Любовь как сладкий полусон - Олег Владимирович Фурашов

5

Отвязавшись от Лукина, Нина ещё долго не отпускала от себя Юрия. Они бродили по улицам села и болтали о сущих, но для них таких многозначительных, пустяках. При расставании возле самохинского коттеджа девушка с еле прорвавшимся стоном потянулась кверху соблазнительной фигурой, томно зевнула и проворковала по-свойски, почти по-семейному: «Ой, мочи нет, до чего спать хочется! В спальне сброшу с себя всё-всё, даже ночнушку не одену, и сразу бултыхнусь в постельку!»

От произнесённых слов у Кондрашова, живо вообразившего эту картину, тревожно и приятно заныло в животе. Ведь он ещё не был близок с женщиной. И когда Самохина прощально протянула ему руку, он, наконец-то, осмелился и мимолётно чмокнул девушку в щёку.

– Хм…Товарищеский поцелуй, – не без иронии хмыкнула та. – Разве ж так целуются?

И не успел растерявшийся непутёвый ухажёр слова молвить, как девушка порывисто и с силой обняла его. Она охватила своими чувственными и сочными губами его губы и так страстно втянула их внутрь и продолжительно задержала там, что Юрий едва не задохнулся. Ощущение сладкого ожога охватило его.

– Вот…как надо…с милым…целоваться, – бурно дыша, выговорила Нина, отпустив юношу. – Ну и как?

– Чуть не помер! – тихо засмеялся тот, ибо к нему на фоне кислородного опьянения нежданно-негаданно возвратилось чувство юмора. – Но здорово! Это была бы самая приятная смерть в мире!

– Так мне тебя ждать, если заберут в армию? – по-женски несколько нелогично вдруг возвратилась первая замараевская краля к их вечернему разговору.

– Ну-у…Ждать, – неуверенно кивнул Кондрашов.

– А ну, давай сюда свой мизинчик, – решительно сказала Самохина, протягивая к нему руку.

– Опять «мизинчик»? А зачем? – глуповато заулыбался парень.

– Затем, – коротко и безапелляционно ответила девушка, беря его за запястье и склоняясь над ним.

Внезапно острая колющая боль пронзила палец Юрия.

– Ты что?! – вскрикнул он, высвобождая кисть. И увидел, что на кончике его мизинца выступила кровь.

– Надо, – деловито сказала Нина.

И она, невесть откуда взявшейся у неё булавкой, проколола кончик и своего пальца. Затем Самохина прикосновением пораненных мизинцев смешала капельки животворящей жидкости и заставила Кондрашова слизнуть кровь у себя, в свою очередь, проделав то же самое с его мизинцем.

– Теперь мы тайно соединили судьбы, – заявила она, покончив с мистическим ритуалом. – И ничто и никто нас не разлучит. Мы – суженые.

Чуть оторопевшему «суженому» мистический церемониал внушал как захватывающую интригу, так и жутковатые переживания. Ему невольно вспомнилась неумирающая молва замараевцев о том, что предки Нины, в том числе бабка и мать девушки, занимались ворожбой.

– Ты меня заколдовала? – пряча за усмешкой противоречивые эмоции, осведомился он.

– Глупыш! – прикоснулась Самохина губами к уголку его рта. – Против любимого заветы не могут иметь силы злого заклятья. Любящее сердце вещуньи не в состоянии нести ничего, кроме добра.

В подтверждение её магического зарока, громадный черношёрстный самохинский кобель теперь не бросался на Юрия в захлёбывающемся свирепом лае. Пёс из-за полуоткрытых ворот дружелюбно вилял ему хвостом, признавая за своего.

Глава вторая

1

Воскресным днём сельская молодёжь собралась на третью

репетицию. Вот она-то не только круто изменила привычный жизненный уклад Юрия Кондрашова, но и подломила его материалистическое мировоззрение или, как нынче модно изрекать, его менталитет. Хотя поначалу ничто подобного не предвещало.

