Завещание Имама - Евгений Кукаркин

Ага, заговорил значит по-русски.

- Что вам надо?

- У меня очень сочится и болит глаз, нельзя ли бросить какую-нибудь чистую тряпку...

- Увы, у меня ничего нет.

- Меня расстреляют?

- Конечно.

Опять тишина и вдруг тихий голос просит.

- Перед смертью, почитай что-нибудь из... Навои...

- Мне нельзя говорить с арестованными.

- Зря ты так. Ты все равно не такой как те, твой капитан или прапорщик. Ты грамотней и умнее их.

- Не уговаривайте, бесполезно.

Только собрался отойти и вдруг, из ямы понеслись стихи на чистом русском языке.

Быстробегущий небосвод, внемли!

Покоя алчет слабый сын земли.

Лекарство дай от робости моей,

Избавь меня от клеветы людей.

Коварный недуг чтобы не вонзал

Мне в сердце сотни ядовитых жал,

Чтоб превратясь для стрел обид в мишень,

Мозг не гудел, как улей, целый день;

Чтоб сердце разоренная страна

Мир обрела, была возрождена...

Я застыл. Уже мешая арабский с русским языком, мулла декламировал чуть ли не всего Алишера Навои. Я поспешил отойти к следующим ямам.

Пришел разводящий, меня сменили на посту и отвели в караулку. Теперь два часа бодрствования и два часа сна, потом опять на пост.

Уже почти семь утра. До конца поспать мне не удалось. Перед самым заступлением на пост, в караулку ворвался капитан Чечурин.

- Литер, - неуважительно обратился он к начальнику караула лейтенанту Пряничникову, - мне нужен срочно арестованный мулла Фархас и переводчик Джафаров. Вот тебе бумага на муллу...

- Я не могу освободить рядового Джафарова, он сейчас должен заступить в караул.

- Что значит не могу? Замени. Здесь, понимаешь, дело наиважнейшее, а он выкобенивается. На кой хрен нужен пленный без переводчика.

Лейтенант морщится, потом походит к телефону.

- Я должен согласовать все с командиром части.

- Валяй, да побыстрей.

Судя по обрывкам разговора по телефону с нашим полковником, Пряничников не получил от него поддержки. С контрразведкой никто связываться не хотел.

- Рядовой Джафаров, - обращается он ко мне, - сейчас пришлют замену, дождитесь ее и потом отведите пленного к капитану Чечурину.

- То-то же, - Чечурин по панибратски похлопал лейтенанта по плечу. Слушай, козявка, - это уже обращение ко мне, - отведи его не в овчарню, а опять ко мне. Я еще не доковырял его...

Если пленного ведут в овчарню, то обычно на транспортировку или под расстрел. Если к капитану, то опять тот потренируется на нем своим любимым шомполом, чтобы опять выжать дополнительные сведения.

Капитан уходит и лейтенант в сердцах бросает ему в след.

- Мясник, скотина, - потом спохватывается и обрушивается на нас. - Чего рты разинули? Сержант Семенов, отведите наряд по постам. А вы Джафаров посидите здесь пока. Придет замена, пойдете с ней на пост, возьмете арестованного...

Люк откинут и мы с разводящим сбросили в яму веревочную лестницу.

- Мулла вылезай, - кричу в черную дырку по-арабски.

Напряглись веревки и вскоре, жмурясь одним глазом от света, на поверхность вылез мулла. Второй глаз почернел и распух и действительно слезится. Вид его неприглядный, одежда грязная и пооборвалась. Я завязываю ему за спиной руки и толкаю вперед.

- Пошли.

Разводящий с нарядом ушел в другую сторону, а я с муллой поплелся к допросному домику. Только отошли от ям, пленный вдруг заговорил.

- Меня сейчас расстреляют?

- Нет. Наш капитан с тобой не договорил...

Пленный затрясся и чуть не завыл.

-Лучше убей меня здесь, только не к нему. Он же маньяк-убийца, кровавый садист.

- А ваши разве хуже. Недавно нашли труп нашего солдата, так на нем

издевались ваши собаки во всю. Ножами изрезали и распотрошили всего.

- Я все понимаю. Это ужасы войны. Но я никого не убивал, всю жизнь призывал верить а Пророка... Отпусти меня, разве тебе будет приятно смотреть, когда мне выжгут второй глаз, проткнут раскаленной железкой живот или половой орган. Я служитель бога и приехал сюда из России, чтобы остановить разгул войны.

Я молчу. Мне действительно все эти капитанские штучки неприятны. Мы проходим мимо крутого обрыва, он тянется вниз в долину, метров на пятьдесят. Его поверхность крутая и залезть в лагерь по такому скату невозможно, поэтому здесь поста нет. И тут мне ударило в голову.

- Я тебя отпущу. Прыгай с этого обрыва. Будешь жив, живи. Не будешь, такова воля вашего Аллаха.

- Развяжи руки.

