ДюймВовочка - Лариса Есина

– Я обязательно подумаю над твоим предложением, дорогуша, – избранник Татьяны не скрывал сарказма, – Обязательно посоветуюсь с мамой. Что-то мне подсказывает, что она будет против… Видишь ли, вы совершенно разные. В отличие от тебя, у нее есть образование, но она ради карьеры мужа посвятила себя ему и детям, вернее, только мне, потому что я у них единственный. Разумеется, вся лавина родительской любви досталась мне. И она наверняка не поймет, как можно отдать сына даже собственной матери. Вы не подружитесь – это очевидно. А я не хочу разрываться между двумя огнями.

– Хам! – Татьяна дала ускользающему из рук избраннику пощечину.

– О! – рассмеялся тот, – в страстности тебе уж точно не откажешь. Жаль, для серьезных отношений этого мало. Зря ты начала этот разговор – мы бы могли и так отлично проводить время. Но нам точно не по пути. Прощай!

Сказав это, студент покинул жилище доморощенной роковой дамы, претендующей на его руку и сердце. Татьяна разрыдалась. Гости разошлись, не прощаясь, заметив, что у нее серьезный разговор со студентом и не желая мешать влюбленным. На душе было пусто и гадко. Она была благодарна судьбе хотя бы за то, что ее друзья не стали свидетелями ее унижения и позора. А все из-за этого маленького чудовища – Вовки! Не будь его в ее жизни, все могло быть иначе! И всю свою злобу и разочарование она обрушила на него.

– Спишь, негодяй?! – злобно, словно кобра над добычей, шипела она над спящим сыном, уснувшим в глубоком кресле в зале. Свой удар она отложила до утра. Благо, ждать оставалось недолго.

Едва рассвело, Татьяна разбудила сына и поволокла его к дому матери, не обращая внимания на его расспросы, недоумение, недовольство.

– Мама, я хочу к нам домой!!! Я спать хочу!!! Куда мы идем? – ныл он по дороге.

Татьяне были нужны иные чувства, она ждала иных признаний, жаждала иных страстей. Сын в этой пучине эмоций оказался лишним. У калитки родительского дома она остановилась, присела перед Вовкой на корточки и, чеканя каждое слово, произнесла:

– Вот твой дом. Единственный дом, что у тебя есть. Ясно?

Вовка растерянно закивал – он был готов соглашаться с мамой во всем, лишь бы она не гнала его от себя. Он очень хотел быть послушным, хорошим сыном.

– Значит, договорились! – мать слегка потрепала мальца за плечи. – Беги, бабушка по тебе уже соскучиться успела. Она старенькая, ты ей больше нужен, а она – тебе.

Вовка обреченно поплелся по тропинке, ведущей к входной двери. Он впервые задался вопросом, что он сделал не так? Чем мог обидеть мать, раз она так сильно на него рассердилась, что даже видеть у себя не хочет?.. Но ответов не находил и по-детски тешил себя мыслью, что вырастет большим, красивым, разбогатеет – мать сама еще за ним бегать будет. Своими мечтами он поделился с бабушкой, которой привык все доверять. Та поцеловала его в макушку, приговаривая:

– Да ни в чем ты не виноват, Вовка, – любые проявления ласки и всяческие любезности в их доме были под строгим запретом. В эти слова, скупые на выражение эмоций, Полина Николаевна постаралась вложить максимум любви и заботы, – Видно, судьба у тебя такая! Пережить это должен! Но можешь мне поверить – мать еще изменит свое отношение к тебе. Лучше уж поздно, чем никогда.

Глава 7 Тайное становится явным

Шли годы. Ничего в жизни Вовки не менялось. Бывало, он сбегал к матери, поссорившись с бабушкой. Но Татьяна его упрямо отправляла обратно. Полина Николаевна избегала общения с дочерью. В родительском доме та почти не появлялась. Внук стал дороже и ближе. Бабушка с дедом не могли на него нарадоваться. Вовка рос трудолюбивым, покладистым и в то же время свободолюбивым. Во дворе был заводилой и пользовался уважением среди сверстников. Секрет успеха был прост: с сильными был слаб и покладист, с теми, кто послабее – напротив, напорист. Казалось, и умнее мальчишки, и красивее, и старше, а главным Вовку признают. И этому было свое объяснение: никто из них не мог превзойти его в ловкости, сноровке, быстроте реакции и, как ни странно, силе. «Как ни странно», потому что был он мал и неказист, но для него в отличие от других не существовало невозможного. Высоченный забор, злые собаки, крутейший овраг – Вовку ничего не могло остановить, его природная гибкость позволяла ему преодолевать любые препятствия.

