Бронте. История семьи - Ирина Ярич

Желая облегчить отцу содержание семьи и помочь брату собрать деньги, Эмили решилась покинуть дом и испытать себя в качестве учительницы. У неё уже был небольшой опыт преподавания в воскресной школе. В сентябре она уехала в Галифакс, ей предстояло работать в школе, где обитало около сорока учениц. Условия оказались суровые. С раннего утра, вставать приходилось в шесть часов, и до позднего вечера Эмили занималась с детьми, спать она ложилась не раньше одиннадцати. Обязанности воспитателя и преподавателя сливались и сваливались на хрупкую Эмили, которая за целый день имела лишь получасовой перерыв. Рабский труд не мог не сказаться на впечатлительной и болезненной девушке. Но она самоотверженно терпела.

В Дьюсбери шестнадцатилетняя Энн под руководством мисс Вулер и Шарлотты постигала азы мудрости. Весёлая и озорная, она прилежно училась, и душевные волнения были ей ещё не знакомы, а на недомогания, которые иногда с ней случались мало обращала внимания.

Три сестры встретились в родном доме на Рождество. Как хорошо им было вместе у родного очага. Молодые Бронте должны были подумать, как и на что им дальше жить. Когда хлопоты уходящего дня: стирка, глаженье, стряпня и уборка были позади, сёстры садились за рукоделия, – шили, штопали, иногда вязали и вышивали до девяти часов вечера. Старшие в это время уходили на отдых, а фигуры юных Бронте тихо перемещались по коридорам в полумраке устремляясь к свету камина. Здесь тепло и не надо было зажигать свечу. При колеблющихся отсветах пламени проходили их беседы.

– Мы уже все взрослые, за исключением Энн и обязаны освободить отца от бремени нашего содержания, – строго сказала Шарлотта.

– Конечно же, мы должны поберечь нашего дорогого папу, – согласилась Эмили, – ему тяжело заботиться о нас, ведь скоро у него шестидесятилетний юбилей.

– Когда я закончу учиться тоже пойду в гувернантки, мне хочется обучать детей, как вы, – восторженно прошептала Энн.

Шарлотта и Эмили переглянулись и посмотрели на неё с сочувствием, потому что сами уже изведали эту нелёгкую долю.

– Папа слишком добр и щедр к своим неимущим прихожанам. С таким доходом не до либерализма, следовало бы ему быть по прижимистей, – высказался Брануэлл.

– Что ты, кто как не пастор должен заботиться о своей пастве, – возразила Шарлотта.

– Папа подаёт нам хороший пример, а ты его осуждаешь, не хорошо, братец, – мягко укорила Эмилия.

– Да, нет, я не осуждаю, а рассуждаю, – попытался оправдаться Брануэлл.

– Мои дорогие, нам нужно не только о дне сегодняшнем подумать, но и о своём существовании в будущем. Сами знаете, папа часто болеет …, – замолчала, не договорив Шарлотта.

– Но у тёти есть рента, – вставила Энн.

– Милая сестричка, ты, верно, забыла, что тётя Элизабет не Бронте, а Брануэлл и её наследство получим не мы, а наша родня, – напомнила Эмили.

– Слушайте, дорогие мои, может быть нам попытаться опубликовать свои стихи, – высказала Шарлотта только что мелькнувшую мысль.

– Да, что ты, куда нам тягаться с признанными поэтами, – возразила Эмили.

– Почему же, для начала напишем одному из них, спросим его мнение, чтобы не осрамиться в издательстве, а потом, последуем совету из присланного ответа, – сказала Шарлотта, всё больше загораясь этой идеей.

– Ты думаешь нам ответят? – Эмили сомневалась в успехе этого предприятия.

– Эмили, стихи твои так хороши, что не понравиться не могут.

– Нет, дорогая, посылай свои. Посмотрим, что тебе ответят.

– Что вы, сестрички мы все славно пишем! – воскликнул Брануэлл, окрылённый предложением Шарлотты.

– Ты братец, не забыл, что обещал всей семье? Стать знаменитым художником, а стихи оставь на баловство, – напомнила старшая сестра, шутя.

– Ты тоже грезила профессией живописца, а теперь ударилась в стихи, – парировал Брануэлл.

– Ах, бередишь мою рану, – грустно промолвила она. – Глаза мне позволяют за редким исключением писать лишь буквы.

– Давайте напишем двум поэтам, для верности. Кто-нибудь из них да ответит, – предложил Брануэлл.

– Возможно, не стоит торопиться с назойливыми письмами к людям известным и занятым, – сказала деликатная Эмили.

– Сестрица, мы должны узнать на что мы годны, а кто же определит это как не человек опытный и знаток своего дела, – настаивала Шарлотта.