Я штыком разрезаю веревки. Мулла подходит к краю обрыва, двумя ладонями проводит по лицу и вдруг прихватив полы халата, бросился вниз. Я зажмурился. Через некоторое время осторожно подошел к краю обрыва и посмотрел туда... в долину. Маленькая точка хромающего человека, медленно двигалась к виднеющимся вдалеке глинобитным домам. Значит, жив... Я кинул остатки веревки с обрыва, вниз.

- Где арестованный? - спросил меня Чечурин.

- Сбежал, прыгнул с обрыва. Я даже очухаться не успел.

- Врешь, скотина. Упустил, гада.

- Я говорю, сбежал.

Его бешенные глаза очутились передо мной. Он размахнулся и влепил мне рукой по лицу, так, что я отлетел к двери. Капитан схватил со стола свой любимый шомпол и пошел на меня. Тут сработал инстинкт самосохранения, я подскочил, размахнулся и прикладом автомата въехал ему в зубы. Что то хрустнуло, Чечурин переломился в ногах и рухнул на земляной пол. Я вышел из домика и поплелся в штабную палатку сдаваться...

Военные следователи мне не верили.

- Не говорите чушь, Джафаров. У нас запрещены пытки. Капитан Чечурин опытный следователь и не мог заниматься такими делами.

- Посмотрите на других пленных, которых он допрашивал, они все изрисованы его шомполом.

- К сожалению, мы это не можем этого сделать. Все пленные признаны виновными в чудовищных преступлениях, расстреляны и закопаны где то в долине. Пойди отыщи их теперь.

- Он и меня хотел прибить шомполом... Я же оборонялся.

- Капитан Чечурин, заявил, что вы на него напали, когда он обвинил вас в предательстве. Признайтесь честно, ведь вы выпустили пленного?

- Нет.

- А эти веревки, ими были связаны руки муллы. Ведь так?

Вот дурак, это я про себя, не мог их спрятать или закопать, бросил вниз и думал не найдут...

- Так.

- Веревки то, мы нашли у самой подошвы обрыва, а они разрезаны.

- Он попросился в туалет.

- Не врите, Джафаров. Вы бы могли отвести его ближе к лагерю это раз, а во вторых, не обязательно резать веревки, если нужно сходить в туалет, их достаточно развязать, чтобы потом опять связать руки.

- Я разрезал их, чтобы он сходил в туалет.

- Вы все усугубляете....

.......................................................................

И тут меня прервали. Опять резкий запах ударил в нос и я открыл тяжелые веки.

- Досмотрели свой сон? - спрашивает склонившийся надо мной профессор.

- Конечно нет, оказывается у меня была такая бурная прошлая жизнь, что на нее ни каких снов не хватит.

- Выяснили, что-нибудь новое?

- Да. Я узнал, что делал в Афганистане. А вы, что-нибудь узнали обо мне?

- Еще, нет.

- Зачем же вы меня так рано разбудили?

- К тебе пришли гости.

- Гости?

- Да, один человек. Ради него, я и разбудил тебя. Сейчас мы снимем электроды и ты пойдешь к нему. Он сидит у меня в кабинете.

Кто же это? Неужели важное сообщение принес Георгий Иванович?

Я с нетерпением жду, когда оторвут от головы присоски, потом спешно одеваюсь.

За столом профессора сидит полный рыжеватый человек.

- Здравствуйте, Александр Саидович.

- Здравствуйте.

- Я из комитета государственной безопасности, полковник Семеник Юрий Семенович. Прибыл сюда, по вашему делу. Вы садитесь, нам с вами надо серьезно поговорить.

Я присаживаюсь и напряженно слушаю.

- Вы вместе с профессором совершили ошибку, записав фамилию Непомнящий в медицинскую карту. Я понимаю, это не умышленно. В справочной больницы, диспетчер передает теперь информацию о вас любому прохожему, который захочет что либо узнать...

- И что такие звонки были?

- Были. Диспетчер призналась, что звонили два раза, представлялись как ваши родственники, но голоса был чуть-чуть с акцентом...

- Может она ошиблась, это интересовались Георгий Иванович или его друзья?

- Нет, о том, что вас положили в больницу знала только семья Георгия Ивановича. Друзьям они ничего не говорили и сюда не звонили.

- Значит мне от сюда надо удирать?

- Значит надо. Мы решили устроить вам побег. В семь тридцать вечера к подъезду приемного покоя подъедет легковая машина, темно-синего цвета, под номером МО-2864. Запомнили номер? МО-2864. Запрыгиваете в нее в чем есть и уезжаете... Вас повезут далеко...

- Хорошо. У меня к вам... Можно от вас получить одну справку?

- Вообще то мы не справочная служба, но если это в нашей компетенции, то мы поможем.

- Мне нужно найти одного человека. Вернее женщину, я ее фамилию не помню, но в своих "видениях" знаю, что ее звать Зейнаб и отчество ее Ашатуровна. Мы с ней должны были поженится после армии, но я потерял ее след, когда от туда вернулся. Она жила в том же городе, откуда меня взяли в Афганистан.