостень выкрал у меня вашу газету.

Впрочем, он сам ее принесет. Прямо сюда.

- Так что я ее увижу сегодня?

- Очень скоро, он уже идет... Неплохо бы его сфотографировать в дверях.

- Это совсем просто. Э, Марк Евсеич,- главный позвал выпускающего и сделал распоряжение о съемке всех входящих. Вскинув голову, острым взглядом обвел двойников, Гречишникова, Бригге, потом отечески взял за талию Литу и вынес решение:

- Добро. Срочно готовьте материал, товарищ Ускова. Строк семьдесят плюс три фотографии.

- Прекрасно, - сказала Лита, вежливо высвобождаясь. - Я это сделаю с героями дня у себя в редакции, здесь шум...

- Иди с Литой ты, - сказал Двойник Маю. Они не успели удалиться, как в кабинет робко вошел Климов. Лисья физиономия его вздрогнула: его ослепили сверкнувшие блиц-вспышки. Он согнулся, собрался в комок и было двинулся вперед, к столу главного, но остановился, увидев там Рубцова, Иосса, двух сотрудников Института пространства. Тут повернулся и пошел прямо на него другой Рубцов и рядом с ним та самая девушка, что была изображена в этой противоестественной газете...

- Вот он! - во всеуслышание провозгласил Двойник. - Вот он, похититель газеты "Жизнь"! Это он украл из моего кабинета завтрашний номер! Не так ли, Климов.

Климов стоял, втянув в плечи голову.

- Что же вы молчите, Климов? Ведь я нарочно оставил газету там, где вы ее нашли. Специально, чтобы вы ее украли, принесли сюда и разоблачили публично свою подлость. Климов неуклюже повернулся, зацепил носком ковер, споткнулся и грохнулся на пол, выронив из рук портфель. И вскочил, позабыв о портфеле, и, нелепо схватившись за голову, побежал прочь.

Профессор размышляет

После ухода Климова Федор Илларионович хотел было присоединиться к юной супруге, которая смотрела в гостиной телевизор, но зазвонил телефон.

Старый друг профессора по рыбалке, общественный деятель и важный работник министерства сообщил доверительно, что только что вышло постановление о борьбе с рутиной в науке.

- Есть сигналы, - сказал приятель, - что ты, Федор, кого-то там у себя зажимаешь. Так вот учти.

- Я совершенно спокоен, - сказал Барклай.

- Мое дело предупредить, а меры будут, я полагаю, крутенькие и быстренькие.

Положив трубку, Федор Илларионович сделал несколько гимнастических упражнений, потом опустился в кресло, нахмурился и позвал жену:

- Солнышко!

- Ах. Федик, - ответила она из гостиной, - тут такой способный артист в телевизоре...

- Солнышко! - Голос профессора прозвучал строже.

- Ay! - она с трудом оторвалась от экрана.

- Вот что, подай мне вот ту желтую папку, последнюю слева на верхней полке.

Супруга прыгнула на стул, достала папку, грациозным и чуть-чуть капризным движением протянула ее мужу. На папке была надпись:

"М. Рубцов. Волны бытия. Теория и принцип эксперимента".

Минут пять профессор перелистывал рукопись. Скучно было смотреть в строки вычислений, совсем не хотелось вникать в их суть. Федор Илларионович заклевал носом.

Он размышлял о вопиющей сумасбродности рубцовских идей. О том, что они ревизуют причинность, нарушают второе начало термодинамики... Роют подкоп под вековые установления. Барклай думал... Он думал о том, что двух Рубцовых не может быть по тысяче причин. Ну, хотя бы, потому, что есть закон сохранения материи, хотя бы потому, что... - если уж есть два Рубцовых, то должен быть и третий. Третий! Ибо иначе этот невозможный второй не мог появиться!.. Ему неоткуда было бы взяться!..

- Проверить! - сказал вслух Барклай. - Проверить эту бессмысленную ревизию науки!

Мысль его, обретающую решительность и ясность программы, прервал новый звонок телефона.

- Албумбрук! - вопил в трубку мужской, чем-то знакомый голос, попнрбирпот...- и следом раздраженный женский:

- Простите, товарищ, к вам все время порывается звонить только что поступивший больной.

- Какой больной?

- Душевнобольной. Это говорят из психиатрического приемника.

- Как фамилия больного?

- Фамилия?" Сейчас посмотрю... В паспорте - Климов.

- Благодарю вас, - сказал профессор.

Диверсия со взломом

С решительным и суровым видом Барклай надел пальто и уверенным шагом вышел из квартиры.

Было еще не поздно - около девяти. На улице было людно. Над крышей высокого здания бежали нарядные буквы рекламы: "Пользуйтесь услугами Аэрофлота. Экономьте время"...

- Время надо уважать! - тихо проговорил Барклай и направился к стоянке такси.

Вахтер, дежуривший в проходной института, долго не открывал. Когда, наконец, заспанная физиономия его появилась в окошечке, профессор сказал сердито:

- Безобразно относитесь к своим обязанностям.

Снял со щита все ключи своего отдела. Неторопливо поднялся по лестнице, миновав лабораторию, прошел в кабннетик Рубцова.

Было тихо. Только еле заметный булькающий свист. На пульте установки сгущения горели индикаторные лампочки.

Еще раз Барклай составил цепь умозаключений: допустим, вопреки правдоподобию и научной достоверности, что сейчас существует двое Рубцовых; один из них живет очередной, сегодняшний день своей жизни, другой вернулся из завтрашнего дня и живет сегодняшний день повторно; но так как текущий момент находится между сегодня, когда появился второй Рубцов, и завтра, когда первый уйдет в камеру, то сейчас должен существовать еще третий Рубцов - тот, который сидит в камере и перемещается во времени назад, из завтра в сегодня...

Профессор был уверен: там, в камере, конечно, ничего нет. Никакого третьего Рубцова! Но он считал, что убедиться в этом - значит бесспорным фактом отбросить бред о немыслимом перемещении против времени. Надо заглянуть в камеру, найти ее пустой, и тогда все станет по местам: утреннее событие превратится в галлюцинацию, как его и объяснял вначале вероломный Рубцов; завтрашняя газета станет подделкой, в полном соответствии с ее действительной сущностью, потому что подлинность ее антинаучна. В настоящей газете, разумеется, никаких таких сообщений не будет, так как их неоткуда будет почерпнуть. Так окончательно созрело простое решение: прежде - обесточить установку, затем - открыть и осмотреть камеру.