Если его ровесники восхищались этим, то их родители жалели Вовку, понимая, что тот сам себя таким сделал. Им некому было заниматься. Бабушку все чаще подводило здоровье, однако хлопотать сейчас приходилось за двоих: деда разбил паралич. Меж тем Татьяна по-прежнему жила своей беспечной красивой жизнью, не утруждая себя заботами о близких. Она так же всецело была занята собой, мечтая о встрече со второй половинкой. Видеть суженого она была готова в первом встречном, приютить, обогреть, приласкать любого, кто проявлял к ней маломальский интерес. Всех, кроме сына… Она даже не заметила, как он вырос. Ему было уже тринадцать, но на вид давали не больше восьми. Почти все его друзья давно басили, а Вовка по-прежнему разговаривал тоненьким фальцетом, и чтобы сделать свой голос грубее, начал курить.

Татьяна видела сына нечасто. В основном, когда тот сам приходил к ней. Он жил у матери ровно столько, сколько она позволяла, всегда – недолго, от одного дня до трех. Обычно она напоминала сыну, что пора бы и честь знать:

– Сегодня вечером у меня будут гости. Дети здесь лишние. Пора тебе домой возвращаться.

Вовка послушно уходил, но все чаще и чаще его мучил вопрос, почему он должен уходить? Все его друзья жили с родителями, или просто с мамой, если, как и он, росли без отца… А к бабушкам ходили в гости. Однажды он решился озвучить свое недоумение, когда мать по привычке потребовала покинуть ее дом.

– Мам, а с какого перепугу я должен уходить?!.. – своим вопросом он весьма озадачил родительницу, – Вот к родителям моих друзей тоже гости приходят. Только дети им почему-то не мешают. Почему ты меня гонишь? Что плохого я тебе сделал? Сторонишься меня словно черт ладана…

Татьяна оторопело выслушивала этот бурный поток протеста. Она и предположить не могла, что он на нее рано или поздно обрушится, но взяла себя в руки и даже предприняла контратаку. Не в ее правилах было устраивать бурные сцены. Она умела ранить исподтишка, незаметно для жертвы. Милосердие и сострадание не были ей свойственны априори. А уж точную копию ненавистного бывшего мужа жалеть она не собиралась.

– Ты действительно хочешь это знать? – обманчиво ласково зажурчал ее мелодичный голос. Вовка кивнул. Она продолжила, – Потому что ты как две капли воды похож на человека, которого я ненавижу, который причинил мне столько зла. Это – твой отец. Значит, ты такой же. Я не хотела рожать от него ребенка, но ты еще в утробе цепко держался за жизнь…

– Мама, но я его даже не знаю! – воскликнул Вовка, – Я люблю тебя, ты мне нужна, и я никогда и никому не дам тебя в обиду. Мы же одна семья…

– Одна семья, говоришь? – Татьяна смехом ответила на уверения сына, – Нет у тебя семьи! А могла бы быть. Жил бы сейчас, как сыр в масле катался, если бы не твоя бабка…

– Не называй ее так! – вступился за бабушку Вовка, – Она меня растила, когда ты собой занималась…

– Если бы не она, у тебя были бы и мама, и папа. Пусть неродные и другой национальности. Тебя, когда я еще в роддоме лежала, хотела усыновить одна богатая бездетная семья, да бабушка твоя не позволила. Тогда я тебя ей отдала, раз ты ей так необходим. Еще вопросы есть? Нет? Тогда дуй по месту своего постоянного проживания!

Вовка был потрясен. Он ожидал чего угодно, только не этого. Сломя голову он вылетел из квартиры с твердым намерением сюда больше не возвращаться. Сознание раскалывала мысль, что мать, самый близкий в жизни человек, к которой он всегда тянулся, которую любил больше жизни, с такой легкостью от него отказалась и, оказывается, сразу, как он родился… Лучше бы он вообще ее не знал, лучше бы вырос в детском доме… Зачем бабушка не позволила матери отказаться от него?! Он был зол сейчас на весь мир, а обрушил свою злость на ту, которую совсем недавно ревностно защищал – на бабушку. Получается, если б не она, жизнь его иначе бы сложилась? Бабушка, конечно, его любила, но для матери родным он так и не стал. Так пусть бы он рос пусть не с родными родителями, зато любящими и к тому же богатыми. Ощущение невосполнимой потери, словно его обокрали самым бессовестным образом, накатило девятым валом. Он жадно хватал воздух тонкими бледными губами, словно его лишили возможности полноценно дышать, жить.

Занятый подобными размышлениями, Вовка и не заметил, как дошел до дома, пинком ноги открыл калитку, отшвырнул кинувшуюся ему навстречу домашнюю любимицу кошку, ни с кем не здороваясь, не поднимая головы, прошел в свою комнату, которую некогда его мать делила со сводной сестрой, и одетым плюхнулся на кровать. «Ничего, я еще все наверстаю! Буду богатым, чего бы мне это ни стоило… Всем им назло…», – обнадеживал он себя, свято веря в воплощение мечты.