– Только тебя прошу, мои стихи не посылай, – Эмили промолвила тихо, но настойчиво.

– Хорошо, рискну только своей репутацией, – улыбаясь ответила Шарлотта.

Двадцать девятого декабря известному поэту Роберту Саути было отправлено письмо, в котором помещены стихи Шарлотты и её обращение к признанному мастеру, дать совет стоит ли ей заниматься поэзией. Так как при написании письма Шарлотта волновалась, то сопроводила свою просьбу несколькими высокопарными выражениями, что заставило её потом мучиться. Она опасалась, что знаменитый поэт подумает будто девушка, приславшая ему письмо наивная и романтичная простушка, а Шарлотта считала себя серьёзной и вдумчивой, поэтому и боялась, что неверное представление о ней отразиться на его впечатлении от её стихов.

Молодые Бронте ждали ответа с нетерпением, но дни проходили, а его всё не было. Так и не зная, дошло ли письмо до адресата, девушки покинули дом и вернулись в школы к своим обязанностям.

Брануэлл решил сделать такую же попытку. Девятнадцатого января следующего года он отправил письмо вместе со своей поэмой к своему любимому поэту и заочному учителю, теоретику поэзии и лауреату Вильяму Вордсворту.

Прошли январь и февраль. В начале марта Шарлотта получает очередное письмо от отца, в нём… вложен ответ от Саути! Руки, державшие эти заветные листки, слегка дрожали. Что там? Приговор или поощрение, заинтересованность или снисхождение, осмеяние или назидание? … Переведя дух, Шарлотта осторожно развернула письмо, читает… Лицо краснеет, глаза блестят, вскорости щёки уже пылают, слезинки бегут, догоняя одна другую. «Какой позор! Какой стыд! Как я сожалею, что побеспокоила достойного человека таким сырым и недостойным своим творением!» – повторяет она, рыдая. Шарлотта в тайне, в глубине души надеялась на одобрение своих стихов, при этом одновременно опасалась, что опытный поэт укажет ей, что стихи её вовсе не поэзия, а плод самообольщения и самолюбования, бессмысленная связка слов, недостойная внимания. Но надежда всегда сильнее опасения, а тут она подверглась суровому испытанию. Шарлотта перечитывала письмо вновь и вновь.

«…Литература не может быть делом жизни женщины и этого не должно быть. Чем больше она занята надлежащими обязанностями, тем меньше у неё будет досуга. К тем обязанностям Вас ещё не призвали, но с ними Вы меньше будете стремиться к знаменитости. Вы не будете искать волнения в воображении и Вы не должны надеяться, что тем самым будете освобождены от превратностей и неприятностей жизни. Но не думайте, что я осуждаю Ваш дар, которым Вы обладаете. Я не могу препятствовать в его осуществлении. Я только призываю Вас использовать это для Вашей пользы. Пишите стихи для себя, а не в целях стать знаменитой, не стремитесь к этому, более вероятно, что это надо заслужить, а в последствии получить. Это полезно для сердца и души. Вы можете воплотить Ваши лучшие мысли, самые мудрые чувства, и при этом подчинить их высоким порывам и усилить…»

Письмо Саути было большое, на трёх листах. …Несколько дней Шарлотта приходила в себя, осмысливала его содержание, обдумывала, как ей быть дальше. Оно не давало ей покоя, словно прерванный разговор, требующий продолжения… Она написала второе письмо Саути. Оно заняло более двух страниц. В нём Шарлотта благодарила поэта за добрый и мудрый совет, откровенно рассказала, что чувствовала при прочтении его послания, поведала о своей семье, подробнее описала свои стремления и уверила, что не известность её манит, а необходимость заставляет искать заработок.

На этот раз ответ Саути не заставил долго ждать, в конце марта Шарлотта его уже получила.

«Кесвик, 22-го марта 1837 г.

ДОРОГАЯ ГОСПОЖА, Ваше письмо доставило мне большое удовольствие и, я не простил бы себе не сказав этого Вам. Позвольте мне просить Вас когда-либо посетить озера, где я живу. Позвольте мне видеть Вас. И Вы в последствии думали бы обо мне благожелательнее и убедились бы, что во мне нет ни угрюмости, ни чрезмерной серьёзности.

Милосердием Бога дано, что в нашей власти достигнуть определённой степени управления собой, которое существенно для нас и влияет на наших окружающих. Держите в узде своё воображение и пытайтесь быть умиротворённой (для Вашего здоровья это лучший совет, который я могу дать) и тогда ваше моральное и духовное совершенствование будет идти в ногу с интеллектуальным ростом.

А теперь, Госпожа, Да благословит Вас Господь!