Антология российской фантастики - Стрела Аримана

– Это ты, Николай? - сонным голосом спросила она из спальни.

– Я, я. Спи!

– Который час?

– Поздно уже. Спи.

– Заснешь тут с вами, - недовольно проворчала она. - Что, раньше никак нельзя было вернуться?

Я приготовился было объясняться, но услышал ее ровное, глубокое дыхание. “Заснула, - с облегчением подумал я, - утром, даст бог, все само собой уладится”.

Жена моя Мария Константиновна - женщина добрая и покладистая. Она мне никогда и ни в чем не перечила, но в результате выходило: все решала она. Как человек слабохарактерный и тихий я смотрел на это сквозь пальцы.

Пробило два. Я почувствовал, что ужасно хочу спать. Не помню, как разделся, как лег…

Разбудило меня громыхание кастрюль, доносившееся с кухни. Я с хрустом потянулся и вскочил с постели. Половина седьмого. Не опоздать бы на работу!

В комнату вошла Маша.

– Встал… - констатировала она.

– Доброе утро, Маша! - улыбнулся я ей.

Жена явно не разделяла моего хорошего настроения.

– Почему вчера так поздно заявился?

– Вчера? - переспросил я, пытаясь вспомнить, почему же в самом деле я вчера так поздно вернулся домой. Сквозь открытую дверь я увидел вазу с голубыми розами и вмиг все вспомнил: пришельцы, звездолет, Арнольд Иванович, Большое Колесо, Совет, эксперимент…

Я снова улыбнулся, ласково потрепал жену по плечу.

– Ты же знаешь, рыбалка - такое дело. Пока то да се… Потом застрял на станции. Глянь, какую я тебе прелесть принес!

Как ни странно, Маша цветов еще не заметила. Бросив взгляд на сервант, она сначала вскрикнула “Ой!”, прижала руки к груди и только потом спросила:

– Где ты достал это чудо?

– Да на станции, когда электричку ждал… У одной старушки купил. Последние, говорит. Хотел тебе сюрприз сделать. Нравятся?

Маша преобразилась. И куда девалось ее дурное настроение! Глаза сияли. Счастливая улыбка сделала ее моложе лет на десять.

– Спасибо, милый! - прошептала она. - Никогда не видела таких прекрасных цветов. Никогда! Небось дорогие?

– Миллион долларов! - раздался голос позади нас. Я обернулся. На пороге стоял полуодетый Василий - студент-первокурсник, восемнадцати лет от роду. И в придачу наш сын.

– Ты чего вскочил? Рано еще.

Но сын не слушал меня: завороженный, он смотрел на цветы.

– Пап, где… где ты их взял? - почему-то шепотом спросил он.

– Я же сказал… у бабки, на станции…

– Дело в том, что голубых роз… не бывает! - Он, казалось, боялся отвести глаза от цветов. - Не бывает!… В принципе…

Я смутился. Мне и в голову не могло прийти, что такая мелочь, как цвет роз, может поставить под угрозу тайну моего полета на чужую планету.

– Старуха всучила, а я в темноте и не разглядел… А что, таких действительно не бывает?

Василий отрицательно покачал головой.

– За бугром за такое целое состояние отвалили бы. Есть там любители… Миллион, а то и два, наверное, дали бы.

– Миллион?!

– Никак не меньше, - с видом знатока сказал Василий, нюхая цветы. -А запах классный!…

За завтраком Василий поинтересовался:

– Отец, а как порыбачил-то? Много наловил? Или как в прошлый раз?

Лишь сейчас я вспомнил про вчерашнего осетра.

– Братцы! - Я запихнул в рот остаток бутерброда с сыром и выскочил из-за стола. - Я же вчера такое поймал!… Сейчас!

Я вернулся с балкона с огромным осетром в руках.

– Вот! - торжественно провозгласил я, победоносно глядя на жену и сына.

– Вот это фарт! Неужели на удочку?

– А то как же!

Василий с сомнением покачал головой.

– Ну и дела! Во-первых, на удочку такой экземпляр не взять. Это точно. А во-вторых, в Истринском водохранилище осетров нет и никогда не было. Факт.

– Слишком много ты, Васька, понимаешь! - сурово произнес я. - Голубых роз не бывает, такая рыба не водится… Однако вот они!

– Это-то и странно…

– Странно, не странно… Глазам не веришь - пощупай.

– Ну ладно, положим, осетра ты мог в магазине купить, а вот голубые розы…

Тут вмешалась Маша:

– В магазине? Скорее поверю, что в нашем пруду крокодилы завелись. Нет, Василек, таких чудес не бывает.

– Смотрите сами, - недовольно пробурчал Василий, допивая кофе. - Твоя легенда, отец, не убеждает. Лучше не распространяйся обо всем этом - не поверят… Пока! Буду поздно.

– Стой, Васька! - гаркнул я, но его уже и след простыл. - Вот стервец…

– Знаешь, Коль, а он прав, - задумчиво проговорила Маша, убирая посуду, - все это и вправду на чудо смахивает. Может, ты чего не досказываешь, что-то скрываешь? - Она пристально посмотрела мне в глаза.

Я похолодел.

– Нечего мне скрывать, - пробурчал я и на всякий случай отвернулся.

– Ну и ладно, - сказала она со вздохом и улыбнулась. - А розы действительно прелесть. Ах, как пахнут!…

Интересно, о чем она сейчас думает? Вернувшись на Землю, я еще не воспользовался возможностью прочесть чьи-нибудь мысли. Можно попробовать.

Мысли жены читать было интересно. Не все, конечно, а лишь те, что касались меня. После двадцати лет супружеской жизни, к великой своей радости, я узнал, что моя дорогая супруга всегда была верна мне. Ко мне относится весьма критически. Многое прощает, предпочитая затушить искру назревающего раздора. Считает меня главой семьи и в то же время в глубине души относится ко мне как к ребенку. По поводу последней рыбалки никаких особых мыслей у нее не было. Как всегда во время моих субботне-воскресных отлучек, немного волновалась, но, привыкшая, что у нас никогда ничего не случается, волновалась скорее по традиции. Правда, когда к десяти вечера я не вернулся, волнение переросло в тревогу. Однако в десять, как обычно, легла спать, но и во сне тревожилась. (Я с удивлением обнаружил, что могу “просматривать” и сны.) Недоумение вызвал осетр-великан, а уж космические розы - прямо-таки взрыв эмоций. Радость и изумление, сомнения и благодарность соперничали в ее душе. Для дурного настроения и нравоучений по поводу моего позднего возвращения места не оставалось. Женщины любят цветы, особенно те, кто редко получает их. Где и как я достал голубые розы, водятся ли в Истринском водохранилище осетры - все это Машу не интересовало. А если и интересовало, то не настолько, чтобы ставить под сомнение слова мужа. Не все ли равно, где я достал цветы? Главное, достал… для нее…

Я читал мысли жены, и мне становилось неловко. Я даже покраснел. Подглядывать в замочную скважину претило моей натуре.

Маша приводила себя в порядок у зеркала и что-то тихонько напевала. Знала бы она, что я читаю ее мысли!

Я чувствовал, что поступил некрасиво, и тут же поклялся никогда больше не копаться в мыслях и чувствах жены без ее ведома. От такого решения мне стало легче. Я нежно обнял жену.