Вслед за распевкой и исполнением хоровых песен, коллектив самодеятельных артистов разбился на группы: Лукин и трио девчонок, которое составили сёстры Гордины и Нина Самохина, отрабатывали музыкальный номер на сцене, привыкая к атмосфере и акустике зрительного зала; Юрий и Виктор Кропотов, устроившись на галёрке, зазубривали роли из юморески; остальные в кабинете заведующего клубом осваивали текст новой песни. Короче говоря, каждый занимался порученным делом.

И в этот момент произошло событие, сыгравшее в судьбе Кондрашова исключительную роль. Входная боковая дверь неслышно отворилась, и в зал вошли две незнакомые девушки. Здесь же, у входа в партер, они присели на зрительские места и превратились в нечаянных слушательниц песни о дождике, исполняемой трио.

На одну из посетительниц Юрий не обратил особого внимания. Зато бросив взгляд на другую визитёршу, он обомлел и, дважды хватанув воздух от удушья, молниеносно впал в прострацию. Он почувствовал себя так, словно после хлёсткого удара обожаемого им бразильского форварда Роналдо мяч угодил ему в голову. Набежавший за феноменальным нападающим атакующий полузащитник Ривалдо прямым подъёмом, тоже наотмашь, вдарил по отскочившему мячу, и тот попал уже в солнечное сплетение живой мишени. И довершил разгром, начатый товарищами по команде, защитник Роберто Карлос, нокаутирующим «сухим листом» отправивший болу3 на вершок ниже того места замараевца, где новорождённым перевязывают пуповину. «Оттаскивай!», – кричат в подобных случаях чокеровщикам лесорубы, отпилившие от дерева бесчувственный комель.

Потрясение, смятение чувств, полуневменяемость, – пожалуй, так наиболее ёмко следовало бы охарактеризовать состояние Кондрашова. И оно объяснялись тем, что гостья (в этом юноша готов был поклясться на Библии, Коране, Талмуде и Уставе ФИФА4 вместе взятых) оказалась подлинным воплощением той Девушки-Ночи, что навещала его в снах. Прекрасное, недосягаемое и потустороннее видение чудесным образом превратилось в реальную и утончённую мисс Нежность и Очарование (ведь загадочный флёр уже не прикрывал её дивные черты). И она, подумать только! находилась в двух десятках шагов от него и дышала одним с ним воздухом!

В состоянии ли простой смертный описать женскую красоту? Разумеется, нет! Напрасная надсада! Любой полноценный мужчина сознаёт тщетность таких потуг. И тот, кто утверждает противоположное, в лучшем случае обречённый завистливый и мстительный импотент, а в худшем – дважды кастрированный на гильотине злобствующий евнух. Их напрасные попытки напоминают жалкие поползновения отдельных ущербных чудаков дать сухие логические дефиниции любви, духовному и…кгм…недуховному экстазу, жажде жизни и тому подобным непостижимым для логики феноменам.

Величие художников-импрессионистов, в частности, в том, вероятно, и состоит, что они и не покушались на фотографически безукоризненные слепки с самобытности человеческого бытия или, тем паче, не посягали на то, чтобы превзойти в искусности Творца всего сущего. Гениальные живописцы определяли для себя неизмеримо более скромную задачу: на холстах они ваяли богатой палитрой сугубо индивидуальные впечатления, вызванные созерцанием того, что «зацепило» их. И следуя этой логике, можно только попробовать в ничтожной степени передать тот взрыв эмоций, тот каскад ощущений, что всколыхнули душу неискушённого провинциального парнишки, которому судьба устроила долгожданное рандеву с неподражаемым эстетическим идеалом.

Ах, до чего же она была хороша! Её рафинированная аристократическая красота перманентно напоминала о том, что посланница небес всего лишь на один миг, волею случая, завернула в сей убогий крестьянский уголок. И от этой небожительницы веяли особые флюиды, указывавшие на её неземное происхождение и подтверждавшие, что для простых смертных она доступна ровно настолько, насколько солнечные лучи, рассекающие заоблачную вышину, позволяют через себя прикоснуться к далёкой голубой звезде.

На гостье было модное кепи, элегантное серое укороченное пальто спортивного